– …Это мои дела. Мои!
– Плохо говоришь, брат. Злое говоришь…
– Мои! Не тефтель, справлюсь. Ты врача вези из Израиля, Лившица. Пусть сюда летит, не надо Вику беспокоить. Этим и поможешь. С остальным я сам разберусь.
– Почему сам? Меня гонишь, не пускаешь, да? Перед учителем срамишь?!
– Не гоню, брат. Стройка, экскаватор там. Чаю не выпить, гостя не накормить. Вы меня, Александр Петрович, простите, не узнал сразу. Очень рад вас видеть. Шамиль, ты зачем такого уважаемого человека побеспокоил? Вы нас извините, пожалуйста. Сейчас скажу, нам стол во флигеле накроют. Посидим, закусим, как полагается…
Александр Петрович слушал, не перебивая. Перед глазами был школьный коридор, белые двери классов, высокие окна. И мелкий шкодник, пытающийся уйти от ответа. Стекло не он разбил, и рогатка не его, и вообще.
– Надо было позвонить, Шамиль. Предупредил бы, я бы тебя встретил.
– Как позвонить? Куда позвонить?
– Ты что, мой номер забыл?
– У тебя телефон третий день не отвечает!
…и окурок под партой не он оставил.
– Чи-со-ев!
Братья замерли. Александр Петрович поспешил уточнить:
– Артур! Э-э-э… Артур Рустамович! Вы – взрослый человек, можно сказать, отец семейства. Никого вы пускать не обязаны, ни меня, ни брата. Все правильно, все по закону. Священное право частной собственности, пулеметы на вышках… Я о другом спрошу. Не стыдно, Чисоев? Кому вы нужны в этом мире? Единственного близкого человека гоните. Впрочем, не настаиваю. Если вы пошлете меня к чертовой матери, это тоже будет законно. То есть… Как правильно, Шамиль? По понятиям?
Отвернулся, чтобы взглядом не смущать. Если психика, весь монолог – зряшное дело. Если же нет… Тоже не факт. Дети выросли…
– Ладно! Заходите…
Голос звучал хрипло, натужно. Что называется, додавил, но не убедил.
– Лично я останусь на свежем воздухе, – старик по-прежнему смотрел в сторону. – Шамиль, ты с братом пообщайся, а я возле машины обожду.
– Нет! Не обижайте, будьте гостем. Думаете, я вас не пускал, потому что обидеть хотел? Ошибаетесь, Александр Петрович. О вас беспокоился, не о себе. Но, может, так будет правильно. Заходите, пожалуйста!
Учитель тайком улыбнулся. Никого ломать не пришлось.
Педагогика!
12:27
…в каком смысле – оборотень?..
Он ожидал увидеть экскаватор, но первым делом узрел бревно. Желтая, очищенная от коры древесная плоть, сучья тщательно стесаны; нижний, более широкий срез заострен. Рядом, на траве – топор в компании с мелким инструментом. Стамески, скобель, ложечный нож…
А экскаватор где?
– Цього! Цього не пущай! Чуешь, Рустамыч? Пэрэвэртэнь, пэрэвэртэнь!
Голос был дребезжащий, противный. То, что речь зашла о нем, Александр Петрович понял быстро и не удивился. Как это у нынешних называется? Фейс-контроль?
– Пэрэвэртэнь! Вин усю справу загубыть, Рустамыч!
– Зачем так говоришь, Коля? Грех гостя обижать…
– Гэть його!
– Учитель это, географ. Нас с братом учил…
– Нэпростый вин хеограф! Хай гэть идэ! Пэрэвэртэнь!
Дребезжало слева, но вначале Александр Петрович решил найти экскаватор – из принципа. Самурай обнаружился по правую руку, шагах в сорока. Груда рыжей земли, деловитые работяги в темно-синих комбинезонах, вознесенный к небу ковш.
Камень…
Александр Петрович даже моргнул от изумления. Нет, камень исчезать не хотел. Большой, серый, в свежих сколах, он возлежал посреди участка. Не камень, целый валун.
– Вот, брат, беспорядок какой. Сам видишь, нулевой цикл.
– Гэть його, Рустамыч! Гэть!..
Фэйс-контроль бесновался, плюясь липкой слюной. Шамиль не зря поминал психику. Тут она, легка на помине! Старый ветхий ватник, под ним – спортивный костюм, тоже старый. Кеды без шнурков, кепка без козырька, с надписью «Пепси». И, само собой, выражение лица. Это не подделать, хоть сразу в учебник помещай.
А возрастом не вышел. По голосу семьдесят, на деле – едва за сорок.
– Это Коля, сосед, – виновато пояснил Артур. – Он за участком присматривает, за стройматериалами. Тихий, смирный. В Афгане воевал, контузия у него. Лечили – не вылечили. Помогаю, чем могу… Что с тобой, Коля? Гости это: брат мой, учитель. Хорошие люди…
Коля отверз щербатый рот, но предпочел заглохнуть. Псих, а умный!
Фундамент обнаружился сразу за контуженным. Залит основательно, считай, на века. За фундаментом – деревянная времянка, пара контейнеров.
