Нет, Артуро были второсортной театральной труппой. Они обеспечивали дешевое вечернее развлечение рабочим и простым торговцам. Летом, когда в городских театрах было слишком жарко и душно, Артуро отправлялись в небольшие города среди ферм и виноградников, которые тянулись на сотни лиг к горам, отмечавшим границу с Веренигтеланде. Они играли в знаменитом открытом амфитеатре Насцензы, да. Но чаще их можно было найти в амбаре, ставшем сценой в Турране или играющими для ремесленников в одной из инсул.
Ник был с Артуро около двух месяцев, когда они посетили Феро, маленькую колонию тружеников в инсуле Детей Муро. Их пьеса в ту ночь была типичной — Героя вызвали спасти Инжинию от навязанного брака с Нейвом, и Пульчинелла играла служанку Инжинии, а Чудо-ребенок пела между сценами, и Ник стоял за кулисами, готовый помочь Инжинии переодеться. Он видел эту пьесу уже дюжину раз и знал строки так же хорошо, как и актеры, но действо его увлекло. Он с улыбкой смотрел, как Инжиния охнула и отбросила волосы за спину, пока синьора, играя ее недовольную старшую сестру, умоляла ее не покидать дом.
Он так увлекся, что чуть не выскочил из кожи, когда услышал голос господина возле уха:
— Искусство, да? Знаешь, я хотел, чтобы это была мать Инжинии, а не сестра. Но синьора, конечно, сказала, что еще не так стара, чтобы играть эту роль, — Арманд опустил ладонь на плечо Ника, когда тот захотел отойти. — Нет, любуйся. Это все часть магии. Магии театра, — от лица Ника его господин улыбнулся. — Тебе же нравится с нами?
— О, да, сэр, — ответил Ник с пылом. — Больше, чем я могу описать.
— Вот и молодец, — Арманд Артуро скрестил руки. — Ты думал об этом? — от удивленного взгляда Ника он добавил. — О сцене, мальчик мой. Выступать на ней.
— Как актер? — Ник чуть не рассмеялся. — Я не смог бы.
— Не смог бы? Конечно, не смог бы, — он почесал подбородок, разглядывая Ника. — И ты никогда не был вежливым с одним из бывших хозяев, когда они плохо с тобой обходились? Не изображал улыбку, пока все тело болело?
Ник тут же потянулся ко лбу. Шишка от удара Дрейка уже прошла, но шрам в форме полумесяца от набалдашника его трости остался на годы.
— Это не то же самое.
— Это игра, Никколо, — синьор Артуро склонился ближе, ведь Инжиния и Нейв говорили тише. — Это вспоминать, как выглядит счастье, когда ты его не ощущаешь, или говорить строки вместо того, что ты хочешь сказать. У некоторых получается лучше. Поверь, Ник, ты смог бы. Я вижу талант, — он прижал палец к носу и подмигнул. — У меня есть глаза.
Ник не понял Арманда, был ошеломлен.
— Я все еще думаю, что это другое, — сказал он. Он все еще не привык, что мог спорить с хозяином. — На сцене нужно знать, куда идти, как уходить. Там реквизит. Это другое.
— Моя бедная леди, — его хозяин указал на сцену. Инжиния и синьора перешли к сложной части, в которой синьора должна была скрывать любовное письмо Инжинии от Героя, чтобы Инжиния решила, что Герой уже не верен ей. Но этой ночью синьора забыла письмо. Ее ладонь скользнула к груди, где оно должно было скрываться, но ничего не нашла. Она продолжала говорить свои реплики, но пыталась найти письмо. Когда стало ясно, что ей придется справляться без листка, она продолжила гладко, словно никакой проблемы и не было. Ремесленники и ученики заметили? Если да, они не подали виду, их увлекло представление.
— Она импровизирует, — сказал Ник. Он восхитился тем, как умело это было.
— И у нее получается. Она профессионал. Лучше Нейва, — присвистнул синьор Артуро. — Видел бы ты, как он плох без сценария. О, я такое могу рассказать! Как думаешь, почему она справилась?
Ник задумался на миг.
— Потому что она не запнулась, — сказал он.
— Она выглядит так, будто знает, что делает. Будто власть у нее, — сказал Арманд.
— Люди верят в это? — хотел знать Ник.
Синьор Артуро снова прижал палец к носу и указал на Ника.
— В этом вся игра. Глубокий вдох. Встать прямо и стать тем, кем ты хочешь, чтобы они тебя видели. И продолжать.
