У него загораются глаза.
- А ты уже?.. — он приподнимает голову и тут же неловко улыбается. — Только не говори, что и на этот раз никаких привилегий и все по таймеру.
- Я еще не вычитывала, — честно предупреждаю я. — Скину на почту? Посмотришь, готов ли ты под этим подписываться.
- На почту? — переспрашивает Денис и на мгновение хмурится. — А, да, я же домой…
Я заставляю себя улыбнуться. Шею приходится держать прямой и напряженной, потому что от малейшего поворота где-то в горле начинает нестерпимо колоть спазмом.
Денису точно нафиг не сдались мои заскоки по поводу прихожей. Они и мне-то, прямо скажем, не слишком дороги, знать бы, как от них отделаться…
- Ты будешь в порядке? — моментально настораживается этот эмпатически настроенный поц.
Я молча пожимаю плечами. Он хмурится и нерешительно предлагает:
- Давай я хотя бы подвезу… — и тут же осекается, сообразив, что так точно сделает только хуже. Но все равно встряхивается и протягивает мне руку.
Я смотрю на нее и нерешительно качаю головой.
- Мне в аптеку надо.
А вот молчание было правильной стратегией. Стоило заговорить, как Денис все решил за двоих.
- Хорошо, заедем по дороге, — все еще настороженно предлагает он, и я сдаюсь.
А в аптеке все-таки покупаю прописанное мне еще полмесяца назад успокоительное и глотаю первую таблетку прямо в машине.
Не помогает. Но сразу ведь и не должно?..
Глава 9.2
На следующий день контора застывает, как муха в янтаре. В этом затишье есть что-то душное, предгрозовое; лишенные привычных развлечений люди точно так же, как и я, не могут сконцентрироваться на работе и отвлекаются по пустякам. Я начинаю подозревать, что скандал в стиле бразильских мелодрам имеет все шансы положительно повлиять на процент выполнения плана.
Но Денис Владимирович держится молодцом и умудряется ограничить общение со мной рабочими вопросами. Я загоняю себя в те же рамки, и на меня начинают коситься так, словно у меня под блузкой виднеются разноцветные проводки и что-то подозрительно тикает.
Игнорирую. У меня есть куда выплеснуть переживания. Текст прирастает ещё на половину авторского листа. Маг негодует, и его устами негодую я.
Становится легче. Хотя ощущение, что меня снова лишили чего-то важного, никак не отступает. Но на этот раз оно не такое болезненное, без соленого привкуса отчаяния и беспомощности, и с ним можно жить. А после обеда я принимаю вторую таблетку успокоительного, и все эмоции становятся размытыми и приглушенными, а общее состояние здорово напоминает первые часы после выхода из общего наркоза. Разве что тело слушается гораздо охотнее.
Разумеется, по закону подлости действие успокоительного сходит на нет именно к вечеру, а Денис все держится молодцом и до последнего разруливает рабочие вопросы, пока ответственные лица и безответственные жопы не перестают брать трубку.
Я упрямо сижу на своем месте и медитирую на текст незавершенной книги. За три часа в ней набирается-таки треть финальной главы. Но если спросить меня, что я там излагала, есть некоторый риск вызвать переполнение стека.
Денис заглядывает попрощаться только через полчаса и нерешительно мнется на пороге, пока я не делаю спокойное лицо и не отпускаю его с миром.
Мне не хочется домой. Там темно, пыльно и пусто, и сделать хоть что-то я могу разве что с пылью — но хозяйственный запал иссяк ещё на холодильнике. А Наташа у нас сознательная, Наташа решила не насиловать себя.
И теперь насилует свой желудок, потому что ужин, конечно же, не захватила.
Поток самобичевания я всё-таки обрываю. Это не поможет и ни к чему не приведет. Ерничать куда полезнее на полный желудок, когда впереди душ и здоровый сон.
После этого гениального вывода я иду к метро и еду домой. А потом полночи детально изучаю потолок.
