- Ты не падай духом. "Первый блин комком", - как говорят у вас на Севере. Я тебя поддержу в обкоме и в Совете Министров. Полное право имеешь еще девять скважин испортить... как он, - кивок в сторону Сысоева.
- Я вижу, кто-то другой пал духом, - улыбнулся геолог.
Рахимов подмигнул понимающе:
- Ладно, ладно, я понимаю: твое дело бодриться, а мое - думать о последствиях. Как дойдешь до девятисот метров, приходи ко мне в контору, вместе сочиним письмо в трест насчет второй скважины.
Однако Рахимов и сам не ушел в контору, он подсел к Елене и сказал:
- А вы уже привыкли не спать ночью? Я сам свою диссертацию пишу по ночам.
Но Елена сегодня не была расположена знакомиться и изучать новых людей. Она вскакивала, ходила по комнате и спрашивала Виктора об одном и том же:
- Ну хорошо, Витя, если это не гранитный фундамент, что же это такое?
- Может быть, случайный валун, - отвечал Виктор. - Ведь здесь были горы, подземный хребет. Представь себе: гранитное ущелье и в нем бурная река. Клокочет, ворочает камни, подмывает берега. Ну вот, какая-нибудь скала обрушилась, упала на дно, на песок. Так и лежит на песке, а в нем сейчас грунтовые воды...
- Да-да, это единственная надежда. Но где же тогда стены ущелья? Выветрились? А почему не выветрилась упавшая скала? Нет, я чувствую, тут что-то другое, похуже.
- Может быть, и другое. Надвиги, например.
- Ну какие же надвиги в шесть метров толщиной? Просто ты утешаешь меня, Витя. У меня плохое предчувствие. Наверное, мы ошиблись. Надо было взять северо-западнее, там русло было шире.
Так, волнуясь, ожидали они результатов бурения. Но сколько часов подряд можно волноваться? Час, два, три? В конце концов Елена задремала, устав от переживаний. Заснул Рахимов, положив голову на стол. Сошин ушел на вышку, рабочие разбрелись по домам. Оставшиеся расстелили брезент на полу и легли, так что некому было оповещать, что дело подвигается. Виктор старался сидеть неподвижно, чтобы не потревожить Елену, прислонившуюся к его плечу, но под конец заснул и сам. Разбудил его веселый голос Сошина:
- Эх вы, сони! - кричал он. - Спать приехали сюда за семь тысяч километров! Для чего мне такие помощники? Сегодня же марш в Москву, и чтобы я не видел вас больше!
Елена с горящими глазами крутилась вокруг него, заглядывала в лицо:
- А что, дошли уже? Пробурили? Гранит кончился? Да говорите же, Юрий Сергеевич!
- Геолог должен быть наблюдательным, - сказал Сошин. - Даже спросонок.
Он показал на свою рубашку, совершенно мокрую, на забрызганное лицо, на капли, стекающие с волос. И распахнул дверь. Редкое зрелище - в пустыне шел дождь. Скважина фонтанировала, пыльные камни стали темно-серыми, почти черными, а в ложбинке уже клокотал мутный ручей, продвигался все дальше и дальше, импровизируя русло.
Мастер Мустабеков, сверкая глазами и зубами, поставил на стол ведро. Все столпились у стола, передавая по очереди жестяную кружку. Каждый с серьезным лицом отпил, дегустируя, несколько глотков мутной со скрипучим песком подземной воды.
- Пресная! Пресная! - закричала Елена. - Абсолютно пресная! Галка, что же ты не танцуешь?
Она тормошила терпеливо улыбающуюся, молча счастливую Галю Голубеву.
- Я же говорил, что это случайный валун! - твердил Виктор.
- Восемьсот девяносто один метр и десять сантиметров! - провозглашал Мустабеков. - Как в аптеке! Всегда бы с таким геологом работать!
