Я понимающе кивнул и, поддерживая девушку, которая еле передвигала ноги, повел ее в гостиную. Уложив Ник на диван, я подсунул ей под голову подушку и кинулся в холл, чтобы позвонить.
Столкнувшись нос к носу с Эллен, я слегка вздрогнул. Она стояла возле самых дверей с каким-то неописуемым выражением на респектабельном постном лице. У нее дрожали руки, глаза лихорадочно блестели, и она поминутно облизывала пересохшие губы. Едва увидев меня, она сразу заговорила:
– Что-нибудь… случилось, сэр?
– Случилось, – отрезал я. – Где телефон?
– Но ведь… никакой беды, сэр?
– Произошел несчастный случай, – уклончиво ответил я. – Один человек пострадал. Я должен позвонить.
– А кто этот человек, сэр?
Она буквально ела меня глазами.
– Мисс Бакли. Мисс Мегги Бакли.
– Мисс Мегги? Мисс Мегги? И вы уверены, что не ошиблись… то есть уверены, что это именно мисс Мегги?
– Совершенно уверен, – ответил я. – А в чем дело?
– Да ни в чем. Я подумала, что, может быть, это какая-нибудь другая дама, например… миссис Райс.
– Послушайте, – перебил я ее, – где у вас телефон?
– Вот здесь, в маленькой комнате, сэр.
Она открыла дверь и указала на аппарат.
– Спасибо, – ответил я. И, заметив, что она не собирается уходить, добавил: – Мне больше ничего не нужно, благодарю вас.
– Если вам нужен доктор Грэхем…
– Нет, нет, – ответил я. – Мне никто не нужен. Идите, пожалуйста.
Она удалилась очень неохотно и так медленно, как только позволяли приличия. Скорее всего, она осталась подслушивать за дверью, но тут уж я ничего не мог поделать. К тому же рано или поздно она бы и так все узнала.
Я связался с полицией и сообщил о случившемся. Потом уже по собственному почину позвонил доктору Грэхему, о котором упоминала Эллен. Его номер я разыскал в телефонной книге. Мне пришло в голову, что если он не в силах помочь бедняжке Мегги, то Ник, во всяком случае, нуждается в помощи врача. Он обещал прийти немедленно. Я повесил трубку и вернулся в холл.
Если Эллен и подслушивала, то она умудрилась молниеносно исчезнуть. Когда я вышел в холл, там не было ни души. Я вернулся в гостиную и увидел, что Ник пытается приподняться.
– Не могли бы вы принести мне немного бренди?
– Разумеется.
Я торопливо прошел в столовую, нашел бутылку и вернулся к девушке. Несколько крохотных глотков вернули ее к жизни. Щеки ее слегка порозовели. Я поправил подушку.
– Как все ужасно! – Она вздрогнула, как от озноба. – Все, все ужасно!
– Я знаю, милая, знаю!
– Нет, вы не знаете, не можете знать. И как нелепо! Если б это была я. Все бы уже кончилось.
– Не надо так убиваться, – заметил я.
Но она только качала головой и все повторяла:
– Если б вы знали! Если б вы только знали!
Неожиданно она начала плакать.
Она всхлипывала отчаянно и тихо, как ребенок. Я подумал, что выплакаться ей сейчас, пожалуй, важнее всего, и не стал мешать ее слезам.
Когда первая волна горя немного улеглась, я потихоньку прошел к окну и выглянул наружу. За несколько минут до этого я слышал громкие крики. Теперь гости уже все собрались возле дома и выстроились полукругом около места, где разыгралась трагедия, а Пуаро, словно сказочный страж, не давал им подойти ближе.
Потом я увидел двух человек в мундирах. Они широко шагали по траве. Прибыла полиция.
Я тихо вернулся и сел возле дивана. Ник повернула ко мне заплаканное лицо.
– Мне нужно что-то делать?
– Ничего, милая. Все сделает Пуаро. Предоставьте это ему.
После небольшой паузы она снова заговорила:
– Бедная Мегги! Бедная душечка Мегги… Такая добрая, за всю жизнь и мухи не обидела. И надо же, чтобы это случилось с ней! У меня такое чувство, словно я сама ее убила… ведь это я позвала ее сюда.
Я грустно покачал головой. Мыслимое ли дело предугадать будущее? Когда Пуаро потребовал, чтобы Ник пригласила к себе подругу, приходило ли ему в голову, что он тем самым подписал смертный приговор какой-то незнакомой девушке?
Мы замолчали. Мне мучительно хотелось узнать, что происходит там, за дверями, но я честно выполнял указания Пуаро и словно прирос к своему месту.
Казалось, прошли долгие часы, прежде чем дверь наконец отворилась и в комнату вошли Пуаро с полицейским инспектором. С ними был еще один человек, как видно, доктор Грэхем. Он сразу же направился к Ник.
– Ну как вы себя чувствуете, мисс Бакли? Ужасное потрясение, правда? – Он пощупал у нее пульс. – Могло быть хуже.
