падали замертво, и никто не мог понять, отчего они умерли. Вот до чего могуч был Человек-Камень.
Хитростью и силой захватил бы он землю и небо, потому что никто не мог с ним соперничать. Но знал о его замыслах Сын Тайги, великий шаман, который живет в пещере вдали от человеческих глаз. Сын Тайги разгадал самую большую тайну Человека-Камня: его можно убить только, если одновременно разрушить невидимый дом и невидимую небесную лодку. Но ни дом, ни лодку не под силу было разбить никому из людей Иллель.
Тогда Сын Тайги позвал великих и страшных огненных Харги и напустил их на дом Человека-Камня. А перед этим он позвал человека Люча, у которого было: большое ружье, чтобы тот выстрелил в небесную лодку и разбил ее. В одно мгновение выстрелил в лодку Люча и напали на невидимый дом Огненные Харги. Великий Гром раздался над тайгой, и вспыхнул лесной пожар, и страшная буря повалила деревья. Неуязвимый и жестокий Человек-Камень исчез, превратившись в пыль. Великая мудрость Сына Тайги победила великую силу Человека-Камня.
С тех пор прошло много лет, на месте пожара поднялась новая тайга, а в тайге живут белка Карамон, лисица Хуллаки и птица Кукша. Живет здесь и народ Иллель, и народ Люча. И так будет всегда.
***
Временами старик переходил на эвенкский, словно рассказывал только для девочки, но потом каждый раза спохватывался и переводил сказанное Борисову. Закончив сказ, выколотил погасшую трубку и достал расшитый узорами кисет. Майор некоторое время молчал!
— Занятная история. Так значит, Сыну Тайги помог - русский?
— Так говорят.
Одно дело, думал Юрий Николаевич, если эта история — мифологизированный пересказ реальных событий. На нее можно было бы опереться, искать в ней подтверждения своим догадкам, строить новые предположения. Другое дело, если описываемое есть вымысел, плод воображения автора. Тогда указания на реальные факты являются лишь каменными вкраплениями правды в ледяном теле кометоида. Тогда все это — пшик. А откуда в легенде эти факты? Из монографии. Не сам ли Михайла Потапович их оттуда почерпнул, чтобы сдобрить ими свою сказку? Красиво смотрится лапша на ушах заезжего майора? Вот сраму-то будет.
— Не так уж часто соседи говорят о русских хорошее.
— Однако от самого народа зависит, что он хоцет о себе услышать.
— Неплохо сказано. Михайла Потапович, давно ты придумал эту историю или только что?
Шаман удивленно посмотрел на Борисова.
— Не я придумал эту сказку. Мне ее мой отец рассказал, когда я совсем маленький был.
— А кто был твой отец? Чем занимался?
— Шаманил!
— Ах, да, конечно. Ехондирил. А ему кто рассказал?
— Ему его отец рассказал, мой дед.
— А деду кто?
— Вот это не знаю. Может, дед сам и придумал эту сказку. Когда камень упал, отец совсем маленький был, не помнит ницего Он о камне только эту сказку знал. Отец книг мало цитал, он грамоте в тридцать лет выуцился.
Майор подумал, что если ещё раз усомнится в том, что история не придумана Михайлой, а услышана им от отца, то старик, чего доброго, обидится.
— Так значит, русский сбил небесную лодку. А харги сожгли дом Человека-Камня?
— Так.
— А Сын Тайги придумал, как его победить?
— Сын Тайги узнал его секрет и показал русскому лодку. А харгам показал невидимый дом.
— Про русского я могу понять. Геополитические интересы и все такое. Договорились, в общем. А почему харги послушались Сына Тайги?
— Он великий шаман. Кроме того, Огненные Харги не хотели, чтобы Целовек-Камень стал слишком сильным. Они не хотели слушаться Целовека-Камня.
— Вот это я понимаю. Тут логика есть. Здоровый; коллектив, эдакий кулинник, говоря по-вашему. Люча тоже, наверняка, не бесплатно из ружья выстрелил.
— Юрий, да ты смеешься надо мной?
— Нет, пожалуй, над собой смеюсь. Хорошая сказка. Спасибо, Потапыч, потешил.
Борисов почему-то постеснялся пересказывать Виталию сказ о Человеке-Камне. Хотя это помогло бы скоротать вечер. К ночи разыгралась непогода, ветер шумел в верхушках сосен, шел дождь. Майор с угрюмой уверенностью подумал, что именно завтра по великому Закону Мерзости (он же Закон Стервозности или Закон Подлости) паскудный сигнал возобновится. Нужно будет месить грязь, которой и в хорошую-то погоду здесь хватает. Но не на каждом же шагу.
Именно так и случилось: утром локатор при обычной проверочной процедуре ожил и знакомо заныл. Сделав расчеты, майор вновь произнес ритуальную фразу, да с таким чувством, что Виталий обеспокоенно спросил, в чем дело. Перед тем, как ответить, Борисов ещё раз выругался.
— Шестьдесят километров на северо-северо-запад. Это издевательство какое-то.
Узнав, что они собираются уходить, Михайла Потапович посоветовал им подождать буквально несколько часов: просохнет быстро, больше дождя долго не будет, зачем напрасно мучить себя.
— В самом деле, зачем? — спросил майор, и они задержались до обеда.
Борисов все ещё вспоминал сказку шамана. Его удивила собственная вчерашняя реакция: обычно он не был таким впечатлительным. Втереть очки ему было трудно, а тут вдруг захотелось поверить. Эврика, мол. Нашел старинный тунгусский эпос. Даже постеснялся Ларькину пересказывать. Именно потому, что сам в глубине души захотел поверить, но чувствовал, как глупо и смешно прозвучит эта сказка в его исполнении. Не захотел убивать романтику. Да что с ним такое, в самом деле? Что его зацепило в этой истории?
Поразмышляв, он пришел к выводу, что всему виной, должно быть, его собственная догадка — или загадка — о тунгусских космических алмазах. Задав себе вопрос в Москве, он неожиданно получил на него вполне фантастический ответ. То есть такой ответ, который оправдывал существование Группы по Расследованию Аномальных Ситуаций. Не потому ли он так уцепился за эту версию о пришельцах? Да, он изучил достаточно много материалов, убедительно доказывающих необходимость таких исследований. Но в глубине майорской души до сих пор жил какой-то стыд, словно он занимался несерьезным делом, какой-то детской чепухой.
Сидеть на крыльце, слушать пение птиц и предаваться такому самокопанию было не более, но и не менее увлекательно, чем гоняться за дурацким источником длинных волн, которому вздумалось шастать по тайге. Его размышления прервал старик, который вышел из| чума, приблизился и сел рядом. Некоторое время шаман и майор по заведенной уже между ними традиции молча курили.
— Ты что-то спросить желаешь, Юрий. Ты спроси, — наконец сказал Михайла Потапович.
-— Мне очень хотелось бы знать, есть ли в твоей истории какая-то часть правды. Что из нее было