И даже Сысоев, выступив вперед, торжественно протянул руку:
- Поздравляю вас, Юрий Сергеевич. Отныне я с вами не спорю ни о чем. Вы счастливчик, вам все удается. Счастье - это не научная и не логическая категория, счастье необъяснимо... и противоречить счастливчику не следует.
В таких словах он признал свое поражение.
А вода все шла и шла, облачком вздымалась над вышкой. Ветер кренил это облачко, восходящее солнце окрашивало его в розоватый цвет, в брызгах играла радуга. Мутные ручейки смачивали песок, катили песчинки, сами катились к морю, и вокруг них вились, скакали, носились, джигитуя, чабаны, то верхом, то под пузом у коня, приветствуя новорожденную реку.
Вода! Вода! Конец пустыне!
12
И вдруг оказалось, что нужно срочно уезжать, даже некогда проститься как следует. Рахимов ехал в Кошабад, мог подвезти студентов, и это было удобнее, чем ловить попутную машину на тракте или пешком идти на разъезд и там дожидаться рабочего поезда. Виктор с Еленой побежали собирать вещи, оформлять документы. Когда они вышли из конторы, машина уже ожидала их у крыльца.
- Эх вы, умчались, все забыли на свете, - сказал Сошин. - Спасибо Рахимов подвез, а то и не простились бы. Ну, счастливого пути, ребята, счастливого пути в большую жизнь. Вот ваши характеристики, а на словах скажу так: Виктору пожелаю больше твердости, требовательности к людям, а Елене больше требовательности к себе...
- Юрий Сергеевич, вы не замечаете, что у меня характер изменился совсем?
- Начал меняться. Продолжайте его менять.
- Юрий Сергеевич, я вам напишу из Москвы. Вы мне пришлете ответ?
- Честно говоря, не люблю писем из вежливости, вы уж простите меня. Но если будет какой-нибудь вопрос по геологии или сомнения в жизни, пишите, не стесняйтесь. Отвечу безотлагательно.
- Юрий Сергеевич, а можно...
Но тут Рахимов потянул Сошина за рукав,
- Девушка подождет, - сказал он. - Сначала кончим серьезный разговор. Ты что собираешься делать сейчас, говори?
- Отчет писать, конечно. Сами знаете, как в геологии. Нашел один камень, пиши три страницы...
- Нет, ты не увиливай. Отчет напишешь, а потом?
Сошин задумался. В первый раз Виктор увидел на его лице мечтательную улыбку.
- Сегодня еще трудно сказать, - начал он. - Не было времени обдумать. Столько лет я тянулся к сегодняшнему дню. Всем институтом тянулись конструкторы, физики, радиотехники, математики, электрики, геологи, географы... Этот день для нас - как покоренная вершина. До сих пор мы думали только о восхождении. И вот вершина взята, такой кругозор открылся, не охватишь взглядом, глаза разбегаются, дух захватывает. Прежде всего продолжение разведки. Мы с ребятами работали целое лето и засняли двести двадцать квадратных километров. А все остальное - двадцать два миллиона квадратных километров - вся территория Советского Союза? И сопредельные дружественные страны! Ведь буровые скважины - как булавочные уколы на теле Земли. А мы имеем возможность всю кору планеты сделать прозрачной, составить карты подземного мира на всех горизонтах. С чего начнем? Может быть, как Петр Дементьевич, начнем с больших городов. Кто знает, что есть в окрестностях Москвы, даже под самой Москвой на глубине трех-четырех километров? Вдруг там алмазы или цветные металлы или невесть что ценное? Еще такая есть попутная задача - археологические раскопки. Теперь не надо копать вслепую - посмотрел, что лежит в кургане, и работай наверняка. Что еще приходит в голову? Исследование вулканов, например. Или геология океанов - необъятное поле деятельности. Тут понадобятся тысячи аппаратов и тысячи специалистов. Я только ковырнул, продолжать вот они будут, молодежь. Пусть не жалуются, что все открыто до их рождения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