Потом он обратился ко мне:
– Вы ей что-нибудь давали?
– Немного бренди, – ответил я.
– Со мной все в порядке, – отважно заявила Ник.
– И вы можете ответить на несколько вопросов?
– Конечно.
Инспектор кашлянул и выступил вперед. На лице Ник мелькнуло слабое подобие улыбки.
– На этот раз я не нарушала правил уличного движения, – сказала она.
Я догадался, что им уже приходилось встречаться.
– Ужасное несчастье, мисс Бакли, – заговорил инспектор. – Искренне вам сочувствую. Однако, как уверяет меня знаменитый мистер Пуаро, – а сотрудничество с ним для нас, разумеется, большая честь, – позавчера утром возле отеля «Мажестик» кто-то стрелял и в вас.
Ник кивнула.
– Я думала, что это оса, – пояснила она. – Но оказалось, что я ошиблась.
– А перед этим тоже произошло несколько подозрительных случаев?
– Да… во всяком случае, уж очень странно, почему они так быстро следовали один за другим.
Она коротко рассказала о каждом.
– Вы правы. А как вышло, что шаль оказалась на вашей кузине?
– Мы пришли за ее жакетом – в саду было довольно холодно. Я бросила шаль здесь, на диван, поднялась наверх и надела свою накидку из нутрии, ту, что сейчас на мне. Я захватила еще плед для моей подруги, миссис Райс, из ее комнаты. Вот он лежит на полу у окна. Потом Мегги крикнула мне, что никак не найдет свой жакет, – она искала свой твидовый жакет, у нее ведь нет мехового. Я посоветовала ей посмотреть внизу. Она спустилась вниз и снова крикнула, что не может найти его. Тогда я сказала, что он, наверно, остался в машине и что я принесу ей что-нибудь свое. Но она ответила, что не стоит, она просто накинет мою шаль, если та мне не нужна. Я отвечала, что, конечно, да, только шаль ведь не очень теплая. Но Мегги сказала: а, пустяки, после Йоркшира ей у нас почти не холодно, просто хочется что-нибудь набросить. И тогда я крикнула: «Ну ладно, я спущусь через минуту!» А когда спустилась… когда спустилась…
Она не могла продолжать.
– Ну перестаньте же так убиваться, мисс Бакли. Ответьте мне еще на один только вопрос… Вы слышали выстрел – или два выстрела?
– Нет, только треск фейерверка и хлопанье петард.
– В том-то и дело! – воскликнул инспектор. – Когда вокруг творится такое, выстрела ни за что не услышишь. Я думаю, бесполезно спрашивать, есть ли у вас какие-нибудь подозрения?
– Никаких, – ответила Ник. – Представить себе не могу…
– Иначе и быть не может, – подхватил инспектор. – Маньяк, одержимый манией убийства, – вот как я объясняю это дело. Паршивая история. Ну, я, пожалуй, больше не стану сегодня беспокоить вас. Не могу выразить, как я огорчен.
Доктор Грэхем сделал шаг вперед.
– Я бы не советовал вам оставаться здесь, мисс Бакли. Мы как раз говорили об этом с мсье Пуаро. Я могу вам порекомендовать отличную лечебницу. Ведь после такого потрясения вам необходим полный покой.
Но Ник смотрела не на него, а на Пуаро.
– И все дело… только в потрясении? – спросила она.
Пуаро подошел поближе.
– Я хочу, чтобы вы чувствовали себя в безопасности, дитя мое. И сам хочу знать, что вы в безопасности. У вас будет сиделка – милая, деловитая, без всяких фантазий. Всю ночь она будет сидеть возле вас. Если вы проснетесь и вскрикнете, она будет тут как тут. Понимаете?
– Я-то понимаю, – ответила Ник. – А вы – нет. Я ведь уже не боюсь. И мне все равно – так или иначе. Если кто-то хочет меня убить – пусть.
– Т-с-с, – попытался я остановить ее. – Это нервы.
– Да вы же не знаете. Никто из вас не знает.
– Поверьте мне, мсье Пуаро дает вам превосходный совет, – вкрадчивым тоном стал убеждать ее доктор. – Я бы отвез вас в своем автомобиле. И мы бы дали вам что-нибудь такое, чтобы вы могли как следует поспать. Ну, соглашайтесь же.
– Мне все равно, – сказала Ник. – Делайте как хотите, мне безразлично.
Пуаро положил руку на руку девушки.
– Я понимаю, мадемуазель, я знаю, что вы сейчас чувствуете. Взгляните, я стою перед вами, убитый и опозоренный. Я обещал быть вашим защитником и не смог сдержать слова. Я потерпел неудачу. Я жалок. Но верьте, это поражение не дает мне покоя. Если бы вы знали, как я страдаю, вы обязательно простили бы меня.
– Конечно, – все так же безучастно отозвалась Ник. – И незачем вам взваливать вину на себя. Я уверена: вы сделали все, что могли. И никто бы тут не помог и не сделал бы больше. Не огорчайтесь, не надо.
– Вы очень великодушны, мадемуазель.
