Поэтесса, уходя танцевать, всякий раз спрашивает меня интимным басом:
— Вы не будете скучать, Джейн?
А учительница вздыхает и говорит:
— Опять мужика склеила…
Нужно сказать, смоленские заведения действительно до сих пор используются как места, благоприятствующие знакомству. И если несколько подруг, добродетельных девиц, приходят в ресторан и занимают столик, это в большинстве случаев значит, что они открыты для волнующего приключения. При этом речь не идет о разврате, упаси Господь, — речь идет о чуде, о встрече. В городе давно сложились ритуалы, обслуживающие такого рода практики. На пример, если первым на приступ идет мужчина, он заказывает музыкантам песню «Ах, какая женщина, мне б такую!». А если инициатором знакомства хотела бы стать дама, она идет на танц пол показать себя во время быстрой пляски, а при первых аккордах танца медленного немного задерживается: мол, а где же моя пудреница, не растрясла ли я ее во время огненных па?
Мужчины же между лангетом и пивком благожелательно глядят на красавиц — и, может быть, если их не схватит керамическая жаба, подсядут к девическому столику, предложат шампанского.
Завязывается разговор.
— А чем вы, Саша, занимаетесь по жизни? — томно спрашивает поэтесса.
— Я, это, компьютеры чиню, — отвечает пожилой пугливый Саша.
— А что вы делаете для самореализации?
— Мне этого не надо, — совсем пугается Саша.
— А читали ли вы, Саша, «Лолиту» Набокова?
От «Лолиты» смятенного Сашу спас случай: за соседним столиком подрались две девушки. Подрались молча, тяжело, со злыми слезами — из-за юнца, пришедшего в заведение с одной из подружек, в то время как вторая выследила изменника. Напала из-за кустов, стремительно, ругаясь страшным шепотом — страшным из-за того, что было понятно, насколько ей стыдно и как старательно она пытается сделать свое дело мщения потише, понезаметнее.
Никто почти что ничего и не заметил. Мстительница убежала. А за кустами, на сияющей стороне жизни, на танцплощадке, грянула песня «Ах, какая женщина, мне б такую!». Значит, для кого-то настал чудесный миг знакомства.
Лямка
Туристические компании предлагают развлекательный тур «Бурлаки на Волге»
— Представляешь, мы тащимся по берегу в казенных портках и косоворотках, тянем эти свои лямки, за нами болтается нефтеналивная баржа и все время кренится на бок, аниматор, изображающий купца, только что драматическим тенором отпел «Дубинушку», ухал, как сова в зоосаде, — в общем, сказать, что нам неловко, это ничего не сказать. Мимо, между прочим, прохожие ходят, поглядывают на нас с гримасой счастья на лице. Ну, останавливаемся отдохнуть. И тут же сбоку к нам подскакивает мужик с какой-то справкой в руке и кричит: «Москвичи, а москвичи! Юристы есть?» Мы, можно сказать, опутаны бечевой, с огурцами в руках, стараемся позабыть, что мы и юристы, и автомобилисты, и все такое прочее. А мужик пуще орет: «Что делать, если приобрел индюка, а через два дня произошел его падеж?» Мы уже были готовы к тому, что этот безумец часть шоу, две наши самые активные дамы принялись совещаться, как поостроумнее ответить, да, к счастью, аниматор отогнал мучителя.
Развлекательный тур «Бурлаки на Волге» — модная штучка. И сам по себе, и как часть великого института тимбилдингов. А тимбилдинг (он же ролевой психологический тренинг) стал, в свою очередь, важной частью корпоративной культуры. Отстала от века та компания, которая не вывозит свой коллектив на природу и не предлагает несчастным поиграть в какую-либо интерактивную игру — т. е. не ставит клерков и средний командный состав в самые странные и нелепые положения. В том же Ярославле московским модникам предлагают провести три дня на волжском необитаемом островке без еды (говорят, на третий день характер сотрудников фирмы проявляется особенно ярко), отдать дань двухдневной игре «Новобранец» или «Заключенный».
Турфирма, придумавшая наших «бурлаков», работает более мягко, с явственным этнографическим уклоном, поэтому в ее арсенале совсем уж душегубских игрищ не сыщешь. Только клюквенный сок. Можно отправиться в поход по сусанинским местам («…на второй день происходит захват туристов в заложники польскими шляхтичами вместе с Иваном Сусаниным. Сусанин поведет туристов и поляков по Исуповскому болоту к Валуну, а затем к легендарной Красной сосне, где и падет геройской смертью от клинка польского шляхтича»). Можно, переодевшись в кольчужки, штурмовать крепость («Смутное время на Руси»), а можно вот по бережку пройтись. Но все одно: каждую группу сопровождает психолог, и на начальственный стол ложится доклад о поведении сотрудников и степени их активности во время ролевой игры, долженствующей способствовать сплочению коллектива.
