Титовцы ссылались на то, что Албания слаба и не имеет своей промышленности. Албания, мол, не сможет просуществовать без помощи Югославии, утверждали они; она сможет произвести экономическую реконструкцию страны только на основе общего для обеих стран плана и, разумеется, только под руководством Югославии.
Представитель Тито в Албании Велимир Стойнич говорил:
«Когда бойцы, сражающиеся на фронтах, потребуют образования Балканского союза, он будет образован. Албания своими силами не может произвести экономическую реконструкцию страны… Ваше будущее — в Балканской федерации. Имя Тито вышло за пределы Югославии. Оно стало символом освобождения народов, угнетаемых фашистской реакцией».
Таким образом, недооценка сил и способностей албанских народных масс признавалась правильной политической линией и стала основой практической политики. Проведение этой политики позволило Кочи Дзодзе сделаться министром внутренних дел и оказывать влияние на Центральный комитет Трудовой партии Албании.
Заговор оформился, и другие титовцы были назначены на важные посты: Панди Кристо — в Государственную контрольную комиссию; Нури Хута — в Управление агитации, пропаганды и печати; Колечи стал заместителем министра внутренних дел, а Митроджорджи — начальником Управления государственной безопасности.
Отношения между Албанией и Югославией развивались под знаком тесного сотрудничества, проводившегося, однако, в весьма своеобразной форме. Валютные и таможенные соглашения, координация экономических планов, образование албано-югославских компаний преследовали лишь одну цель: подчинить албанскую экономику потребностям экономики Югославии и заставить Албанию согласиться на Балканскую федерацию в ущерб делу восстановления страны.
Политика, которую Тито проводил в отношении Албании, стремясь превратить ее в свою колонию, была в точности похожа на план Маршалла.
Во время суда над Кочи Дзодзе, происходившего в мае 1949 г., подсудимому пришлось признать, каковы были в действительности результаты так называемой «югославской помощи».
Кредит в два миллиарда леков, обещанный Югославией, так и не был получен. Албанская армия была организована по югославскому образцу, так же как и военное обучение. Смешанные общества, в которые были вложены албанские капиталы и которые использовали труд албанских рабочих, были смешанными только по названию— все прибыли присваивали себе югославы. Более того, в марте-апреле 1948 г. югославы пытались создать в Белграде комиссию по координации планов, которая позволила бы им руководить из Белграда албанской экономикой в соответствии с потребностями югославской экономики.
На пятилетием плане Албании тоже сказались происки Югославии. В самом деле, этим планом предусматривалось, что Албания должна прокормить себя собственным зерном. Такая претензия на независимость показалась титовцам возмутительной, и они стали кричать об автаркии. Чтобы помешать выполнению плана, они саботировали выполнение обещанных поставок. В 1947 г. Югославия поставила Албании только 50 процентов того, что обязалась. Более того, пытаясь заменить Албанский банк албано-югославским, югославы требовали расчета за поставки негодного оборудования и товаров в долларах.
Видя, что ему не удается быстро достигнуть своих целей, Тито искал путей к прямой оккупации Албании.
Под предлогом внешней опасности и защиты границ страны, которым якобы угрожала Греция, его агенты добивались согласия Албании на ввод югославской дивизии в Корчу, находящуюся недалеко от гор Вица и Граммос.
Эта явная провокация имела целью оправдать военную интервенцию греческих монархо-фашистов в Албанию и подкрепить лживые утверждения империалистов, будто Албания оказывает помощь греческой Демократической армии. Совершенно очевидно, что размещение иностранной дивизии на албанской территории имело бы для страны гибельные последствия, и уже одно это предложение Тито разоблачает его подлинные намерения.
Этот план к тому же полностью совпадал с программой, которую намечало себе правительство Цалдариса.
