Ян тихо вздохнул, такой характер был у него на протяжении всей жизни. Как ему следовало поступать? В ушах, помимо голоса Стрэнга, ещё смутно слышался девичий смешок: «Продолжай в том же духе! Как-никак многие тебя любят за твой характер».
Он с улыбкой покачал головой и сказал в мобильник:
– Да, я импульсивен. Не знаю, в тот момент я возбудился, меня охватил гнев … – он поднял глаза к скоплениям звёзд на ночном небе и нахмурился. – Марк, я не крёстный отец… Как, по-твоему, мне следует поступать?
Вспоминая 23 года своей жизни, он растерянно спросил:
– Я долго размышлял над этим вопросом. Что касается такого человека, как я, то, знаешь, я восхищаюсь Деннисом Родманом, если не считать его беспорядочной половой жизни. Но я, кажется, должен научиться быть крёстным отцом. Что думаешь? (*Деннис Родман – американский баскетболист, известный своим агрессивным стилем игры*)
Стрэнг впервые слышал, чтобы Ван Ян на полном серьёзе демонстрировал свою слабую сторону. Поразмыслив, он произнёс:
– Ян, ты умный человек. Я повстречал одного из самых умных людей, который временами бывает импульсивен. Как следует вести себя? Никто сможет ответить тебе, это твоя жизнь.
Он усмехнулся и добавил:
– Ты не получишь ответа, потому что ты слишком юн. Ян, ты ещё многого не пережил, но, когда получишь необходимый опыт, то поймёшь свой выбор и узнаешь, как следует поступать.
– Разумно, – кивнул Ван Ян и, вспомнив кое-какие моменты из прошлого, улыбнулся. – Знаешь, в университете был такой предмет, где для того, чтобы испытать различные чувства, мы совершали множество глупых вещей.
– Во время учёбы в Южно-Калифорнийском университете я был очень высокомерным, целыми днями напролёт думал, что я тот, кому суждено стать генеральным директором, – Стрэнг издал стон, полный самоиронии, и продолжил: – Впоследствии я раз за разом терял работу, кто-то посоветовал мне пойти работать агентом, но я сказал: «Не пойду я работать никаким грёбаным агентом, это позор для меня!» Однако кем я в итоге стал? Когда смотришь на свою только что родившуюся дочурку, – вздыхал он, – когда видишь, как она плачет, видишь, как она смеётся, сложно описать это чувство… Тогда я сказал себе: «Ладно, буду агентом», – он рассмеялся. – Ян, ты не женат, у тебя нет детей. Когда станешь родителем, на многие вопросы найдутся ответы. Так что всё придёт со временем! Но тебе ни в коем случае нельзя уходить в крайности, даже если это правда. Ты должен был читать сказку «Новое платье короля», не уничтожай себя.
– Угу, я всё-таки не совсем безрассудный человек, – кивнул Ван Ян и пока прекратил думать об этой проблеме. Жизнь ему даст ответы.
Он спросил:
– Ладно, Марк, на этом и порешали. Есть ещё другие проблемы? Кстати, я только что написал подробную аналитическую статью у себя в блоге. На пресс-конференции не всё объяснил. В любом случае я хотел высказаться, теперь я спокойно выразил свою точку зрения.
– С блогом всё в порядке, только болтай поменьше. А если и болтаешь, то да, говори это спокойным тоном, тогда и другие люди смогут спокойно воспринимать тебя, – серьёзным голосом говорил Стрэнг.
Ван Ян агакнул, и Стрэнг добавил:
– Что до других аспектов, то у компании нет никаких серьёзных проблем, мы разберёмся.
На повседневную деятельность компании это мало повлияет. Прежде всего, многие рядовые зрители, не интересовавшиеся шоу-бизнесом, совершенно не были знакомы с волшебным юношей и тем более не знали, что он председатель правления Flame Films. К тому же не все узнают о его выступлении, они даже не были в курсе, почему американские власти хотят отправить войска в Ирак, да и не каждый поддержал бы отправку войск. Вместе с тем граждане не были настолько узколобыми, всё-таки это не была “запретная” тема типа религии, расы, аборта или гомосексуальности. Всего лишь жёсткая антивоенная позиция, и только. Ван Ян вовсе не поддерживал Саддама Хусейна.
Кинокомпании, выпускавшие фильмы, которые выступали против правительства, обсуждали религию или поддерживали гомосексуальность, не вызывали никакого массового бойкота, обычно страдали лишь сами фильмы, которые консерваторы остро критиковали и прокат которых запрещался в некоторых штатах.
И в плане сотрудничества и ведения дел с другими компаниями мало что изменится, всё останется по-прежнему. Здесь был не Ирак, бизнес есть бизнес. На каждом предприятии имелись люди, которые поддерживали как республиканскую партию, так и демократическую. Каждый имел свою политическую позицию. Возможно, кто-то и был тайно недоволен, но когда ты нуждаешься в сотрудничестве, ты все равно будешь сотрудничать. Республиканцы не любили Ван Яна, демократы же питали к нему немалую симпатию.
Киноиндустрия и Голливуд всегда были огромной электоральной базой демократической партии. Выступление Ван Яна подверглось резкой критике широкими массами, но не оскорбило его коллег и киноиндустрию, наоборот, заполучило единодушное одобрение Голливуда. Теперь появилась как минимум ещё одна звезда, “любящая совать нос в чужие дела”.
– Самое главное – это кассовые сборы твоих личных картин, – тяжело вздохнул Стрэнг, как будто это вызывало у него головную боль. – Среди киноманов, интересующихся миром шоу-бизнеса, есть много сторонников войны. Ты им временно будешь отвратителен, притом они будут оказывать влияние на своих друзей. Твоя популярность непременно снизится в определённой степени, а это чертовски плохо! – он кашлянул несколько раз и сказал: – Ты знаешь.
Ван Ян, насупившись, призадумался над его намёком, ответил: «Ага», после чего Стрэнг произнёс:
– Ты знаешь, как взбесить людей.
Ван Ян понял, что смысл слов Стрэнга в том, что “если твой прогноз оправдается, эти люди станут противниками войны и твоими преданными фанатами”. Хотя их мобильники были защищены от прослушивания, Стрэнг все равно не решался без стеснения проявлять эмоции при разговоре на такую щепетильную тему.
– Но не всё так критично, они сейчас лишь на словах жестоки. Тех, кто по-настоящему займётся бойкотом и будет бойкотировать до конца, совсем немного. Ты не актёр, – Стрэнг посмеялся и заговорил более облегчённым голосом: – К тому же волшебный юноша только один. Как они могут бойкотировать?
– Хм, думать об этих вещах бессмысленно, надо хорошо работать! – отозвался Ван Ян и снова услышал смех Стрэнга:
– Ян, вообще-то, если мыслить в другую сторону, твой поступок имеет одно достоинство – «Оскар» за лучшую режиссуру! Те, кто ещё не проголосовал, теперь знают, за кого следует проголосовать.
Голливуд был против войны, и «Оскар» был против, вдобавок членам жюри нравилось активно поддерживать личностей, которых осаждали