Федор Гордон, сотрудник столичной консалтинговой компании, показал себя образцовым бурлаком. Страдания — падшего индюка, пшенную кашу, а также «заклички шишки» — он перенес мужественно, как воин. Корректная улыбка морщила его уста, но ни разу не сорвалась с них жалоба или божба.
Между тем некоторые его коллеги позволили себе насмешничать над действом, и впоследствии, как заметил Федор, отношение к ним внутри компании несколько изменилось.
Опишем же все подробности этой важной игры. Ранним утром группу подневольных лицедеев привозят на берег великой спокойной реки. Там их встречают лицедеи профессиональные- аниматоры, нанятые изобразить кровососов: купца с подручными. Купец расхаживает по берегу подбоченясь, делает важное выражение лица. Тут же — маленькая нефтеналивная баржа, обшитая досками и украшенная декоративной мачтой. Предполагается, что именно так выглядела расшива.
С шутками и прибаутками происходит торг — купец будто бы нанимает артель на работу. Дальше — важное: распределение бурлацких ролей. Испытуемые должны выбрать шишку (руководителя), подшишечников и косного (бухгалтера). Остальных же следует разделить на кабальных и усердных (в обязанность которых войдет подгонять кабальных). Из всей массы нужно вычленить особенных страстотерпцев, касту неприкасаемых, несчастнейших из несчастных! В настоящей артели бурлаков эта печальная группа составлялась самым естественным образом- в нее входили люди слабосильные: пожилые, опустившиеся донельзя, обнищавшие до последнего. Кабальные не получали денег; работали лишь за еду. Ну а сборище веселых москвичей- ему как разобраться с обидной иерархией? Вот тут иной раз случаются и ссоры — в группу кабальных норовят отрядить дам, участвующих в игре.
Да, что же я забыла — все переодеваются в обноски, предоставленные туроператором. Выпивают казенной медовухи, прилаживают лямки. И — вперед! Пошли, пошли, пошли! Правой ногой шагать, левую подтаскивать.
Что ж я?! Что ж я?! Что Илья, то и я; белый пудель шаговит, шаговит, черный пудель шаговит, шаговит, дубинушка, ухнем! Это купец выкликает заклички. Баржа легкая, пустая, а все ж не водный велосипед, ноги проваливаются в песок, девицы кряхтят, поправляя лямки, пригородные прохожие провожают страдальцев добрыми улыбками, а иная старушка и огурцом поделится- поднесет бурлакам угощение.
Купец обыкновенно бывает прекрасен. Гордоновской компании достался актер актерыч, весельчак и каламбурист. Гулким эхом раздавалось по-над простором: «А ну как в лобстер дам!»;
«А вечером — ликеро-смазочные вещества!»; «Вы еще молодцы молодецкие, а в прошлой артели была одна пушечная колбаса!»
Хорошо!
Потом — посвящение в бурлаки, обсыпание солью, поедание пшенной каши. Каша — одно из испытаний, продолжение мученичества. Зато вечером, в синем сумраке, на пологом берегу будет водочка, солянка, чай с блинами, живая музыка. Гитарист ударит по струнам, урежет «А мохнатый шмель на душистый хмель», дамы пойдут поводить плечами, вскакивать, бросятся в пляс, потом полезут купаться.
Еще один московский коллектив перетерпит познавательный тур и познает себя.
— Я надеялся, — говорит Федор, — что во время хождения в бечеве меня посетит важное переживание. Я думал — река, тяжесть, монотонная ходьба, можно идти и думать. Хотел в самом деле почувствовать себя бурлаком, человеком, раздавленным обстоятельствами, но находящим в себе физические силы идти. Ну, вы понимаете. Но думал я только о том, что прохожие над нами смеются, и о том, что напишет обо мне психолог.
То есть оставался московским мажором.
Милый, самокритичный Федор! Ему удалось больше, чем кажется. Он оставался московским мажором, раздавленным обстоятельствами.
Предводительница
Новые дворяне. Очерк нравов
I.
Я чувствовала, что мне должно повезти. Всякое усердие бывает вознаграждено, а я усердно искала своего героя: губернского или уездного предводителя дворянства, который не считал бы себя обязанным играть роль самую поэтическую и возвышенную. Я мечтала найти простого и доброго предводителя, ретрограда, отставного офицера. Его повседневная жизнь, его обед, его гостиная, его передняя, дружеский круг, семья — может ли быть что-либо интереснее этих подробностей? В каждом новом городе первым делом я отправлялась в дворянское собрание. И с каким количеством величественных людей мне довелось по знакомиться под сенью тверских, воронежских, тобольских, челябинских генеалогических древ! Величавый человек с выражением лица, которое имеет смысл передавать по наследству вместо имущества, — вот образ нового предводителя дворянства. И дамы (в провинции много дам-предводительниц) потрясали необыкновенной духовностью. Постепенно я стала понимать, насколько одинок провинциальный предводитель. На юру стоит он, исполненный благородства, и всякий-то пройдет и усмехнется. Без величавой позы, пожалуй, и не справиться с миссией реставрации благородного сословия.
