По воскресеньям Ефим и Леонид Георгиевич любили обедать в Доме ученых. Руководство Особого отдела совместный досуг контрразведчика и ведущего ученого Проекта только приветствовало.
В тот зимний день, они замечательно пробежались на лыжах по сосновому бору, выскочили на берег водохранилища и несколько раз скатились с высокого берега. Причем, несмотря на солидные годы, профессор мало уступал Ефиму в скорости и выносливости. А в лихости при спуске с откоса, так и вообще не уступал.
После прогулки они отправились по своим квартирам, приняли душ и через час встретились в большом зале ресторана Дома ученых. Здесь друзья заняли свой любимый столик в дальнем конце зала у окна и приступили к обсуждению воскресного обеда.
Они обычно предпочитали к обеду красное сухое вино, но тут сделали поправку на морозный день, и решили взять бутылку полусладкой венгерской «Кадарки», наполненной горячей энергией придунайского солнца.
К первому бокалу они заказали маленькие горячие гренки из черного хлеба, политого острым томатным соусом и укрытого сверху слегка расплавленным пластиком сыра.
Далее шла пламенная селянка с кубиками ветчины, вареной говядины, мягкой молочной колбасы и большим количеством красного перца.
После селянки должно было последовать Жаркое по-охотничьи. Оно готовилось из лосятины с картофелем, грибами и большим количеством лука.
Заказ принимала официантка Эльза Красс.
Эльза происходила из Сибирских эстонцев, переселенных за Уральскую стену еще Екатериной Великой. Прожив в Азии двести пятьдесят лет, потомки безземельных балтийских крестьян превратились в отъявленных сибиряков. Простор и воля этой бескрайней земли прочно вошли в их гены. Съездив на разведку в Балтию, они неожиданно для себя поняли, что выросли из маленькой страны своих предков, как вырастает ребенок из детской распашонки. Маленькая Эстония стала для них тесной.
Когда Эльза шла по залу, покачивая налитыми бедрами, глаза научных сотрудников сопровождали ее большую фигуру, как локаторы пассажирский лайнер.
Пепельной Эльзе было хорошо за тридцать. Но, с точки зрения Ефима, это ее привлекательности не мешало. Она давно была в разводе и одна растила, да почти уже и вырастила, дочь.
Томная сибирская эстонка и была еще одной, наряду с пейзажем в окне, причиной, почему Ефим так любил общий зал ресторана Дома ученых. Элитарную каминную шкатулку по воскресеньям обслуживал пожилой лысый официант.
Лейтенант Мимикьянов давно подбирался к тяжелым прелестям эстонки, но пока сибирско-балтийская крепость еще не сдавалась.
Однако, Ефим, как человек опытный знал: неприступных крепостей не бывает. И не отчаивался от двух неудачных штурмов.
Прожевав первую гренку, профессор откинулся на спинку стула и произнес:
– Знаете, Ефим, я на днях написал одну статью… Чисто теоретическую.
– Да? И о чем? – отозвался Мимикьянов, размышляя о стратегии штурма одетых в юбки крепостей.
– О Вселенной… – задумчиво произнес профессор.
– Вы не оригинальны, профессор. – с иронией заметил Ефим.
Вулканов на это не обиделся. Он вообще был не из обидчивых.
– Я в ней порассуждал о структуре Вселенной, – с отсутствующим видом произнес он. – В частности о том, что сознание не может являться монопольной принадлежностью отдельного существа, скажем, человека, а обязательно должно быть и у Вселенной в целом.
– Вселенной в целом? – переспросил Ефим, погруженный в свои стратегические планы.
– Да.
– Интересно, – кивнул Ефим, хотя эти слова профессора прошли мимо его сознания. Дело было в том, что к их столику подплывала официантка. На уровне плеча у нее был поднос. На подносе – дышащая жаром густо-красная селянка.
Пока Эльза расставляла тарелки, Ефим думал, как бы начать подготовку к новой атаке, но почему-то ничего путного в голову ему не приходило.
Ни разу ни взглянув на Ефима, официантка отплыла с независимым видом.
– Вам налить вина, профессор? – спросил неприятно удивленный своей не находчивостью Ефим.
– Да, плесните! – кивнул Вулканов. Повертел бокал, но пить не стал.
– Вселенная обладает Сознанием, так же, как и любой отдельно взятый кандидат наук, – произнес он, ткнув пальцем в какого-то человека за соседним столиком. – И, точно так же, как и мы, она постоянно решает, как ей поступить? Какие звезды зажечь, какие потушить? Какие виды живых существ уничтожить, а, какие создать? Остановить шарик рулетки в ячейке с цифрой «один» или на «двадцать два»? В сущности, все события, происходящие в мире – результат того или иного решения Вселенной! Следствие деятельности ее Сознания!
