Старх с неизменным постоянством перед сном озабочивался выполнением своего мужнего долга, причем в обязательном порядке предварительно заручившись моим согласием. Я очень смущалась, но согласие каждый раз давала. Мой предыдущий опыт ограничивался одним мужчиной и был безрадостным. Старх же поражал меня заботливостью, терпением и выдержкой. У нас даже возник маленький ритуал.
Каждый вечер, возвращаясь после ужина и посещения санитарной зоны к нашей спальной кабинке, раздевались по очереди. Сначала внутрь забиралась я, стягивала куртку и штаны, расстилала постель, потом раздевалась полностью и отодвигалась к стенке, прячась под одеяло. Муж на третий день нашей семейной жизни проинформировал меня, что у стахов супруги спят рядом только полностью раздетыми:
– Жена под одеяло к мужу в одежде не ложится, – четко предупредил он меня.
Мелькнула паническая мысль о морозе, но выяснение подробностей решила отложить до момента первой ночевки на Иволоне.
Так что каждый вечер перед сном я теперь раздевалась донага, а потом, все еще смущенно отводя в некоторые моменты взгляд, наблюдала, как готовится ко сну старх. Всегда неизменно спокойно и деловито. Меня поражал тот факт, что, будучи так непривлекателен лицом, Рид обладал невероятно красивым телом. Мощные плечи, сильные и пропорциональные руки и ноги, поджарый живот. Особенно мой взгляд притягивали курчавые волоски на груди – такие же мягкие на вид, как и на ушах. Очень хотелось потрогать их, но отважиться не решалась. Вообще, инициатива супружеской близости пока исходила только от старха, проявлявшего очевидное желание и уверенное постоянство.
Так, забравшись ко мне под одеяло, осторожно сильными руками, предварительно скользнув ладонью по животу, обхватывал меня за талию и, склонившись надо мной, тихонько спрашивал:
– Можно?
Как правило, к этому моменту от ощущений, вызванных прикосновениями к моей коже его грубоватых рук, у меня уже перехватывало дыхание, поэтому просто молча кивала. А он ночь за ночью занимался изучением моего тела. И в его руках я чувствовала себя очень стройной, легкой и... непривычно значимой. Большие ладони старха могли свободно обхватить мою талию, причем, обнаружив этот факт, муж что-то проворчал насчет моей недокормленности, но снова и снова продолжал так меня касаться. Ему явно нравилось ощущение моей хрупкости, абсолютной принадлежности ему. А мне тоже было приятно собственной кожей осязать его шершавые ладони, обхватывающие и осторожно поглаживающие меня. Я выгибалась дугой, способствуя этому захвату, чем он пользовался, перемещая руки дальше под меня и поглаживая спину. Вообще, успокаивающие поглаживания были ему свойственны, еще с оленями заметила. Но в моем случае присутствовал элемент нежного исследования. Если он замечал, что касание в каком-то месте вызывает у меня стон или довольный вздох, обязательно повторял прикосновение и не раз, беря себе на заметку.
Очень нравилось старху касаться и моей груди, которую он невероятно нежно приподнимал, немного сжимал и поглаживал загрубевшими пальцами. Меня эти осторожные шершавые прикосновения его пальцев просто сводили с ума. Не думала о том, что такая простая ласка настолько чувственна. Каждый раз, как он добирался до груди, меня сразу пробирало восторженной дрожью, а внизу живота начинало томительно тянуть в предвкушении дальнейшего.
В кабинке вдвоем было не очень удобно и тесновато, без особенного простора для маневров, но даже самые простые ласки моего громадного мужчины доставляли огромное удовольствие. Каждый раз, прежде чем осторожно сблизиться со мной, муж медленно проникал в меня рукой, удостоверяясь, что его ждут и очень рады. Обнаружив меня влажной, довольно хмыкал и терся лбом о мою грудь и живот, обнимая сильными руками за бедра, бормоча мне, что я хорошая жена и что ему очень повезло со мной.
По части комплиментов опыта у него, определенно, было немного. Но у меня сердце замирало от того, как он, смягчая тон, особенно акцентируя раскатистое 'р-р-р', говорил это 'хор-р-рошая'. Руки сразу сами взлетали вверх, обнимая его плечи, лаская их, прижимая теснее.
В любви он никогда не спешил, до определенного мгновения делая все без суеты и резкости. Своим огромным телом владел в совершенстве, поэтому ни разу не было случая, чтобы он где-то прижал или придавил меня, причиняя боль.
Мое тело тоже с каждым разом все увереннее принимало его, подстраиваясь под размер и наполняясь без остатка. И вот тогда он менялся. Словно отпуская поводья выдержки, преображался, становясь порывистым и быстрым. Мне хватало всего лишь нескольких сильных толчков, чтобы по телу побежали волны удовлетворенной слабости, а сознание исчезло в тумане приятнейших ощущений. Как правило, его последнее сильнейшее движение я встречала уже в расслабленном опустошении удовольствия, кусая его ладонь, сдерживающую мои стоны.
Старх каждый раз умудрялся одновременно лишить меня всяких физических сил и наполнить желанием жить и радоваться дальнейшему. Осторожно развернув мое, еще подрагивающее от напряжения супружеской близости, тело на бок, плавно обвивал своей лапищей мою талию и, прижав к себе, баюкал. Так мы и засыпали. И мне даже чудились робкие прикосновения его губ к моим волосам.
И каждое утро в последние дни я просыпалась одна. Не знаю, как он умудрялся выбраться из кабинки, не разбудив меня, но факт оставался фактом – он давал мне возможность поспать подольше. После первой панической реакции я начала наслаждаться этим временем. Еще в ленивом полусне, перевернувшись на живот и подмяв под себя одеяло, обнимала руками его подушку, впитывая его аромат, и расслабленно валялась еще с полчаса. Пока Рид не приходил за мной, чтобы проводить в туалет и забрать с собой на склад, где я и завтракала.
Именно эти дни полета к Иволону стали самыми счастливыми в моей жизни днями. Такого душевного комфорта и расслабленного спокойствия я не испытывала, кажется, никогда раньше. Поэтому день прибытия на ледяную планету, помимо очевидного волнения и тревоги, вызвал затаенную грусть. Да и страшно было... перспектива вечной темноты и суровейших морозов (с точки зрения человеческого восприятия – существование в северных пределах!) невероятно пугала.
Глава 6
Прибытие космолета на Иволон почувствовали все. Несмотря на отличную нагревательную систему космолета, внутри ощутимо похолодало. Этим утром муж разбудил меня сразу и, выдав приготовленные им с вечера теплые одежки, велел одеваться в его присутствии, ведь поспать потом можно будет еще, а то когда он уйдет, я замерзну под одним одеялом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
