Услыхав про уроки чтения, Хайди задумчиво покачала головой.
— Ну что ты, Хайди, тебе непременно нужно научиться читать, все люди должны уметь читать. Господин кандидат очень добрый, он никогда не злится и очень хорошо преподает. Правда, когда он примется тебе что-нибудь объяснять, ты ничегошеньки не поймешь, но ты все равно молчи, а иначе он станет объяснять тебе снова и ты уже вконец запутаешься. Зато потом, когда ты что-то выучишь и узнаешь, ты сама поймешь, что он имел в виду.
В комнату опять вошла фройляйн Роттенмайер. Догнать Дету ей не удалось, и она была чрезвычайно возбуждена. Ведь она не успела объяснить Дете, что с ребенком все обстоит не так, как они условились. А поскольку домоправительница не знала, как ей теперь быть, как пойти на попятный, возбуждение ее только нарастало, ведь она сама заварила всю эту кашу. Вот она и бегала сейчас из классной комнаты в столовую и обратно, затем опять в столовую, где Себастиан круглыми, как плошки, глазами внимательно оглядывал накрытый стол, проверяя, все ли в порядке, и любуясь делом своих рук. Фройляйн Роттенмайер напустилась на него:
— Отложите на завтра свои великие мысли и постарайтесь еще сегодня управиться с делом, чтобы можно было сесть за стол.
Сказав это, она вихрем помчалась мимо Себастиана и кликнула Тинетту столь неприветливым тоном, что Тинетта засеменила на ее зов еще более мелкими шажками, чем обычно, и подошла к домоправительнице с такой насмешливой миной на лице, что та даже не решилась сорвать на ней свое раздражение.
— Приведите в порядок комнату для гостей, Тинетта, — с трудом овладев собой, проговорила домоправительница. — Там все готово, надо только смахнуть пыль с мебели.
— Игра стоит свеч, — насмешливо отозвалась Тинетта и тут же удалилась.
Между тем Себастиан довольно шумно распахнул двойные двери классной комнаты. Он тоже был явно не в духе, но не смел дерзить фройляйн Роттенмайер. Войдя в классную, он сразу же взялся за кресло на колесиках, чтобы отвезти барышню в столовую, но покуда он передвигал какой-то рычаг на кресле, к нему подошла Хайди и пристально уставилась на него.
— Ну что такого во мне особенного? — вспылил он.
Вряд ли бы Себастиан позволил себе такой тон, если бы заметил фройляйн Роттенмайер. А она как раз входила в комнату, когда Хайди ответила:
— Ты очень похож на Козьего Петера!
Домоправительница в ужасе всплеснула руками.
— Возможно ли такое! — простонала она. — Этот ребенок на «ты» с прислугой! У нее ни о чем нет ни малейших представлений!
Себастиан отвез Клару в столовую и там пересадил на кресло у стола.
Фройляйн Роттенмайер села рядом с Кларой и указала Хайди место напротив. Больше за столом никого не было, они все сидели далеко друг от друга, и Себастиану, который подавал к столу, приходилось много двигаться. Рядом с тарелкой Хайди лежала красивая аппетитная белая булочка, и девочка не сводила с нее радостных глаз. Сходство Себастиана с Козьим Петером расположило к нему Хайди. Она сидела тихо, как мышка, боясь даже пошевелиться, покуда Себастиан не подошел к ней с большим блюдом и не предложил ей жареную рыбу. Указав на булочку, Хайди спросила:
— Это можно взять?
Себастиан кивнул и покосился на фройляйн Роттенмайер, ему было любопытно, какое впечатление произвел на нее вопрос малышки. Хайди тут же сунула булочку в карман. Себастиан скорчил гримасу, чтобы удержаться от хохота, он знал, что смеяться ему не положено. Он молча и недвижно продолжал стоять возле Хайди, так как заговорить с ней он не смел и отойти, не обслужив ее, тоже не мог. Хайди довольно долго смотрела на него в недоумении, потом спросила:
— Я должна это съесть?
Себастиан кивнул.
— Так положи мне, — сказала она, спокойно переведя взгляд на свою тарелку.
На лице Себастиана отразилась растерянность, и блюдо в его руках начало опасно дрожать.
— Можете поставить блюдо на стол, — строго сказала фройляйн Роттенмайер. — Потом заберете.
Себастиан сразу же исчез.
— Адельхайда, я вижу, что мне придется учить тебя всему, даже самым простым вещам, — с глубоким вздохом заметила домоправительница. — Прежде всего я покажу тебе, как следует вести себя за столом. — И она ясно и доходчиво показала все, что должна делать Хайди. — Далее, — продолжала дама, — тебе следует усвоить, что за столом ты ни в коем случае не должна разговаривать с Себастианом, если только ты не хочешь что-то ему приказать или же задать необходимый вопрос. Но и тут обращаться к нему ты можешь только на «вы». Только «вы» или Себастиан. Понятно? И чтобы никогда я не слышала других обращений. Тинетту ты тоже будешь называть только на «вы». Меня ты будешь называть так же, как меня называют все. А уж как тебе обращаться к Кларе, она определит сама.
