Глава 5
Чем пахнет счастье?
Лифт пропел мелодию из двух нот. Двери раскрылись. Варя вышла в холл и… оказалась в самом сердце океана: лучи солнца пронзали бирюзовую воду, как сияющие кресты – купол летнего неба. Серебристые птицы взлетали над волнами и распускали крылья брызг. А из прозрачных зеленых глубин струились таинственные звуки – свист, щелканье, звонкий скрип.
«Дельфины!» – догадалась Варя, вдохнула влажный соленый воздух и зажмурилась от счастья.
Некоторые люди видят цвета звуков. Варя различала запахи счастья. Одно ее шальное, безрассудное счастье целых полгода пахло футболкой, спрятанной под подушку: Варя засыпала, вдыхая запах молодого загорелого тела и горячих рук. Лесной земляникой, согретой в ладони отца, еще недавно пахло счастливое детство. Светлое, печальное счастье источало запах дождя и мокрой голубой рубашки. А сегодня счастье пахло теплым котенком (если уткнуться носом ему за ушко) и сопело в колыбельке.
Дельфины принялись звонко цокать.
«Надо обязательно купить диски со звуками природы для Джульетты: пусть слушает шум ветра в вершинах сосен, писк птенцов под крышей, стук капель по карнизу», – подумала Варя.
– Погулять надумали? – прозвучал за спиной женский голос.
Варя обернулась: вдоль поддонов с геранями и щучьими хвостами прохаживалась консьержка.
– Да, решили свежим воздухом подышать, – кивнула Варя.
Анна Кондратьевна заглянула в колыбельку:
– Да какие тут красавцы у нас! Мальчики или девочки?
Варя расплылась в улыбке:
– Девочка.
– А крепышка какая, как репка, – похвалила Анна Кондратьевна и заверила: – Не волнуйтесь, я не глазливая.
Как и многие женщины ее возраста, Анна Кондратьевна любила поглядеть на похороны, свадьбы и грудных малышей.
При виде особенно счастливых, полных надежд невест или доверчивых грудничков глаза Анны Кондратьевны увлажняли непрошеные слезы: «Наивные еще, не знают, что их в жизни-то ждет».
– Как таких хороших деток зовут? – спросила консьержка у спящей малышки.
Ребенок всплеснул кулачками.
– Джульетта, – ответила Варя.
– С гуся вода, с Джульетты хвороба! – Анна Кондратьевна погрозила хворобе пальцем. – Во дворе решили погулять? Или на набережную пойдете?
– Еще не знаю, – улыбнулась Варя. – Я здесь первый раз, посмотрю: где зелени больше, там и посидим.
– Первый раз? – изумилась консьержка. – А я решила: племянница к Маргарите Святославовне приехала погостить.
– Нет, я не племянница, – вздохнула Варя и переложила колыбельку в другую руку.
– Кто же вы ей, если не секрет?
– Случайная знакомая, – призналась Варя. – Я в Москву всего два дня назад приехала, думала – квартиру или комнату сниму. Но с жильем оказалась такая проблема! В одном месте на мошенниц нарвалась, в другом бешеные деньги запросили. Просто счастье, что Маргарита Святославовна предложила немного пожить у нее. Теперь хоть о работе можно подумать. А то какой-то замкнутый круг: чтобы снять квартиру, нужно заработать деньги, а чтобы найти хорошую работу, нужно иметь жилье.
– А где работать планируете?
– Я актриса, в этом году закончила театральный, – сообщила Варя. – Хотелось бы по специальности.
– Актриса? Понятное дело: отец Маргариты Святославовны тоже все молодых артистов привечал, месяцами, бывало, жили, то здесь, то на даче. Светлый был человек, что он, что супруга его покойная. Маргарита тоже только на вид властная да характерная, а на самом деле – как печка русская: всех накормит, всех согреет.
Варе хотелось продолжить разговор, побольше узнать о хозяйке: почему такая эффектная дама живет одна, есть ли у нее родственники? Но заботы о Джульетте пересилили желание посудачить.
Девушка показала глазами на колыбельку и с сожалением сказала:
– Вы уж извините, нам погулять надо.
– Конечно, конечно, давайте-ка, дверь вам открою, – заторопилась консьержка и перекрестила колыбельку морщинистой рукой с маленькими старомодными часиками.
Женщины вышли на улицу.
Анна Кондратьевна дотронулась до Вари:
– Я бабка старая, мне можно все рассказывать – скоро все с собой в могилу унесу. Вижу, рано вы ребеночком обзавелись? Вроде молоденькая совсем? Лет девятнадцать?
– Двадцать один, – ответила Варя.
И поглядела на промытое грозой небо.
– Может, Варюша, вам сходить куда надо? Я пригляжу за Джульеттой! – предложила консьержка.
Варя встрепенулась:
– Да, мне бы в магазин сбегать, купить кое-что.
– Ребенка по магазинам таскать нельзя: инфекции, вирусы теперь круглый год, птичий грипп! – замахала рукой консьержка. – Давайте-ка мне ребеночка и идите с Богом, ни о чем не волнуйтесь! Покупайте что надо, не спешите.
– Я случайно без чемодана оказалась, не поверите, совершенно раздета, даже колготок нет, – торопливо объяснила Варя и подняла голую ногу, демонстрируя отсутствие колготок, гольфов или следков. – Расческу и ту Маргарита Святославовна дала. Джульке надо ползунки и комбинезончик купить. Все, что есть, – на ней. Похолодает, на улицу будет не в чем выйти, – объясняла она пенсионерке.
– Иди, Варюша, ничего, что я на «ты»? Ставь колыбельку на скамеечку, вот так. Пригляжу за ребенком, не беспокойся: слава богу, своих двоих вырастила, – заверила Анна Кондратьевна. – Беги давай! Дорогу знаешь? Прямо по Плющихе выйдешь на Смоленскую площадь, там магазинов полно. Дорогие, правда, магазины в нашем районе – бутики. Нам, пенсионерам, только облизываться.
Варя поправила пеленку в колыбельке и упорхнула, как птица с ветки.
Воздух, напоенный запахом мокрых тополей, да прибитые к бордюрам дорожки оборванных ветром листьев и веточек – вот и все, что напоминало о грозе.
Варя обвела глазами улицу: тепло, солнечно! Она – в Москве! А завтра вечером пойдет на работу, о которой мечтала, – на съемочную площадку!
Смоленская площадь встретила солидными высотками, потоком дорогих машин, березками в горшках.
Варя впервые видела, чтобы березы росли в бетонных кадках: красиво, конечно, и грязи никакой, но ведь березы должны расти над рекой, на ветвях гнезда с птенцами качать…
Она поглазела на витрину мужской обуви и задумалась: зачем мужику нужны шлепанцы из двух ремешков за пятнадцать тысяч рублей? Где их носить? На улице – испачкаются, дома – не увидит никто.
В большом недоумении – из головы никак не шли сандалии из кожи кенгуру, девушка дошла до магазина детской одежды: в витрине сидели плюшевые медвежата, стояли, взявшись за руки, мальчик с девочкой. На девочке было надето скромное на вид ситцевое платьице в мелкий цветочек, на белых блестящих ногах – салатные босоножки.
«Платье – 4700. Босоножки – 2999, – увидела Варя на ценнике и не поверила собственным глазам. – Может, нули неправильно посчитали или запятую забыли написать и на самом деле надо читать: 470 рублей 00 копеек?»