– Плохо мне, Шамиль! Сам понимаешь, свалилось проблем – плечи гнутся. Я решил: отвлечься надо. В городе без меня разберутся.
– Почему не предупредил, брат? Мне не сказал, врачам в больнице не сказал? Тебя ночью искали, Вике совсем худо стало. Ты не волнуйся, вытащим ее! Как так можно, Артур?
– Говорю же: плохо мне. А тут воздух, простор. Дышится хорошо. И за стройкой присмотрю. Забросили работу…
Учитель скользнул взглядом по бревну. Изучил серый валун, оценил деловитость темно-синих работяг:
– Не стыдно врать, Чисоев?
Рядом пискнул псих, белый от страха.
Александр Петрович появился на свет далеко от этих мест – на Дальнем Востоке, где нес службу отец-танкист. В город приехал по распределению, после университета. Украинский, к стыду своему, так и не выучил. Понимать понимал, но далеко не все.
«Пэрэвэртэнь» – оборотень? В каком смысле – оборотень? В незабвенные времена так именовали шпионов: «Клятый пэрэвэртэнь злодийскы пидпалыв колгоспну стодолу…»
А если в прямом значении? Допустим, волколак?
Бред!
12:41
…настоящая «макака»!..
– Откуда камень взялся?
– Откуда камни берутся? Из земли вынули…
– Зачем сюда привезли? Как в парке, для красоты?!
– Декоративный элемент…
– А бревно? Тоже элемент?
– На бревне умывальник пристроят. Или это кол для конкурентов?
– Зачем конкуренту кол? Что с колом делать?
– Чтобы все по понятиям!
Расположились возле рассохшейся лавки у забора, подальше от ворот и декоративного элемента. Рев трудолюбивого самурая стал тише, можно было разговаривать, не напрягая голос. Артур обещал подойти, как только разберется с валуном. Спросить его про бревно не успели – и теперь терялись в догадках.
– Не кол это, – рассудил Шамиль, сообразив, о чем идет речь. – У нас что, Турция? Такое только больной придумать может…
Помолчал, ударил кулаком в забор:
– У моего брата нет психики. Нет! Замыслил он что-то, Сан Петрович.
– Что?
– Не знаю! Я ведь чего боялся? Думал, он за пистолет схватится. В кого стрелять станет? Хорошо, если в нас… Эх, почему я с вами не посоветовался? Лучше бы я Артуру спиннинг подарил! Тяжело человеку, плохо. Может, и вправду отвлечься захотел? Как считаете, Сан Петрович?
Учитель вздохнул:
– Я не Шерлок Холмс. То, что замыслил – очевидно. Уверен, ни камня, ни бревна еще вчера здесь не было. Знать бы, чем я контуженному Коле не полюбился…
– Э-э! – расхохотался Чисоев-старший. – Учитель вы, Сан Петрович. Учителя с завязанными глазами узнаешь. А вдруг этот Коля лентяем в школе был? Вдруг ему каждую ночь табель с двойками снится?
Бывший классный руководитель представил себе этот кошмар. Оценил, содрогнулся. Но все-таки, почему «пэрэвэртэнь»?
– Странное дело, Шамиль. Ты про сон говорил, что тебе школа снилась. А мне, знаешь, сегодня ночью полная ерунда виделась. Поле, хлеб, у меня на голове кепка… И будто я сам себя в чем-то убеждаю.
– Сон! – пожал могучими плечами Чисоев. – Во сне, Сан Петрович, только с собой и споришь. Никого там, во сне, больше и нет…
Замолчал, прислушался:
– О! «Макака»! Сан Петрович, мамой клянусь: настоящая «макака»!
Александр Петрович открыл было рот, моргнул – и различил еле слышный треск двигателя.
– Мотоцикл? М1А, минского завода? Ну и слух у тебя, Шамиль!
– Когда подсказывали, всегда слышал, – ухмыльнулся Чисоев, довольный комплиментом. – Хоть с последней парты! Мне, Сан Петрович, только шепни! Я «макаку» ни с чем не перепутаю, у отца такая была…
Экскаватор заглушил мотор, давая гостям вволю насладиться трескучими руладами нового визитера. Двигатель рыкнул с надрывом, чихнул и заглох. Охранники кинулись к воротам. Артур, махнув рукой работягам, шагнул к калитке.
Учитель и ученик переглянулись:
– Пойдем и мы?
– Пойдем, да!
12:55
…уговор: не перебивать…
…Оранжевый шлем, желтая выцветшая штормовка. Черная «макака», коричневый чемоданчик на багажнике, пачка «Примы» в руке. Ретро во всей красе – ездящее и курящее. Человек в шлеме отдал мотоцикл набежавшим «шкафам», устало размял шею, бросил сигарету в рот.
Зажигалка…
Артуру мотоциклист кивнул без особого почтения, как старший – младшему. Шлем снимать не стал, так и курил, словно космонавт перед стартом в памятной песне.
– Извините! – прокомментировал ситуацию Артур. – Еще пара минут…
И удрал куда-то. Шамиль шагнул за братом, но Александр Петрович придержал ученика за крепкий локоть:
