Мы долго-долго ждали. Иногда на перекрестке останавливались машины, сходили люди знакомые и незнакомые. Знакомые хотели, чтобы Любушка пошла с ними домой, но она отказывалась:
— На другой машине обязательно приедет Дима.
А его не было.
— Ладно, подождем еще машину и пойдем домой.
Машина приходила и уходила, а Любушка опять повторяла:
— Подождем только одну. Обяз-зательно едет в ней, вот увидишь.
И вдруг Любушка, приложив ладонь к глазам, стала смотреть в сторону нашего дома. Я ничего не видела, но ветер донес до меня радостный приятный запах. Димин запах! Я понеслась что есть духу вперед… Человек сошел с велосипеда у нашей калитки… Если Дима, он должен голос подать, обрадоваться… Не могу броситься к нему, жду его голоса. Не понимаю, почему молчит? Или думает: не узнаю его? Потихоньку придвигаюсь к нему: чужой какой-то.
И вдруг его голос. Не поняла, что сказал, но голос был веселый. Дима рассмеялся. Я носилась вокруг него, подбежала, он протянул, смеясь, руки, но какая-то неведомая сила уносила меня прочь. И я снова и снова бегала вокруг него, задыхаясь от радости. Приехал, приехал! Помнишь меня, Дима!
— Ну иди же, иди, Дамка, — звал он. А я раздумывала, подходя понемножку, почему-то не смотря ему в глаза, будто не хотела к нему идти… А сама шла… Подбежала и легла, положив голову на лапы. Его пальцы прикоснулись… Он гладит меня и говорит что-то… А я с тоскою думаю: уйдет, уйдет сейчас… Лежу смирно, но хочется подпрыгнуть и лизнуть ему лицо. Ты приехал, Дима! Все так ждали, все соскучились…
— Ах, Дамка, Дамка, здорово постарела. Циркачки, пожалуй, не выйдет. Хотел с тобой в клубе выступать. Но не унывай!
Вспомнила, Дима! Когда уехал, сильно тосковала. Подъезжал автобус, я спешила к нему, сейчас выйдешь с чемоданом! Появлялись люди, а тебя не было. Понурив голову, шла домой.
Я снова с визгом заметалась, крича: «Любушка, Дима приехал!»
Подбежала Любушка и повисла на шее у брата.
— А почему на тракторе не приехал к нам?
— Завтра, Любушка, на нем в поле поеду, а сейчас отвернись, фокус покажу… Ишь, хитрая, закрой ладошками глаза. — Дима подошел к велосипеду, что-то взял и куда-то спрятал, я так ничего и не заметила. — Хочешь подарок?
— Оп-ля! — он мигом сунул руку за спину — это только я заметила — и в руках оказалась коробка. Совсем забыла, что Дима фокусник. Такие штуки раньше проделывал, что все ребята удивлялись. — Теперь открывай.
Кукла! Большая, с длинными ресницами.
— Звать Василиса Прекрасная. Разбуди ее, — приказал Дима.
— А ну, Василиса Прекрасная, вставай, солнышко высоко, мы уже с поля на обед возвращаемся.
Но кукла лежала с опущенными ресницами.
— Вставай! — гавкнула я, но кукла не испугалась. Храбрая, видать, Василиса.
Любушка держала куклу, как спящего ребенка.
— Ну как же ее разбудить?
— Посадить надо.
И тут кукла открыла глаза и что-то сказала всем.
— Ой, — удивилась Любушка. — Здравствуй, говорит!
Василиса то открывала глаза и что-то пищала, когда ее поднимали, то снова, запищав, засыпала, когда укладывали. И все-таки я лучше этой куклы разговариваю, меня хоть иногда понять можно.
— Дома вас такой сюрприз ждет — ахнете, — продолжал, смеясь, Дима. — Не знаю, как Дамке, но тебе, Любушка, понравится.
