— В-война? — Я смотрю на него, едва понимая его ужасные слова. Как он может говорить все эти вещи и оставаться таким совершенно бесстрастным, как если бы заботы и трудности обычного народа так мало для него значили?
— Хоргус мертв. Его наследник не опытен. Те, кто выступал против его правления, постараются быстро мобилизоваться, прежде чем Кроген сможет укрепить свою власть. Но у Крогена есть другие планы. Молодой выскочка не скрывал, что хочет построить мост через Разлом и вторгнуться в Северные земли. Знаешь ли ты, что это значит?
Я медленно качаю головой, не в силах произнести ни слова. Я ничего не знаю о политике Срединного Разлома. Во дворце я была так закрыта от всего этого. Каждый миг моего дня строго контролировался. Они говорили мне только то, что хотели, чтобы я услышала, и позволяли увидеть только то, что хотели, чтобы я увидела.
Когда я решила убить Хоргуса, то всегда думала, что получу благословение моего народа. Они проклинали его имя и тысячи раз желали ему смерти.
Но теперь, когда дело сделано, наступает холодная, суровая реальность.
В мидрианской империи не бывает счастливого конца.
— Ты должен вернуть меня обратно, — говорю я, из-за паники повышая голос. — Верни меня обратно во дворец.
— Что бы тебя казнили? Зачем мне это делать?
— Мне все равно. — У меня нет выбора. Если это спасет мою деревню от гнева империи, я вернусь туда тысячу раз. — Отпусти меня. Какой смысл держать меня здесь? Я не представляю для тебе ценности. Посмотри на меня. — Я указываю на свое лицо. — Ни один здравомыслящий человек не захочет Отмеченного… и тигландера.
Он изучает мое лицо так пристально, что заставляет мое сердце биться немного быстрее.
Я привыкла, что на меня пялятся, но здесь совсем другое. Он глядел так, будто осматривает свою личную собственность.
И могу поклясться, что глаза демона потемнели до чистейшего черного цвета.
Он пугает меня. Я не могу притворяться в любом случае. Так как видела, что он сделал прошлой ночью.
— Нет, — прорычал он.
— Нет?
— Ты мне нужна. Кроме того, верну ли я тебя во дворец или нет, это не будет иметь никакого значения. Ты убила их бога-императора и выставила их дураками. Повесить тебя было бы недостаточно. Они захотят стереть все следы твоего существования, включая место, откуда ты пришла.
Мои плечи опускаются. А гнев испаряется.
Что я наделала?
— Обычно, я бы не стал рассказывать все это, — продолжает ассасин, — но если мы хотим вырваться из Даймары в целости, мне понадобится твое полное и абсолютное сотрудничество. Если я скажу прыгать, ты прыгнешь. Понятно, тигландер?
Я онемела. Не могу ни пошевелиться, ни слова произнести. Опустила глаза.
Отомстив, внутри я осталась пуста.
Весь запал ушел.
Сильные пальцы сжимают мой подбородок. Демон поднимает мое лицо вверх, заставляя меня смотреть на него. Я впервые вижу проблеск какой-то эмоции.
Я ожидала, что пальцы мужчины будут ледяными. Но как ни странно, нет. Они немного теплые, и его прикосновение почти — почти — превращается в мимолетную ласку.
Что ты такое, незнакомец?
— Я не позволю тебе умереть, — тихо говорит он, не обращая внимания на единственную слезу, которая скатывается по моей щеке. Я яростно моргнула, ненавидя себя за то, что он видит меня такой.
Он действительно бессердечный ублюдок. Какого хрена он хочет от меня?
Он манипулирует мной. Я чувствую это, но у меня нет защиты от этого. Бросаю вопрошающий взгляд.
— П-почему ты думаешь, что я буду с тобой сотрудничать? У меня для этого нет никаких причин.
Темные брови чуть поднимаются. А бледный лоб слегка нахмурен, смягчая его суровые черты.
— Сплетни разносятся так же быстро, как двигаются люди и лошади, Амали. Место, куда мы едем, находится на другой стороне Коморского леса, через хребет Таламасса. Но я могу легко сделать объезд через лес. Воспользуешься ли ты возможностью предупредить своих людей?
Мое сердце замирает.
— Конечно да.
