Уходя из палаты, гиена ударил зайца костылём, поплевался в него и сорвал плакат со стенки. Он не знал как ещё ему навредить. Заяц просто смотрел, почти не двигался и ни на что не реагировал. Это бесило гиену. Он — «герой революции» — пользовался своим новым положением и ругался со всеми как невменяемый. Особенно доставалось грачу — пернатому.
Для зайца прошла ещё одна вечность, для остальных прошёл день. Вечером заиграла громкая музыка где-то вдалеке.
«Какой-то… концерт?! Опять кричат? Опять гуделки эти? Революция, которая по счёту?! Что же там происходит?! Ась? …»
???: Концерт, концерт! (ответил кто-то)
Заяц: Ты… грач?
Грач: Да, это я. Ты извини, что я тебе мешаю. Дым тебе… не вредит?
Заяц: Какой дым?
Грач: Не чувствуешь? Ну хорошо. Я тут… спрятался у тебя. Сижу, курю. Окошко открыл — вот ты и слышишь концерты их.
Заяц: Их? Празднуют что ли победу свою?
Грач: Э, нет. Это ноу-хау у них такое. Новое слово (не пойми в чём)! «Концертная демократия»!
Заяц: Это как?!
Грач: А вот так! Каждый день в 6 вечера на зелёной площади идут у нас концерты революционные. Первым актом песенки поют. Открывашки. Девочки, мальчики… главное, чтобы не пернатые. Потом выходит кто-то из министров с докладом. Рассказывает о великих своих преобразованиях (что он там за день понаделал), поднимает вопрос на голосование. Все орут. Решают, кто орал лучше. Потом планируют чего-нибудь и как-нибудь (я бы сказал мечтают). Потом по обыкновению запускается революционный их бредомёт с оргазмами небесной чистоты и раздиранием врагов — естественно, на клочья. Ну и… под конец опять песни.
Заяц: И долго оно будет?
Грач: От артистов зависит. Бывает, что за час справляются, а бывает и до утра.
Заяц: И это каждый день?
Грач: Каждый, каждый.
Заяц: Как же так жить?
Грач: А я не знаю как так жить! НЕ ЗНАЮ! Это вертеп! Это не страна! Я тут жить… да и… кто меня спрашивает-то? Мою судьбу решили за меня.
Заяц: Потому что ты пернатый?
Грач: Да. Есть такая особенность.
Заяц: А в чём ваша вина перед этой «новой властью»?
Грач: Ну как тебе сказать… вина наша символическая. И как я теперь понимаю, вина эта самая страшная. Неискупима она одна. Пернатые ведь издревле назывались глашатаями короны: мы несли слово царское народам лесным! «Вестники побед и трагедий». Такова была наша роль на протяжении многих и многих веков. Оно конечно всё изменилось. Я вот никаким глашатаем не был, но кому это интересно?!
Заяц: Ты… собираешься бежать?
Грач: Улетать. Улетать я собираюсь, да! А что мне делать? Вот прячусь тут в собственной больнице! Шагу боюсь ступить! И я-то ещё ладно! Невелика птица! Братка мой, у него поликлиника по зубам и клыкам здесь на углу. Был наверно и сам?
Заяц: Да, помню.
Грач: Вот и я её помню. Ничего не осталось. Ворвались, разнесли, братке клюв разодрали, дочь — племяшку мою — изнасиловали. Она теперь сидит у окна цельными днями, жить не хочет!
Заяц: Сволочи!
Грач: Сволочи, сволочи! Жене его повезло — не застали. Но ей-то легче что ли? … Теперь улетают. Сегодня. Вот я тоже… у окошка смотрю, высматриваю. Может увижу, как улетать будут. Уже должны бы.
Заяц: А сам?
Грач: К утру. Осмотрю всех в последний раз, пропишу что надо. Исполню долг и… на крышу. Всё. Замучали. Больше не могу.
Заяц: А куда?
Грач: Куда? В западный. Хотел в приморье, но что-то мне подсказывает там скоро тоже начнётся. Волк призывает к мировой революции, а значит первым делом туда и ринутся. А об западный зубы сломают!
Заяц: Ну правильно.
Грач: Надеюсь, что правильно. Надеюсь. Извини, что загружаю тебя проблемами своими. У тебя у самого их навалом, нет?
Заяц: Навалом. Так и есть.
Грач: Сам-то не побежишь?
Заяц: Нет. Я буду бороться.
Грач: За что?
Заяц: За царство лесное. За царя.
Грач: А если казнят его? Видать-то казнят.
Заяц: Тогда я буду мстить.
Грач: Смотри, заяц. Там, где ты идёшь, лёд исключительно тонкий. Смотри как бы… не ошибиться с выбором.
Заяц: Не ошибается тот, у кого выбора нет. Я присягу давал. И буду ей верен до последнего вздоха. Там так и написано.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Грач: Понятно. Понятно. … Отдыхай, заяц. Я потом ещё зайду.
