что не на голову Залии, – Нерисса бросилась на подмогу близнецам.
Аккуратно укрыв шлюпку за грядой валунов и накидав на нее сверху сухих водорослей, группа двинулась в город. По дороге Юрай и Санти продали рыбу и выручили немного грох на расходы. У островных жителей Клыка по обыкновению не водилось монет, в то время как на крупных землях особенно ценилась тяжесть кисета.
Проиграв в борьбе с любопытством, Нерисса догнала Юрая и взяла из его рук один грох, взвесив его на ладони. Это был обычный кругляш с оттиском в виде головы чайки с одной стороны и письменами с другой. Монета блестела на солнце, но в ней не было ничего необычного. Неудивительно, что бывший владелец гроха так просто отдал его и еще несколько таких в обмен на рыбу.
– На него ты можешь позволить себе миску с супом и койку в трактире, – подсказал Юрай.
– На это? – Нерисса выше подняла грох, недоверчиво осмотрев его со всех сторон. – Как так вышло, что монета одна, а при обмене может дать и койку, и суп? – Она подбросила кругляш в воздух, и Юрай ловко его подхватил.
– Такие времена.
То, каким тоном он это сказал, совсем не обнадежило. Поджав губы, Нерисса молча затянула бечевку у воротника мантии, прячась от сильного ветра.
Маленький тракт бесконечной лентой полз в гору. Серые пейзажи на пути постепенно сменялись дымчатыми. Заснувшие по осени растения отличались пепельно-зеленой окраской. Жители острова разбавляли скудную палитру цветов яркими одеждами и пестрыми пятнами на стенах домов, которые теснились друг к другу на протяжении всего пути.
Для Нериссы все это было в новинку. Серые пейзажи не казались такими уж унылыми, а «недружелюбные» жители деревни Клиппе выглядели не такими и неприветливыми. Привыкшая к мрачным краскам родного Клыка, к одним и тем же лицам, Нерисса чувствовала себя на Одичалом берегу так, будто только что обрела свободу.
Она наконец смогла вздохнуть полной грудью. Нерисса не без интереса заглянула в оконце магазинчика, где худенькая старушонка шила цветастое платье из обрезков тканей; понаблюдала, как мальчишки гоняли на набережной чаек; стала свидетелем небольшой потасовки мужчин у дверей захудалого паба и даже увидела настоящих коз, которые промаршировали по брусчатке, трезвоня подвешенными на шеи колокольчиками!
На Клыке никакой живности, кроме птиц, не водилось в силу того, что звериные звуки и запахи могли выдать разведчикам короля существование людей на мертвом острове.
Нерисса, сама того не замечая, прониклась чарующей атмосферой Одичалого берега, и что больше всего ее поразило, так это то, что никто не кинулся к группе с вилами и зажженными факелами! Казалось, жизнь в этом месте замерла в какой-то неизвестный всему остальному Мииру миг.
Совсем не хотелось покидать Одичалый берег на рассвете. Наоборот, хотелось наведаться в магазин, чтобы померить платье из ярких лоскутков, вместе с мальчишками погонять чаек на пляже, поболеть за кого-нибудь из дерущихся мужичков, попробовать, какова у коз шерсть на ощупь. Но холодный ветер и пронзительный звон на подкорках сознания напомнили, где место всем магам – подальше отсюда, в пещерах острова Клык. Там, где никто не скрывал за улыбкой желание спалить тебя на костре, когда узнавал, что ты маг стихии земли…
– Что бы там ни сказала тебе Санти об этом острове, здесь и правда здорово, – голос Залии резко вырвал Нериссу из дум.
Она шире раскрыла глаза и втянула носом солоноватый морской воздух. Голова пошла кругом даже не от того, что привычный климат Клыка уступил место причудам Одичалого берега, а от того, что Залия впервые заговорила без остервенения и желания уязвить.
Обезоруженная Нерисса даже на мгновение растерялась, но как бы слова чародейки ни подкупали, соглашаться с ней не хотелось – как и заблуждаться в своих чувствах:
– Возможно. Но нам здесь не место.
– Нам нигде нет места, – фыркнула Залия. – Поэтому прими это как должное и наслаждайся моментом, пока можешь. Он не вечный.
Слова Залии оглушили. Нерисса чуть было не замерла как вкопанная. Насупившись и втянув голову в плечи, отчего грубый ворот мантии царапнул подбородок, она продолжила путь молча, переваривая слова чародейки.
Главный тракт уводил путников от Клиппе все дальше – в сторону портового городка на юге острова – Хэйфенхолла. Одичалый берег был невелик, но притом жутко ухабист, отчего казался более протяженным. Тракт, уползая от одной точки на карте к другой, то круто поднимался вверх, а то резво опускался вниз, шел через низины, минуя опасные овраги, где в темное время ненароком можно было оступиться и сломать шею.
Дорога отняла уйму времени и не меньше сил. Когда лазутчики добрались до крохотного постоялого двора близ Хэйфенхолла, Нерисса не могла ровно стоять, все время пошатывалась: на ногах набухли кровавые мозоли, а мышцы дрожали. Стоило еще сказать спасибо Старейшинам за то, что гоняли на тренировках, готовя тело к трудностям, иначе силы оставили бы еще на середине пути… Однако все трудности и усталость легко позабылись, стоило повалиться на соломенный тюфяк на полу. Вытянувшись в полный рост и сунув под голову тощую подушку, Нерисса провалилась в сон.
* * *
Отряд выдвинулся еще до восхода солнца. В это время Одичалый берег тонул в утреннем тумане, не позволяющем рассмотреть что-либо дальше собственного носа. Слабый свет просыпающегося дня лениво боролся с темнотой, заметно усложняя продвижение. Опасаясь сойти с тракта, Юрай зажег два факела, что светили путеводными звездами, спасая от участи свалиться в канаву.
В порт Хэйфенхолла отряд прибыл, когда туман рассеялся и небо чуть прояснилось. Близнецы Юрай и Санти вышли вперед, и оставалось только ступать следом за ними в сторону ребристых настилов над водой, к которым моряки вязали канаты от лодок и шхун.
Нерисса хмыкнула, досадуя, что подозрительность Кастора лишила отряд возможности тайно причалить на Гринфордт Малый на собственной шлюпке. Все подступы к суше были под наблюдением, на землю было невозможно пробраться с моря незамеченным, единственный вариант – плыть на чужом судне. Это было во всех смыслах безопаснее. Такие корабли проходили стандартную процедуру проверки, в то время как одиночные шлюпки подвергались строжайшему контролю.
Размышления прервал пронесшийся по набережной гул рога, заставивший весь народ в порту обернуться к морю. Нерисса сузила глаза и приложила ладонь ко лбу козырьком, чтобы защититься от ярких солнечных лучей.
В порт входил массивный корабль, блестящий от воска в свете дня. Нерисса непроизвольно замерла с открытым ртом, глядя на сверкающие борта и пляшущие по ветру паруса с потертым гербом. В попытках рассмотреть рисунок на парусине ведьма сузила глаза и,