Об этом достаточно ясно говорит составленная штабом 8-й монархо-фашистской дивизии секретная инструкция от 22 января 1948 г., которая называется «Сбор сведений об Албании»[24] Эта инструкция содержит указания агентам-шпионам; им предписывается добывать точные сведения о составе албанских танковых частей, о противотанковых орудиях, о горной артиллерии, об огневой мощи пулеметных рот, об их составе, о войсках организации общественной безопасности и, в частности:
«12. Какие албанские силы расположены перед нашими пограничными частями, находящимися у албанской границы, и особенно каково расположение батальона в Корче. Какие укрепления находятся против наших пограничных частей и в береговой зоне (временные сооружения или постоянные минные поля и т. д.); составить кроки».
Что это может значить, если принять во внимание, что Вукманович-Темпо отправился в Грецию «с намерением организовать межбалканский генеральный штаб»?[25] Впрочем, это не единственный пример греко-югославских происков. В 1947 г. Цалдарис и Моше Пьяде на тайном свидании обсуждали вопрос о разделе Албании.[26]
Если бы Албания допустила на свою территорию югославские войска, какой великолепный предлог дала бы она господам Цалдарису, Гонатасу и компании! Оккупанты и Греция разделили бы ее между собой.
Албания на это не пошла. Тогда титовцы предложили создать объединенное командование обеих армий, затем предложили послать в Албанию «батальон специальных войск (саперных), которые займутся приведением в порядок дорог и мостов, необходимых для прохода бронетанковых частей и тяжелой артиллерии, которые пришли бы нам на помощь, в случае если произойдет так называемая агрессия против Албании», — указывал в своих показаниях Кочи Дзодзе.
Это предложение тоже было отвергнуто.
Неоднократные провалы титовиев в области внешней политики не ослабляли, однако, их подрывной и вредительской деятельности в самой Албании.
Югославские инженеры, присланные якобы в помощь Албании, занялись вредительством на постройке железнодорожной линии Дуррес — Пецин, так же как до них англичане и американцы занимались вредительством на работах по осушению озера Малик.[27] Албанские рабочие разоблачили это вредительство, но оно все же продолжалось, так как министр внутренних дел Кочи Дзодзе пропускал мимо ушей заявления рабочих, имея на то свои причины.
Кроме того, Кочи Дзодзе и его агенты старались превратить Трудовую партию в полицейский аппарат по образцу югославской партии.
Заседания Центрального комитета Трудовой партии больше не созывались. За членами Президиума Народного собрания и членами правительства была установлена слежка особого отдела охранки. Дзодзе признался, например, что за председателем Президиума Народного собрания Омером Нишани велась слежка с 1945 г. Старались устранить старые кадры активистов и всех тех, кто казался вполне преданным партии. Сама партия была взята под контроль полиции. Все это осуществлялось согласно директивам титовского штаба. Ранкович находился в тесных отношениях с Кочи Дзодзе и поддерживал с ним связь через шпиона Нури Хута, а Панди Кристо был связан с Карделем.
На Энвера Ходжу не осмеливались нападать — слишком велика была его популярность, — но подготовлялось его отстранение от руководства страной. За ним, как и за остальными руководящими деятелями, велась слежка. Переписка его подвергалась цензуре министра внутренних дел и передавалась югославской ОЗНА (охранке).
Такие приемы неизбежно сопровождались полицейским произволом, незаконными арестами и пытками. У приговоренных к смерти вымогали заявления, содержавшие клевету на руководящих деятелей страны; за это им обещали жизнь и свободу.
Дзодзе сам отправлялся в тюрьмы допрашивать заключенных и заставлял их давать ложные показания о якобы имевшихся у них связях с руководителями партии.
Прокурор Бедри Спахиу представил на процессе подлинные документы, доказывающие существование в западноевропейских странах агентуры, организованной и действовавшей по директивам Дзодзе и Ранковича. Ей вменялось в обязанность посылать из Соединенных Штатов и Швейцарии письма, порочившие руководящих деятелей страны… Письма эти «перехватывались» цензурой Дзодзе и хранились в личных делах будущих обвиняемых, в ожидании дня, когда последних можно будет арестовать.
Депутат и министр промышленности Нако Спиру, председатель Плановой комиссии и член Политбюро, покончил с собой, когда Кочи Дзодзе стал травить его и обвинять в связях с врагом. На суде Дзодзе признался, что единственной причиной травли было то, что Спиру выступил против установившихся у Дзодзе отношений с югославами.