— Называй меня просто Кларой, — сказала девочка.
Затем последовало еще множество всяческих правил поведения — как вставать, как ложиться спать, как входить в комнату и как выходить, как поддерживать порядок и как запирать двери. У Хайди уже слипались глаза, ведь она нынче встала в пять утра, да и дорога была неближней. Девочка откинулась на спинку кресла и мгновенно уснула. А фройляйн Роттенмайер все продолжала поучать ее. Покончив с правилами поведения, она сказала:
— Запомни это хорошенько, Адельхайда! Ты все поняла?
— А Хайди уже давно спит, — заметила Клара, и лицо у нее при этом было веселое. Кажется, никогда еще ужин не протекал так интересно и незаметно.
— Просто неслыханно! Ума не приложу, что делать с этим ребенком?! — сердито воскликнула фройляйн Роттенмайер и так яростно дернула за сонетку,[2] что на звонок разом примчались Тинетта и Себастиан. Несмотря на шум, Хайди не проснулась, и лишь с большим трудом удалось ее добудиться, чтобы отправить в спальню. Ее провели через классную, затем через спальни Клары и фройляйн Роттенмайер в предназначенную для нее угловую комнату.
Глава VII. БЕСПОКОЙНЫЙ ДЕНЬ ФРОЙЛЯЙН РОТТЕНМАЙЕР
Когда в первое свое утро во Франкфурте Хайди открыла глаза, она никак не могла взять в толк, что же такое вокруг нее. Девочка протерла глаза, но опять увидела все то же самое. Она обнаружила, что лежит в просторной комнате на высокой белой кровати, а на окнах висят длинные-предлинные белые занавески. Еще здесь были два кресла, обитых цветастой материей. У стены стоял такой же цветастый диван, а перед ним круглый стол. В углу девочка приметила умывальник, а на нем множество вещей, которых Хайди сроду не видывала. И тут она сообразила, что находится во Франкфурте, ей вспомнился весь долгий вчерашний день и поучения строгой домоправительницы, те, что она еще успела услышать. Хайди вскочила с кровати. Подошла к одному окну, потом к другому. Ей хотелось хоть в окно увидеть небо и землю. За занавесками она чувствовала себя точно в клетке. Отодвинуть их ей не удалось, и тогда Хайди, чтобы поглядеть в окно, залезла за занавески. Однако девочка не увидела того, что ожидала. Она бегала от одного окна к другому, становилась на цыпочки, так как окна оказались высоко от пола, но не видела ничего, кроме стен и окон. Одни только стены и окна, стены и окна. Хайди стало страшно. Было еще совсем раннее утро, но в горах Хайди привыкла подниматься с солнцем и тут же выбегать из дому — поглядеть, что делается на белом свете. Синее ли нынче небо, есть ли на нем солнышко, шелестят ли ели, проснулись ли уже цветы? Птичка, впервые очутившись в красивой золоченой клетке, начинает метаться, пробовать пролезть между прутьями, чтобы вылететь на свободу. Вот так и Хайди бегала от окна к окну, пытаясь их отворить. Должна же она наконец увидеть что-то, кроме окон и стен. Ведь где-то там, за окном, непременно должна быть зеленая трава и остатки снега на склонах гор. Хайди жаждала увидеть все это. Сердце ее сжималось от тоски. Но окна не отворялись, сколько она ни старалась, — дергала ручки, пыталась тонкими пальчиками поддеть раму снизу, — все было напрасно. Когда наконец до Хайди дошло, что все ее усилия тщетны, она сдалась. И теперь думала только о том, как хорошо бывало выбежать из дому и отправиться на выгон. Ей вспомнилось, что вчера вечером, когда они подходили к этому дому, кругом был только камень.
Тут раздался стук, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Тинетты. Горничная коротко сообщила:
— Завтрак готов!
Хайди и в голову не пришло, что ее зовут завтракать. На насмешливом лице Тинетты ясно читалось предостережение — ни в коем случае к ней не приближаться, — а отнюдь не приветливое приглашение к завтраку. И Хайди вытащила из-под стола низкую скамеечку, села и стала ждать, тихая, как мышка. Немного погодя к ее двери, шурша платьем, подошла фройляйн Роттенмайер. Она опять была крайне взволнована и крикнула, не заходя в комнату:
— Что с тобой, Адельхайда? Ты не поняла, что тебя зовут завтракать! Иди сюда!