Заяц: Конечно.
Грач: Отдыхай, отдыхай.
Грач выкурил пару сигарет, надымил страшно. Уходя, поправил плакат, сказал пару крепких слов на неизвестном зайцу языке, аккуратно прикрыл скрипучую дверь. Она уже почти не плавала, а значит заяц идёт на поправку.
«Ещё немного. Надо смотреть в одну точку. Концентрироваться. Потом встать и идти. Потом выпрыгнуть в окно. Ветки длинные, бьются, колышатся. Смогу пробежать по ним, а дальше… спрячусь на секретной квартире свинтуса. Заберу всё, что может пригодиться и буду ждать. У меня очень много вопросов к тебе, свинтус. И я надеюсь задать их все до одного…»
Из коридора раздались крики. Кричала мед-сестра, кричал грач, агрессивно квакали какие-то лягушки. Что-то упало. Разбилось. Крики утихли.
Открылась дверь. Вошли две жабы в новых доспехах со звёздами.
Жаба: Заяц! Ты симулянт! Собирайся и на выход! Ква! (Проквакала вышестоящая жаба.)
Заяц: Сейчас, сейчас. (Заяц пытался поднять себя на передних лапах, но сил в них не было. Его опять несло в сторону — слишком долго он спал.)
Жаба: Даже не думай хитрить, ква. Квака! (Обратилась вышестоящая жаба к другой.)
Квака: Квакер?
Квакер: Взвали-ка его, ква ква. Придётся поработать!
Квака: Есть, ква!
Квака схватил зайца за лапу и быстрым рывком вытащил его с койки. Взвалил на плечо (здоровенный детина) и понёс к выходу.
В коридоре заяц увидел лежавшего без сознания грача. Осколки каких-то бутылей, кровь. Медсестра опять закричала что-то — она пряталась в палате напротив. Зайцу показалось, что кричит она ему, но в рыдании её слов было не разобрать.
Квакер: Погоди, Квака! Что б два раза не вставать, ква! Дай, перевяжу, ква!
Квака: Есть, ква!
Квака остановился и присел на колено. Квакер перевязал зайцу глаза.
Квакер: Не надо тебе ничего видеть, ква. В камере насмотришься. Ква-ха-ха!
Тугая чёрная лента с острыми краями, оставляющими след на морде. «Куда же меня ведут? Зачем секретность?».
Погрузившись в темноту, заяц тут же потерял сознание. Опять он странствовал по звёздам, наблюдал историю вселенной, перерождался и умирал.
III
???: Бррр, бррр! Ну что? Очнулся, дикий?
Заяц приходил в себя. Противно, мерзко. Холодно, сыро, темно.
«Кто это? Не разобрать.»
Заяц: Ты кто?
???: Не узнал, дикий? Бррр! Это я, твой старый знакомый!
Заяц: Дикобраз!
Дикобраз: Он самый, дикий-дикий! Э-хе-хе! Я устал на тебя смотреть. Хорошо, что проснулся, бррр!
«Дикобраз. Тварь из старого мира. Когда я тут был, ты в город ступить не мог ни за какие взятки! Знал, что застрелю на месте. Но видимо и новая власть тебя не очень ценит. Что ж ты так? Не пригодился? Или разошёлся через край (как обычно у тебя и бывает)?»
Заяц: Где мы?
Дикобраз: А ты не знаешь?
Заяц: Догадываюсь, но хотелось бы уточнить. Вдруг мне только кажется?
Дикобраз: Не кажется. Тюрьма, бррр. Угораздило, брр! Видишь как оно бывает, начальник? А! Что это я?! Ты ж теперь не начальник, а так. По старой памяти разве что.
Заяц: Угораздило, угораздило. Я и не зарекался.
Дикобраз: Это тебе не ссылка в горах, где воздух горный, мясо, вино, источники тёплые и прочие радости горской жизни. И девочек тут нет, бррр!
Заяц: Там их тоже не было. Не в девочках дело…
Дикобраз: А в чём тогда «дело» твоё?
Заяц: А я знаю?
Дикобраз: Не знаешь? Представляешь, дикий, я тоже не знаю! За что сидим, начальник? То есть не начальник, а так.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Заяц: Эх… ты что спросить-то хочешь, я не пойму никак?
Дикобраз: Как же не понимаешь? Ты говори, говори, дикий. Тут-то у тебя секретов нет, брр. Тебя уважали те, кто тебя знал. Те, кто имели с тобой «дело». Но… (как это говорится) «в глазах общественности» ты был сволочью, заяц. Уж прости за реверансы мои. Напрочь коррумпированный ментяра. В своём роде символ прогнившей монархии — так тебя рисовали революционные наши. И теперь ты удивляешься, что тебя такого упекли? Да ты ещё скажи спасибо, что не расстреляли! «Девочек» ему не прислали в горы! Дело-то не в них, ну конечно, бррр!