Ефим отодвинул планы штурма крепостей в сторону и задумался.
Потом он приподнял вилку над скатертью и уронил ее на стол.
– Причина падения вилки – Закон Всемирного тяготения. – сказал он. –Для каждого события существует естественная материальная причина. Работу природного механизма можно объяснить и без всякого Вселенского сознания.
Задумался и профессор.
– Материальная причина есть у любого события, – после минутного размышления сказал он. – Но дело в том, что события только по видимости определяются материальными причинами. Законы природы, на самом деле, не являются истинной причиной событий. Настоящие причины любых событий это – решения, принимаемые Вселенским Сознанием. А законы природы – это лишь механизм, через который Большое Сознание Вселенной осуществляет свои решения.
Голова Ефима работала на пределе возможностей.
– В статье я попытался создать математическую модель именно такого устройства Вселенной, – плавал взглядом в неведомых далях профессор. – И, мне кажется, я смог это сделать… Правда, получилось очень сложно… Мало, кто сможет понять… К тому же, все эти невежды, типа академика Табачникова, начнут свое нытье о не научности моих взглядов… Короче говоря, я решил эту статью не публиковать… Кому дано, тот и сам все понимает… А остальным – зачем?
Вулканов внимательно посмотрел на Ефима, заметил подходящую Эльзу и, будто возвращаясь из дальнего путешествия, воскликнул, потирая руки:
– А вот и наше жарко-о-ое!
Официантка начала разгружать поднос и нарочно задела Ефима рукой.
Но Ефим на нее не посмотрел.
Он вообще ничего не замечал вокруг.
Он думал.
И, как ему показалось, начал что-то понимать.
11. Артур Валентинович Акраконов
Профессор остался на веранде с чашкой чая.
Ефим с Анной Сергеевной отправились на кухню мыть посуду.
Но не успели они склониться над раковиной, как Анна всплеснула руками:
– Слушай, Фима, мы кастрюльку-то забыли! Сходи на веранду, принеси, а?
Мимикьянов прошел длинный темный коридорчик, но у выхода на веранду резко затормозил. Он услышал там громкий голос:
– Рад вас видеть в добром здравии, Леонид Иванович!
Визиты в этот вечер в доме профессора шли один за другим.
Голос показался майору знакомым. Он осторожно посмотрел сквозь тюлевую занавеску.
На веранде стоял Артур Валентинович Акраконов.
Хороший рост, тонкие черты лица и тяжелый мужественный подбородок.
Капитан Акраконов в свое время входил в группу офицеров, обеспечивающих контрразведывательную защиту проекта «Атомос». Он начал работать на Объекте примерно в одно время с лейтенантом Мимикьяновым. Артур отвечал за контакты с гражданскими научными учреждениями. Акраконов считался перспективным офицером. У него было хорошее образование – физико-математический факультет Новосибирского университета, деловая хватка и напористость. Но, к удивлению многих, за год до ликвидации Объекта, он уволился из органов и начал работать в крупной телекоммуникационной компании. Через короткое время он стал в этом бизнесе заметной фигурой.
У калитки застыли двое мужчин, определено являющихся охранниками. Тихая поселковая улица вновь оказалась под жестким профессиональным контролем.
Из-за кустов акации, росших вдоль забора высовывалось круглоглазая морда черного «Мерседеса».
– Садись, Артур. – произнес Вулканов. – Только зря пришел. Ничего нового не услышишь.
– Ой, не спешите, Леонид Иванович! Не спешите!
Гость опустился на плетеный стул.
– Чаю хочешь? – спросил профессор.
– И чаю и конфет! – кивнул гость.
Как и раньше, от всей его ладной фигуры и хорошо вылепленного лица исходила ощутимая сила и уверенность.
– Ну, наливай сам. Вот – чистые чашки, а вон – чайник.
Акраконов налил чашку и отхлебнул. Он с удивлением приподнял брови, причмокнул губами и даже покачал головой от удовольствия:
– Вкусный у вас чай, Леонид Иванович! Прямо медовый какой-то.
– А я на колодезной воде завариваю. У меня колодец во дворе есть. Старый.
Собеседники помолчали.
Майор стоял за тюлевой занавеской.
– Леонид Иванович, продайте мне способ связи с Большим Сознанием! – негромко, но отчетливо произнес Акраконов. – За деньги! За очень большие деньги! Ну, зачем он вам теперь?