В побочных действиях успокоительного, конечно же, обнаруживается бессонница. Но она теряется в середине столь внушительного списка возможных вариантов, что оставшуюся половину ночи я благодарю свой организм за то, что он решил остановиться именно на бессоннице.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В сочетании с утренней дозой успокоительного она производит эффект полной анестезии. Мне действительно не больно и не страшно. И даже не обидно, что выспаться не удалось. Мне никак. Мне настолько никак, что даже извечная игла спазма в горле притупляется и почти не мешает.
Но после работы Денис Владимирович ловит меня за локоть в коридоре и страшным голосом спрашивает:
- Ты что с собой сотворила?
Уборщица, орудовавшая антисептиком и тряпкой у торцевого окна, перестает пшикать из пульверизатора на дверные ручки и навостряет уши.
Из чистой вредности я достаю пачку с успокоительным молча. Денис смотрит на название и немного расслабляется, но тут же качает головой.
- Оно тебе не подходит.
Это я и сама понимаю. Бессонных ночей мне хватает и так.
- Но помогает ведь, — возражаю я на удивление нормальным голосом. — Я снова могу говорить о…
Или не могу. Вероятно, торопиться с этим не стоило.
Зато уборщица натягивает маску как положено и возвращается к своей профессиональной деятельности с небывалым рвением. Только Дениса это радует куда меньше, чем меня.
- Можешь что-то другое посоветовать? — хрипло вопрошаю я, отдышавшись.
Денис потерянно мотает головой.
- Я же не врач.
Очевидно. Но в своей нынешней роли он настолько хорош, что распылять ресурсы на другую профессию, даже такую важную, — преступление перед всей строительной отраслью.
- Тогда без вариантов, — я пожимаю плечами.
Врачам сейчас уж точно не до чьего-то там горя. Оно не смертельно. Нужно только время, чтобы справиться, и душевные силы, которые рано или поздно появятся.
- Давай я хотя бы… — Денис осекается на полуслове и смотрит на уборщицу.
А мне почему-то снова пережимает горло, и я молча наблюдаю, как он взвешивает за и против.
- Я тебя подвезу, — решительно заявляет он — несколько громче, чем это реально необходимо. — А там… какие у тебя планы на выходные?
- Все ещё наполеоновские, — отвечаю я от неожиданности совершенно нормальным голосом.
- Без Смоленска? — подначивает он.
- Без Смоленска, — серьезно соглашаюсь я и безропотно позволяю увести себя на стоянку, размышляя о том, что мы, кажется, только что несказанно осчастливили уборщицу: ей наконец-то есть что обсудить с подружками.
Но никакого внутреннего протеста эта мысль не вызывает, и я машу честной труженице рукой на прощание.
Она машет пульверизатором в ответ.
Глава 10.1. Верные друзья
Еще в машине мой телефон характерно тренькает, и я поспешно достаю его из сумочки.
В сетях оживает чат, молчавший со дня поминок. Две давние подруги, бывшие однокурсницы, оставшиеся в моем родном городе, перебрасываются пристрелочными репликами и, убедившись, что все одинаково задолбались, упоенно ругаются то на работу, то на сложившуюся ситуацию. Я одариваю экран дурацкой умиленной улыбкой и включаюсь в разговор.
Мне незамедлительно предъявляют фотографию маленького сынишки. В детских садах работают только дежурные группы, и отдавать туда ребенка страшновато — а работать на законной удаленке, когда он дома, практически невозможно. Зато если достать из машины палатку и разбить ее прямо посреди квартиры, это решает часть проблем, и из-под выгоревшего зеленоватого полога выглядывает довольная детская мордашка, которой все нипочем. С другой стороны полога торчит скорбная собачья морда. Ей все дается гораздо сложнее, и я хихикаю над этим контрастом.
- Ужин?
Я вздрагиваю и отвлекаюсь от телефона. Позабытый Денис стоит, прислонившись плечом к кухонной арке, и смотрится так гармонично, словно всю жизнь ее подпирал.
- Закажем? — малодушно предлагаю я.
- У тебя там помидоры вянут, — не поддается на провокацию ГИП мечты, обозначив затылком движение в сторону холодильника. — Может, салат?