— Тогда делай, как я говорю, и твои пожелания могут быть учтены. — С устрашающей грацией он поднимается на ноги. — Но если ты сделаешь что-нибудь глупое или безрассудное, я очень быстро забуду свои благородные побуждения. Понимаешь это, Амали?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я киваю, придерживая простыни вокруг груди.
— Хорошо. — Он коротко кивает и засовывает руку в глубокий карман камзола.
Я подавляю вздох. Как аккуратно он меня обложил. Зная, что я не боюсь смерти, он нашел, что может использовать против меня.
Мой похититель не идиот. Он очень, очень проницательный, и это очень пугает меня. Кажется, он уверен, что будет война. Откуда он так много знает о политике Мидрии?
Он достает завернутый в ткань сверток и достает оттуда нарезанное мясо размером с кулак и половину буханки черствого хлеба. Небольшой, но очень острый кинжал появляется в другой руке. Демон нарезает несколько кусков мяса и хлеба, превращая их в бутерброд на скорую руку. И продолжает разговор:
— Ради твоего же блага, я рад, что у тебя, кажется, есть достаточно здравого смысла в этом вопросе. Связывать тебя и успокаивать доставило бы слишком много хлопот. Я предпочитаю другой метод ведения дел.
— У тебя предусмотрены угрозы на любой случай?
— Мир — это опасное место, — он пожимает плечами, предлагая мне хлеб и мясо. — Ешь.
Это был скорее приказ, чем предложение. От дразнящего аромата соленого мяса живот громко заурчал.
У меня нет выбора, кроме как принять еду.
Я голодна.
Кошки вернулись, потираясь о ноги ассасина. Без сомнения, они тоже унюхали еду. Он отрезает несколько кусочков жирной кожи и бросает им.
Один кусок для каждой кошки. Как альтруистично.
Когда я поднимаю бутерброд, чтобы откусить, верхняя часть простыни соскальзывает, частично обнажая мою левую грудь. Мясо почти выскальзывает из руки, когда торопливо поправляю простыни, чтобы сохранить благопристойность.
Выражение его лица не меняется, за исключением губ, которые слегка изгибаются.
Мой полураздетый вид кажется ему забавным?
Ублюдок.
— Мне нужно что-нибудь надеть, — сказала я ледяным тоном.
— Я найду для тебя одежду, — спокойно говорит он, оглядываясь через плечо и поворачиваясь, чтобы уйти. — Тем временем я бы посоветовал тебе подружиться с кошками. Они спасли твою жизнь прошлой ночью.
— Спасли мою?.. — я смущенно смотрю на животных. Они совершенно не замечают меня, потому что изящно поглощают кусочки мяса.
Он послал кошек, чтобы согреть меня?
Этот человек — сумасшедший.
— Даже не думай выходить на улицу, Амали. Я вернусь. — Он ушел, исчезнув, как призрак среди пыли и беспорядка.
Я смотрю на пустое место. Властный ублюдок с императорскими замашками?
Я не знаю, куда он идет или что собирается делать дальше. И понятия не имею, как мы покинем этот город живым.
Когда убила Хоргуса, то была ослеплена местью. Ничто другое не имело значения.
Я была одинока и обречена на сексуальное рабство во дворце, и меня охватило какое-то безумие.
Я действительно хотела умереть.
Эгоизм.
Глупость.
Я так мало знаю об этом мире.
Я отомстила Хоргусу, но какой ценой?
Холодный речной поток и не менее холодный незнакомец понадобились, чтобы вывести меня из безумия.
Прошлой ночью мне дали второй шанс.
Я не хочу больше умирать.
И странный, бледный демон, который украл меня из рук смерти, забрался прямо под мою кожу. Он понял единственную вещь, которая все еще что-то значит для меня в этой жизни — это мой народ.
Как он это сделал?
Меня так легко прочитать?
Одна из кошек — красивый белый кот с разноцветными, желтым и голубым, глазами — прыгает мне на колени и начинает облизывать лапы. Я беру свой бутерброд. Жирное, соленое мясо и сухой хлеб — самое вкусное, что когда-либо пробовала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Первый прием пищи в моей новой жизни простой и очень вкусный.
Я закрываю глаза и молча молюсь Селисе, богине живой земли и хранительнице Комори. Поклоняться ей запрещено в империи Мидриан, но мы все равно делаем это.
