— Понял!
Самаранов повернулся к Табанову:
— Теперь можно и поговорить. Дело у меня к вам имеется, полковник. Точнее деловое предложение.
— Я готов вас выслушать!
— Отлично! Курите?
— Да!
— Прошу!
Генерал извлек из кармана пачку дорогих американских сигарет. Пассажиры на заднем сиденье «Мерседеса», начавшего движение к Садовому кольцу, закурили. Самаранов переложил на колени «дипломат».
Глава 4
Во вторник, 10 августа, проснулся Станислав в шесть часов утра от тошноты, внезапно подступившей к горлу. Помучившись минут десять в надежде, что та отпустит, он не почувствовал себя лучше. Встал под душ. Голова болела. И, вообще, на душе было так мерзопакостно, что хотелось выть. Закончив водные процедуры, капитан навел порядок на кухне. Через силу позавтракал. Вышел на балкон. Закурил, но дым вызвал очередной приступ тошноты. Погасил окурок и выбросил его вниз. День обещал быть погожим, хотя на западе в небе зависли большие темные облака. Но ветра не было. Так что дождь если и подойдет к городку, то ближе к вечеру. Да, к вечеру, когда Мамаев вновь окажется в плену одиночества, захватившего его квартиру.
В 7.30 капитан вышел из дома и направился в подразделение. На аллее встретил Дубова. Поздоровались. Прапорщик, внимательно посмотрев на капитана, произнес:
— Плохо выглядишь, Стас! Пил, что ли?
— Пил!
— Из-за того, что Елена уехала?
— Дуб! Не лезь в душу. Без тебя хреново!
— Так выскажись, легче станет!
Мамаев указал на кафе:
— Легче, Серега, только после стакана станет!
— Ну это ты напрасно. Сам же прекрасно понимаешь, что водкой состояние только усугубишь.
— Понимаю, поэтому и иду с тобой в часть, а не в чипок.
— Может, Елена отошла? – сказал Дубов. – И жалеет, что уехала? Наговорила сгоряча ерунды всякой, а сейчас и не рада этому!
— Жалела, позвонила бы!
— А если звонила, когда мы на задании были? В тот же вечер. Но никто не ответил. Перезвонила ночью, и опять тишина.
— Она знала, что мы вылетаем на боевое задание! Поэтому звонить в тот вечер было бесполезно.
Но прапорщик не сдавался:
— Значит, сейчас думает, что ты еще не вернулся. Ведь обычно мы по неделям отсутствуем, это на этот раз все быстро закончилось!
— Что ты предлагаешь, Дуб?
— Неужели не ясно? Позвони жене сам. Тем более она увезла дочь, а с ребенком ты по закону имеешь право общаться!
— А чего ты так беспокоишься за меня, Сережа?
Прапорщик вздохнул:
— Так сопьешься ведь! И еще одним настоящим офицером меньше станет.
Капитан хлопнул Дубова по плечу:
— Ладно, прапорщик, позвоню!
Дубов улыбнулся:
— Вот это дело!
Капитан спросил:
— У тебя-то как на любовном фронте дела?
— Решил серьезно с Натальей поговорить! Если любит, пусть выходит замуж. Это ее учебе не помешает, а мне спокойней будет. С ребенком можно подождать, а вот со свадьбой нет! Хоть ты и советовал не торопиться с этим делом, я решил по-иному!
— Ну, решил так решил!
Подошли к казарме. Устроились в курилке, пока не собрался весь личный состав диверсионно-штурмовой группы. Вьюжин пригласил офицеров в кабинет, где подвел итоги операции, отметив слаженные действия подразделения, позволившие выполнить поставленную задачу. Объявил распорядок дня на вторник. Согласно распорядку, группе следовало отработать вариант освобождения в условиях закрытого помещения заложника из рук террориста, вооруженного пистолетом. Террористом был назначен старший лейтенант Лебеденко, его жертвой связист Михайлов. Буракова, получившего травмы груди от попадания в бронежилет пуль бандитов Медведя, от занятий освободили, хотя он вполне пришел в себя после болевого шока. Занятия провели до обеда, благополучно освободив «заложника» и уничтожив без проблем «террориста». На учениях это легко. После обеда Вьюжин разрешил группе отдыхать, так как его самого вызвал в отряд полковник Клинков. Офицеры в отсутствие командира все равно разошлись бы, так что лучше отпустить официально. По крайней мере соблюдалась дисциплина. Раньше Мамаев был бы рад полученному свободному времени, сегодня предоставленный отдых вызвал раздражение. Домой идти не хотелось, а больше некуда. Разве что в спортивный зал? Но сейчас состояние не позволяло занятия спортом. Все же похмелье мучило капитана. После обеда все пройдет, но только после обеда. А есть не хотелось, идти домой тоже. Может, зайти в кафе? Сегодня еще расслабиться, а завтра ни-ни! Да завтра уже и некогда будет. Наверняка Вьюжина не так просто вызвал Клинков. Возможно, предстоит новый рейд. В настоящее время капитан Мамаев предпочел бы самое сложное, смертельно опасное задание с любой степенью риска нахождению в городке батальона связи и особенно в собственной квартире. Итак, решено – кафе! Но не напиваться, как вчера! Выпить в меру, отвлечься! Вот только получится так, в меру? Вопрос.
После первой же рюмки водки Мамаев вспомнил разговор с Дубовым. Почему бы действительно не позвонить Елене? Ее мобильный номер забит в памяти сотового телефона капитана, известен так же и городской номер квартиры Журавлевых, куда переехала супруга с дочерью! Хуже от этого все равно не будет. Ну а продолжит жена гнуть свою линию, тогда заявление о разводе на стол, и все дела.
Пропустив вторую рюмку, Мамаев набрал номер мобильника Елены. Сотовый телефон супруги оказался отключен. Позвонил по городскому номеру. На этот раз ему ответили. Трубку сняла мать Елены:
— Алло?
— Здравствуйте, Галина Павловна! Станислав!
Женщина недружелюбно сказала:
— Я узнала тебя. Здравствуй!
— Елена с Настей дома?
— Нет!
— Могу узнать, где они?
— Послушай, Мамаев, думаю, тебе не стоит больше звонить ни Лене, ни тем более нам с Евгением Андреевичем! Дочь не собирается жить с тобой.
— Это ее окончательное решение?
— Да!
— В таком случае нам все равно придется еще какое-то время общаться.
— Не уверена! Развод можно устроить и в отсутствие одного из супругов.
— Но Настю-то я по закону имею право видеть.
— Это как решит суд! Все! У меня больше нет ни времени, ни желания разговаривать с тобой!
В динамике раздались короткие гудки. Мамаев отшвырнул от себя сотовый телефон и заказал бутылку водки. Не получится просто расслабиться. Сегодня он опять напьется. Да и черт с ним! Официант принес бутылку и пачку сигарет. От закуски капитан отказался.
В это же время в квартире Журавлевых из комнаты, отведенной под детскую, вышла Настя.
— Бабушка! Кто нам звонил? – спросила девочка. – Папа?
— Нет, Настенька, не папа. Папе не до тебя!
— Почему? Он же любит меня и маму! Я тоже его люблю!
Ответ ребенка вызвал раздражение у женщины.
— Настя! Я же сказала, звонил не папа! Иди к себе!
— Ну, почему папе не до меня?
— Потому что он не хочет жить с вами! Мы же не можем заставить его?! Иди, дорогая, подрастешь, все поймешь!
Опустив голову, девочка ушла в детскую.
Из ванной появилась Елена и задала тот же, что и дочь, вопрос:
— Кто звонил, мама?
— Твой ненаглядный! И, по-моему, не совсем трезвый!
— Что он хотел?
— Поговорить с тобой, наверное! Спросил, дома ли ты с дочерью. Я ответила, что нет! И посоветовала больше не звонить!
— Правильно сделала!
— Конечно, правильно!
— Что правильно? – из кресла у окна поднялся отец Елены, до этого читавший газету. Переспросил: – Что правильно? Человек всего лишь хотел поговорить со своей пока еще законной супругой и дочерью, а ты, Галина, нагло солгала ему! И это правильно? Это подло и низко!
Галина Павловна воскликнула:
— Что? Подло? Мамаев жизнь твоей дочери испортил, в рабыню превратил, а ты защищаешь его? Лена молодая, красивая женщина, ей всего двадцать четыре года. Самый возраст, чтобы наслаждаться жизнью, а вместо этого закрытый военный городок! Тюрьма. Постоянное отсутствие мужа, и еще неизвестно, где он на самом деле шатается! То ли на заданиях своих, то ли, прикрываясь заданиями, с бабами гуляет вместе со своими дружками!
Евгений Андреевич возмутился:
— Да как у тебя, Галина, язык поворачивается так говорить о Станиславе? Он вместе со своими, как ты выразилась, дружками людям жизни спасает, страну защищает. Если бы не такие, как Стас, то нас давно бы всех раздавил террор!
Елена рассмеялась:
— Что ты, папа, говоришь? Стас со своими жлобами Россию спасает! А то, кроме них, этого больше делать некому? И что они могут, какие-то семь человек? Каким террористам противостоять? Но пусть будет по-твоему, людей он, видите ли, защищает! Чужих защищает, а о своих, о родных… да что об этом говорить? Надоела мне жизнь эта собачья. Пусть служит, раз ему служба дороже семьи. А я не собираюсь монахиней в келье закрытого городка обретаться.
— Но другие же женщины не бросают своих мужей?
— Папа! Я не другая, и закончим на этом! С Мамаевым решено – развод и девичья фамилия. Мне Настю надо в люди выводить, да и самой по-человечески пожить.
