немного полегчало, и настроение чуть-чуть улучшилось.
Через час, когда Ричард постучался к хозяину сказать, что ужин готов, дверь в комнату оказалась открыта, на полу лежала рыженькая посудомойка, а Эш, стоя над ней, задумчиво грыз яблоко. Заметив в дверях Ричарда, он только руками развёл.
— Фо? Я фыл фолофен. — Потом, проглотив остатки яблока вместе с огрызком, добавил: — Она жива. Расслабься.
— Да, господин. Ужин накрыт.
— Хвала богам, я всё ещё умираю с голода!
Это Эш тоже делал почти всегда: по приезде звал к себе какую-нибудь полукровку, причём неважно, какого пола. Их среди слуг всегда хватало. И выпивал магию иногда досуха — для этого фейри достаточно было одного прикосновения. В результате бедняги отправлялись на больничную койку, а Эш на пару дней смирялся с серой столичной действительностью: голова переставала болеть, а близость железа — отравлять. Прислуга относилась к этому с понимаем: платил герцог хорошо. А богатый лорд мог позволить себе некоторые причуды.
За ужином царила тишина, если не считать хруста: Эш уминал свежую цветную капусту. С аппетитом. Все деликатесы как всегда достались Ричарду, Эш, как истинный фейри, прекрасно мог обойтись «подножным кормом» — травой и цветами. Когда были живы лорд и леди Виндзор, ему приходилось, конечно, есть то же, что и они. И безбожно толстеть, потому что мясо ни одному фейри не идёт на пользу. Зато после их смерти Эш стал красавцем хоть куда, а повару пришлось уяснить, что хозяин любит свежую траву. И фрукты с овощами, тоже свежие. И цветы, особенно розы. Впрочем, Эш питал страсть и к кошачьей мяте: её дворецкий подсовывал хозяину, если тот находился совсем уж в чёрной меланхолии. Тогда Эш резко веселел и перебирался в сад под яблоню. Была у Эша там любимая яблоня, под которой ему нравилось лежать даже зимой. Ещё одна маленькая странность сиятельного лорда.
— Господин? Вы хотите, чтобы я поехал к императору с вами? — нарушил затянувшуюся тишину Ричард.
Дворецкий тем временем разлил по бокалам вино.
— Угу. — Эш жестом приказал принести вместо вина воду.
— Господин, я только хочу напомнить, что мне не место…
— Поедешь, — отрезал Эш, прекрасно зная, что спорить глупо. Лет в пятнадцать он ещё взрывался: «Твоё место быть герцогом, твоё, а не моё!» Ричард всегда молчал, непонимающе глядя на Эша. И только.
Дворец Ричард не любил, наверное, так же, как и Эш. Правда, по другой причине. Эшу не нравилось железо, от которого не спрятаться, не нравились слуги-марионетки и дико не нравился император. Ричард не любил застенки, которые Эш по долгу службы посещал всегда. Он мнение хозяина о людях как о жуках не разделял.
Эш, со своей стороны, таскал с собой Ричарда везде, где мог — как любимую куклу. С куклой Ричарда сравнивал император, и за это Эш не любил его ещё больше.
Так что в вагоне воздушного поезда и Эш, и Ричард были одинаково задумчивы. Ни тому, ни другому не хотелось здесь находиться. Эш маниакально щипал фиалки с подоконника, а представлявший ужасы подземелий Ричард его не останавливал.
На контрасте с ними император, когда герцога и его слугу провели в кабинет Его Величества, просто светился оптимизмом. Высокий и такой же худощавый, как Ричард, он обладал классической красотой — золотоволосый, голубоглазый и с правильными чертами лица. Именно такими предпочитали изображать юных героев живописцы, и именно о таких принцах мечтали девушки любого достатка. Его Величество Генрих Тринадцатый был уже не юн — недавно ему исполнилось тридцать, — но всё ещё очень красив. Да, императорская семья не зря «выводила» свою породу многие века — в основном, магией, но и на красоту невест тоже обращали внимание. Правители сильной и независимой страны могли это себе позволить.
В строгом траурном костюме, украшенном серебряной вышивкой и чёрными жемчужинами, Его Величество стоял у окна, облитый закатными солнечными лучами, и улыбался почти так же солнечно.
— Эш! Друг мой! — воскликнул он, распахивая объятья. И тут же заметил: — А ты, однако, не торопился.
— Век бы тебя не видел, — бросил в ответ Эш, обходя императора по широкой дуге к креслу у письменного стола. — Ты бы как раз сдох. Дикон, выпрямись.
Ричард тут же разогнулся и спокойно выдержал изучающий взгляд императора. Его Величество улыбнулся.
— Здравствуй, Ричард. Что, твой хозяин стал ещё злее после его маленького путешествия?
— Мой господин нуждается в отдыхе, — кротко ответил Ричард, наконец, опуская взгляд.
Император хохотнул.
— Увы, дела не ждут. Эш, ты уселся в моё кресло. Встань немедленно.
Эш, наоборот, ещё и ногу на ногу положил. Тогда император резко обернулся — взметнулись полы шёлковой чёрной накидки — и скрестил с Эшом взгляд. Так они смотрели друг на друга минут пять, молча, не шевелясь. Ричард, замерший у стены, не шевелился тоже. К подобной сцене он уже давно привык.
Воздух, казалось, искрился от напряжения, а от тишины звенело в ушах. Личина золотоволосого юноши сползла с Эша, пару мгновений перед императором сидел очень злой рогатый фейри. Мгновений, потому что потом Эш, бросив взгляд на Ричарда, встал.
— Ну и зачем ты меня вызвал?
Император как ни в чём не бывало сел в кресло и тут же скрылся под столом. Поднатужившись, поднял укрытую тканью огромную банку, поставил на стол, снял ткань.
В банке плавала человеческая голова.
Ричард, прикрыв рот рукой, подался к двери, Эш только закатил глаза.
— Вот, — в голосе императора зазвучали слёзы. Голосом Его Величество всегда прекрасно владел. — Вот, что сделали с моим братом. Видишь?
Эш прошёл к столу, нагнулся над банкой. Потянул носом. Пахло дорогим вином.
— Честно говоря, так мне он больше нравится.
— Да мне тоже, — хмыкнул император, резко прекратив играть убитого горем брата. — Я тебе больше скажу: я даже хочу приплатить его убийце за то, что осчастливил своим вниманием дворец и избавил меня от этого… семейного недоразумения. Только, Эш, я хочу знать, кому платить.
Эш стянул перчатку, поскрёб стекло на глазах отросшим и заострившимся ногтем — звук получился премерзкий.
— Я не сыщик, Генри. Пусть твои слуги ищут, а я потом донесу этому самоубийце твою благодарность.
Император снова исчез под столом. Но на этот раз на свет он извлёк не банку с головой, а ворох фотокарточек.
— Слуги, говоришь? Слуги — люди. Посмотри.
Игнорируя свободное кресло для посетителей, Эш уселся на стол — на этот раз император не возражал — взял фотографии веером, как игральные карты, и всмотрелся. Все они показывали одно и то же: расчленённые человеческие тела. Очень…
