лечиться, – повторила я, чувствуя лишь шок и какое-то странное опустошение внутри. – Это ведь не нормально. Да не просто не нормально, это лютейший пизд… – почувствовав, как к горлу подкатывает тошнота, я просто откинулась на спину.
Плевать, грязно здесь или нет. Мне было плохо. Морально плохо. Смотря в затягивающееся тучами небо, я никак не могла избавиться от другой картинки, стоявшей перед глазами. Моё лицо на надгробье. Имя. Дата рождения и дата…
– Прекрати, – присев на корточки, Стужев хмуро смотрел на меня.
– Себе это скажи, – прошептала, чувствуя, как из глаз начали катиться слёзы. – Я тебя трогаю? Нет. Ты сказал больше не звонить – я не звонила. Сказал, оставить в покое – я оставила. Не трогаю тебя. Спокойно живу с Никиткой. К чему это… – я махнула рукой в сторону. Не факт, что в нужную. Но заставить себя снова посмотреть на памятник… это было слишком.
– Ты сама это устроила, – поднявшись на ноги, Стужев скрестил на груди руки. – Изображаешь удивление хорошо. Немного переигрываешь только. На что ты рассчитываешь?
– Ещё и мать мою приплёл, – продолжила я рассуждать. – Знал же, что у нас с ней отношения не очень… – нахмурившись, я медленно приняла сидячее положение, заставляя себя вновь посмотреть на памятник.
Да. Фотография точно с выпускного. И взял он её точно у матери. Меня не было в соцсетях. А это фото вообще только в печатном варианте имелось. В альбоме.
– Это… это… – я просто не находила слов, но отчего-то сейчас испытывала жуткую потребность говорить хоть что-то. Так было не настолько жутко смотреть в улыбающееся с памятника лицо. – Нет, я знала, что отец у тебя отбитый на всю голову. Целое представление устроил со своим приступом. Но ты? – я с трудом повернула голову на Стужева. – Это перебор. Сделать могилу мне – это перебор, Лёш. И я этого не заслуживаю. Да никто не заслуживает!
Вытерев с лица слёзы, я попыталась достать телефон из кармана, запоздало вспомнив, что он остался в сумке.
– Надо маме позвонить, – продолжила я шептать. – Она, наверное, и не в курсе, зачем тебе потребовалась моя фотка. Даже подумать страшно, что ты ей наплёл, когда выпрашивал. Откуда у тебя вообще её адрес? – покачав головой, я попыталась встать на ноги, чуть не завалившись обратно на землю. Ноги потряхивало. – А потом я позвоню Стасу. Засужу тебя. Это… оскорбление личности. Издевательство. Психологическое давление, – встав на ноги, я принялась осматриваться, чувствуя, как меня накрывает волнами паники.
Кресты, кресты, кресты… я никак не могла понять, в какой стороне выход. Глаза вновь зажгло от слёз. Никогда не чувствовала себя такой раздавленной и беспомощной, как сейчас.
– Ты сама попросила свою мать сообщить мне о твоей смерти, – Стужев оставался стоять на месте, наблюдая за моими метаниями. – Она прекрасно понимала, для чего даёт мне фото.
– Нет, – я отчаянно замотала головой. – Ты врёшь. Ты, – я обернулась, вновь посмотрев на надгробье. – Ты врёшь. Она бы не стала…
В памяти тут же всплыли обрывки наших с ней разговоров. Как она обрадовалась моему отъезду. Как поддерживала, уговаривая никогда не возвращаться. Как отреагировала на мою беременность.
И как орала, узнав, что я снова здесь.
– Нет, нет, нет, – продолжала я шептать.
Он врёт. Это его больное воображение. Не более того.
Мать у меня, конечно, та ещё… штучка. Но… изображать смерть родной дочери? Нет. Даже для неё это было бы слишком. Да и зачем ей это? А вот Стужев…
– Это месть, да? – неожиданно для себя я рассмеялась, захлёбываясь слезами. – За те смонтированные папочкой фотографии? За измену? – я даже пальцами кавычки изобразила, обессиленно опускаясь на корточки. – Молодец. Отомстил. С огоньком! С фантазией! Это тебя в Канаде научили? Чувствуется влияние западного кинематографа…
– Месть? – повысил голос Стужев, наблюдая за моей истерикой. – То есть, я из мести, как дебил, приносил сюда цветы почти два года, коря себя, что мы так и не поговорили?!
– Хватит! – закричала я, зло вытирая слёзы. – Ты прекрасно знал и где я, и что со мной всё в порядке! Это я, как идиотка всё пыталась, пыталась… нужно было сразу, как я поняла кто ты, бежать без оглядки! – не в силах больше оставаться рядом с ним, я начала уходить по дорожке, чувствуя, как меня мотает из стороны в сторону. – Писала, как идиотка, глотая сухие ответы. Всё думала: нет, это не Лёша! Лёша бы так не поступил! Это всё его папочка! – я кричала, не видя куда иду из-за пелены слёз, стоящей перед глазами. – Как же я тебя ненавижу! Зачем ты вообще вернулся из своей Оттавы?!
– Успокойся, – ухватив меня за руку, Стужев не дал мне завалиться на землю, когда я в очередной раз споткнулась. – Да стой же ты…
– Отпусти меня! – я кричала, пытаясь вырваться, больше не в силах бороться с собственными эмоциями. – Ненавижу тебя! Как же я тебя ненавижу!
Стужев крепко держал меня, обняв и прижав к себе. Не давал и шанса вырваться, пережидая мою истерику. От его близости стало только хуже. Потребовалось время, чтобы я перестала вырываться и обессилено затихла, беззвучно всхлипывая.
Глава 14
Алексей Стужев
***
У Саши началась настоящая истерика. Никогда не видел её в таком состоянии. Да и никого другого, если откровенно.
Та же Лиза если и устраивала слезливые представления, с целью надавить на меня или попытаться манипулировать, то делала это максимально эффектно. Едва слышный всхлип, взмах ресниц и пара слезинок, красиво стекающих по щекам… Но то, что происходило с Сашей сейчас… нет. Несравнимые вещи.
И сыграть такую реакцию было невозможно.
– Ненавижу тебя, – она продолжала вялые попытки вырваться, тихо шепча всевозможные проклятия в мой адрес.
А я…
Не знал, что делать. Старался переждать всё это, чтобы нормально поговорить. Ведь если допустить, что Саша действительно ничего не знала…
Невозможно.
Мы же не в дешёвой мыльной опере находимся. Это реальная жизнь. А тут…
У меня в голове просто не укладывалось.
– Отпусти, – холодно произнесла Саша, кажется, окончательно успокоившись.
По крайней мере, всхлипы прекратились, как и рассуждения про ненависть ко мне и Никиту, который никогда меня не простит. Как будто меня сейчас волновало мнение её мужика!
– Ты действительно ничего не знала? – осторожно отпуская Сашу, задал я мучивший меня вопрос.
– Тебе нужно лечиться, – чуть ли не по слогам произнесла она, рваным движением руки стирая с лица слёзы и осмотрелась, найдя взглядом виднеющиеся столбы главных кладбищенских ворот.
Наблюдая, как Саша уверенно направилась в сторону выхода,