Ту ночь Ник вспомнил, застряв на острове в Мертвом проливе. Огонь согревал их, но костер был меньше, чем тот, что пылал перед самодельной сценой в Феро. Но за этим светом было так же темно, и звезды были почти на тех же местах, что и прошлым летом. Он не шагал по сцене в свете рампы, но играл, особенно перед Джакопо Коломбо, чтобы его не воспринимали как потерявшегося слугу среди Лазурного моря.
— Я поделюсь с тобой тайной, Никколо, — сказал старик. В свете огня он сидел так, словно находился за ужином Тридцати. Но он все равно казался очень хрупким. — Ты слышал мое имя раньше?
Дочь Джакопо следила за реакцией Ника. Ее глаза отражали огонь маленького костра — или они сами пылали, пока она следила за его малейшими движениями. Он ощущал ее внимание, Ник покачал головой.
— Нет, синьор.
— Я дал тебе свое имя, но не титул, — дочь Джакопо мрачно посмотрела на него, но он поднял руку. — В некоторых кругах меня зовут нунцием. Нет, — быстро добавил он от удивления на лице Ника. — Не нужно кланяться, или что там тебя учили делать.
— Если, — вдруг сказала девушка с сильным акцентом, — его учили что-нибудь делать.
— Дарси, — Джакопо нахмурился. Ник обиделся, но не сильно. Люди выше него постоянно считали, что он плох.
— Папа, мы ничего о нем не знаем.
— Я слушал их в пещере, дорогая.
— Ты уснул, — отметила она. Ник впервые отметил, как сильно ее брови нависали над глазами. Они были как у мужчины, но у этой девушки они выглядели уместно. — Ты не должен был спать.
— И все же, — Джакопо чуть смутился, — я услышал достаточно, чтобы знать, что он — жертва, а не злодей.
— Жертва тех же пиратов, которые и вас довели до такого состояния! — Ник не знал, обращался он к отцу или дочери, но смог звучать так, словно знал, о чем говорил.
— Нет, — Джакопо проигнорировал взгляд дочери, которая раздраженно схватила щипцы длиной с ее руку и стала тыкать ими в раскаленные угли костра. — Хотя мы с Дарси на этом острове почти неделю, не из-за пиратов мы стали изгоями.
— Тогда из-за кого, синьор? — Ник не знал, как обращаться к нунцию. Вряд ли слугам вообще доводилось общаться так с кем-то уровня королей и придворных.
Джакопо вздохнул.
— Я не всегда был нунцием в Пэйс Д’Азур. Мой отец был героем Лазурного вторжения, и после того, как Пэйс Д’Азур убрал войска, он использовал свой статус героя и занялся торговлей, — Ник кивнул с уважением. Герои вторжения были теми, кто потерял конечность или что-то большее во время самой кровавой битвы Кассафорте. — Я занимался этим делом с юных лет. Я прожил почти всю жизнь в Пэйс Д’Азур, в столице — Котэ Нацце. Я женился там. Моя дочь рола там. Я похоронил там ее мать давным-давно, — Дарси повернула голову, скрывая лицо гривой волос. — Там был мой дом, и я считал народ там своими друзьями. Когда король Алессандро вернулся на трон после попытки переворота, он попросил меня стать его послом. Он назначил меня нунцием Пэйс Д’Азур, и моя жизнь изменилась.
— Как? — Ник был заинтригован. Он думал, что такое повышение — быть послом короля при дворе Котэ Нацце — кружило голову. — Точно не в худшую сторону.
Отец и дочь переглянулись. Ник смотрел на них по очереди, пытаясь понять, что происходило между ними.
— В худшую, — сказал Джакопо и опустил плечи. — Вскоре после моего назначения ко мне подошли знающие люди, которые намекнули… ничего конкретного… что гибель моего предшественника была не такой случайной, как говорили.
— Случайной? — Ник покачал головой. — То есть, его…?
— Убили, — мягкий голос Дарси был слишком сладким для такого резкого слова. Она вызвала дрожь у Ника. — Столкнули с мраморной лестницы в резиденции нунция.
— Кто? — хотел знать Ник. — Не кто-то из придворных?
— О, нет. Нет, нет, нет, — Джакопо напряженно рассмеялся. — У него были враги, нам сказали. И были долги, — Джакопо коснулся рукой дочери, чтобы она перестала ворошить угли. — После этого мы стали замечать. Например, много воска на мраморе. Бутылку вина без пробки и цвета.
