– Что вы уставились?
«Можно подумать, я женских ног не видел! – укорил себя Сиур. – И что в них такого? Ноги самые обыкновенные...»
Жаркая волна поднялась к горлу, затем опустилась вниз. Он машинально нащупал сигареты в кармане джинсов, опомнился, убрал руку, поморщившись от досады на себя.
Они молча вышли из квартиры. Сиур взял ее сумку. Так же молча подошли к машине, он открыл ей дверцу, бросил сумку на заднее сиденье и сел за руль.
– Когда мы вернемся?
– Думаю, к вечеру, если все будет хорошо.
– Что вы имеете в виду?
– Непредвиденные обстоятельства. – Сиур оглядывался, выезжая на шоссе. Он уже пожалел, что у него вырвалась эта фраза. – Мало ли...
Тина бросила на него тревожный взгляд.
– Вы обещали что-то узнать. Узнали?
– Вся информация о вашем Альберте Михайловиче... просачивается сквозь пальцы, как вода. Не ухватишься! Единственная зацепка – это племянник. Он действительно существует. Будем надеяться, что хоть с этим персонажем все в порядке.
То, что говорил Сиур, вызывало тревогу, но ей было так хорошо ехать с ним в машине, смотреть на бегущую под колеса ленту асфальта, мелькающие по бокам дачные домики, зеленые деревья. Хотелось, чтобы эта дорога никогда не кончилась.
– Кстати, у антиквара была сестра?
– Он мне ничего не говорил о сестре...
– Откуда тогда племянник? Да еще с другой фамилией? И почему он воспитывался в детском доме, имея вполне обеспеченного дядюшку?
Тина только развела руками. Родственные отношения складываются по-разному.
В поселке она показала, по какой дороге они в прошлый раз шли к загадочной вдове.
– Если вы будете ехать помедленнее, я смогу узнать дом. Вчера Людмилочка меня вела... Я не очень хорошо ориентируюсь, могу заблудиться в трех соснах. – Она внимательно смотрела по сторонам. – Вот, кажется, мы проходили мимо этого дома.
Она показала на деревянный домик с резьбой, выкрашенный в голубой цвет. Высокий шпиль на крыше и увитая плющом веранда придавали дому особый колорит праздной дачной жизни, куда едут отдыхать, пить по вечерам чай на воздухе, под деревьями, валяться с книгой в гамаке... Ах, как удивительно хороша все-таки может быть жизнь!
– Куда дальше?
Тина опомнилась – ей уже было пригрезились гусары, гитары, дачная любовь, антоновские яблоки...
– Вот акация, по-моему... да, вот за этими зарослями акации колодец, потом поворот... Тут уже совсем близко.
– Близко? Тогда, пожалуй, оставим машину здесь...
Сиур увидел большую березу и припарковался в ее тени. Вокруг никого не было – дачники либо на речке, либо в домике. Солнце стояло высоко. Трещали сороки, где-то постукивал дятел, жужжали пчелы... над душистым цветочным ковром порхали бабочки.
Тина с удовольствием подставила лицо солнышку. Под тонкой футболкой обозначились мягкие округлости груди, волосы рассыпались. Она забыла обо всем, присев на корточки к земляничному кустику и по-детски радуясь найденным ягодкам... Сиур вздохнул и, наклонившись, подал ей руку.
– Нам пора идти, – сказал он как можно мягче.
Тина виновато вскочила. Они не спеша пошли по дороге. Теплая пыль поднималась легкими облачками при каждом шаге. Белка, распушив хвост, ловко взбежала по толстому стволу и спряталась в ветвях...
Вдруг в этом зеленом, шуршащем и жужжащем мире разлилась опасность. Запахи стали удушающими, на солнце набежала тень, поднялся ветер. Тина поднесла руку к горлу, оттянула ворот футболки, закрыла глаза.
– Что случилось?
– Мне нехорошо... – она попыталась улыбнуться. – Сейчас пройдет...
Сиур уже пожалел, что взял ее с собой. Впрочем, хорош бы он был, явившись к вдове на дачу с целью поинтересоваться, о чем она гадала вчера двум женщинам, и не расскажет ли она ему об их дальнейшей судьбе...
* * *
Ароматические смолы курятся в алебастровых курильницах. Глаза прорицателя наполнены изнутри холодным туманным блеском. Таким же блеском мерцает полый кристалл горного хрусталя. Квадрат символизирует Вселенную – Космос, полный звезд...
«Я понял, почему удалился Ра[5], которому надоели распри и воинственность людей, охваченных неодолимой, фатальной страстью к разрушению. О, я вижу, я вижу!.. Папирусы и реликвии храма Тота уничтожены или погребены в песках Сирийской пустыни. Усыпальницы ограблены, на месте святилищ – груды камней... великолепные храмы лежат в руинах...
Я вижу, как пала Троя! Закатилась звезда Эллады! Триумф Рима сменился упадком. Орды варваров хлынули, подобно приливу, поглощая великие империи, древнюю культуру... От некогда великих городов остались несколько песчаных холмов...
Нельзя обрести Силу, разрушая и разрушая... Дорога Силы – это дорога Любви...
Только мы, неподвластные реке времени, несущей нас в своем лоне, способны видеть...»
* * *
Виолетта Францевна зажгла огонь в плоской вазе для курений. Разложила карты. Снова как будто ледяная рука сжала сердце. Так было и вчера, когда приходили те женщины. Она сделала глубокий вдох...
«Я могу ответить, но ты не в состоянии понять ответ». Такова надпись на фигурке, которая досталась ей от бабушки. Единственная ценная вещь, не проданная во время войны, чтобы спасти от голодной смерти.
– Я не знаю, что я хочу узнать. Я в поиске... Вся моя жизнь зависит от того, чтобы увидеть нечто опять...
Женщина смотрела на то, как легли карты. Вдруг показалось, что скрипнула дверь...
* * *
Колесо Судьбы вращается в вечности. Слева на нем Бог добра – Германубис, его собачья голова означает преданность. Справа – Тифон, Бог зла, крылатый змей. Германубис поднимается с Колесом вверх, а Тифон опускается вниз. Добро всегда движется ввысь, к совершенству. Зло – всегда вниз, к ложным иллюзиям, закату и гибели.
Тайные знаки на Колесе Судьбы открывают нам, что в нашей жизни существует нечто, чего мы не в состоянии постигнуть... Вечные странники, мы делаем глоток из ручья забвения... Кто мы? Откуда пришли? Куда направляемся?
Окружающий мир – лишь чашечка лотоса на поверхности воды. Но корни, питающие и дающие жизнь лотосу, – там, в тусклых глубинах... Открывай тайны мира одну за другой, до того сокровенного мгновения, когда все становится видимым...
* * *
Сиур и Тина застыли у калитки в нерешительности. Двери дома были закрыты. Густые заросли сирени и шиповника служили естественной преградой для чужого любопытства.
– Где же хозяйка?
Тина ждала, что Виолетта Францевна выйдет на крыльцо, но та не появлялась.
– Постарайтесь ни до чего не дотрагиваться, – сказал Сиур, натянул перчатки и толкнул калитку.
– Боже мой, зачем это? Вы просто маньяк! Теперь я окончательно убедилась!
Тина с опаской посмотрела на него, потом на дом. Ничего зловещего.
– Идемте! – он взял ее за руку. – Может быть, дама куда-нибудь вышла. За хлебом или к соседке поболтать.
– И оставила калитку открытой?
– Обычная рассеянность...
– Зачем же тогда перчатки?
– На всякий случай. – Они, не сговариваясь, перешли на шепот. Сиур наклонился к самому ее уху. – А вы трусиха.
– Да, ужасная...
В то же время он незаметно отмечал все детали загородного пейзажа.
Это была странная любовная игра... исполненная тревоги, в преддверии чего-то страшного, как подсознательно чувствовали они оба. Все ощущения обострились до немыслимых пределов. Тайна, за которой они пришли сюда, – отступила перед более великой тайной, которая говорила им обоим: «Все минует, все исчезнет, но мы с тобой...»
Сиур вошел во двор, не отпуская руку девушки и увлекая ее за собой. В безмолвии они приблизились к дому. Окна были распахнуты, сквозняк надувал занавески.
Тина спряталась за широкой спиной своего спутника, радуясь, что с ней сейчас не импульсивная Людмилочка, а этот уверенный и осторожный мужчина. Он медленно повернул бронзовую ручку... не удивился, что дверь не заперта. Скорее, он этого ожидал.
В прихожей пахло деревом и курениями. Сиур приложил палец к губам и вопросительно посмотрел на Тину. Та поняла, кивнула на дверь в гостиную – туда, мол, нас приглашала хозяйка в прошлый раз...
Сизоватый дымок курился из чаши, распространяя удушливый аромат. На столике – рассыпанные в беспорядке карты Таро. Красивого ларчика со львами и золотым диском не было. Тина хотела что-то сказать, но Сиур отрицательно покачал головой.
В широком кресле лицом к столу и спиной к ним сидела хозяйка. Из-за спинки кресла была видна ее макушка с аккуратно уложенными волосами.
Сиур на вопросительный взгляд девушки снова отрицательно покачал головой и жестом приказал ей оставаться на месте. Тину объял ужас... хотя ситуация походила на дешевый спектакль, которым пугают чувствительных барышень. Все это дикое, неправдоподобное и страшное творилось не где-нибудь и не с кем-то, а прямо здесь и с ней.