Что это за «сюрприз»? Почему Любушке понравится, а мне нет? Так не бывало. Нам всегда нравилось одно и то же.
Скорей бы добраться до дома. Я бежала впереди, потом останавливалась, дожидаясь: ну скорей, скорей, Любушка!
13
В нашем дворе стоял незнакомый пес! Огромный, красивый, с большой лохматой головой. Он смотрел куда-то в сторону, поверх Бобика, который, заискивал и, вызывая к себе внимание, крутился возле незнакомца. Такой уверенной в себе собаки я еще не видывала. Словно думая чем заняться, пес мельком взглянул на Бобика, добродушно вильнул хвостом и пошел, не спеша, по двору, лениво оглядывая все вокруг.
Я обычно на новом месте тревожусь, побаиваюсь неожиданностей. Незнакомец шел спокойно, словно все вокруг было ему родным. Странно! О, да он прихрамывает. Для собаки это не годится, но удивительно, в его походке хромота почти не замечалась.
Вот незнакомец снова подошел к Бобику, присел, по-прежнему глядя куда-то за ограду. Мотнул головой и… улыбнулся. Да, улыбнулся моему сыну, мол, не унывай. Огромной лапой легонько тронул Бобика, и тот весь затрясся от радости.
Делать вид, что не замечаю незнакомца? Или, как Бобик, заигрывать? Вот еще не хватало, пришел к нам, и унижаться перед ним. Но что говорить, — красивый, залюбуешься. Так и хочется обежать вокруг, коснуться лапой его добродушной морды. Откуда ты? Зачем к нам пришел? Навсегда ли? Мне почему-то не сиделось в саду под яблоней, я прошлась медленно по двору. Нет, не буду его замечать. А чего это я жмусь к ограде? Я хозяйка, пусть сам подходит и здоровается со мной.
Я ходила и ходила по двору — не видит! И вдруг заметил. Встал и медленно, с достоинством направился ко мне. Я нахмурилась, сделала недовольный вид. Разлеглась, почесала лапой за ухом.
Пес приветствовал меня по всем нашим законам.
Он относился ко мне с уважением. Я узнала, что его зовут Музлан.
— А я Дамка, я здесь хозяйка, а Бобик мой сын. Он провинился, и его на цепь посадили.
— Плохо на цепи, — покачал головой Музлан.
— Тебя тоже могут посадить на цепь.
Он гордо посмотрел на меня, зевнул и пошел прочь.
Но тут налетела детвора. Андрюшка привел своих друзей, и все они любовались Музланом, совсем забыв о нас с Бобиком.
Виталька на всякий случай пришел с палкой.
— Это наша собака, — сказала я всем. Но никто меня не понял. Прибежала Нина. Ох, мировая девчонка, боевая. Она не то что собак, мальчишек не боится. Может сдачи дать, что мальчишка потом говорит: «Ну чего она пристала? Виталька, уйми свою сеструху, а то получит». А Виталька смеется: «Я сам от нее получаю, лучше не приставай». Ни одной собаки не боится Нина, к любой подойдет, протянет руку и погладит. И сейчас она влетела во двор и закричала:
— Самая сильная собака, волков не боится, волкодавом называется!
И все-то она знает. Подошла к Музлану, нисколько не испугалась, что тот может цапнуть. Обхватила большую голову, прижалась щекой.
— Ах, ты, Музлашка-барашка. Пас овечек в горах и даже медведей не боялся… Я читала про чабанских собак в книгах.
Нина худая, шустрая, и подумать только, — сестра злого Витальки! Почему-то их зовут близнецами. Любушка вышла в новеньком красном плаще. Подходила то к одному, то к другому мальчику:
— Дима привез. В очереди стоял. Красивенький?
— Жара, а ты напялила, — сказала Нина. — Сними, не то испачкаешь.
— Как же! — Любушка показала на небо. — Видите, дождь собирается.
Ребята расселись в саду на травке. Андрюша стал рассказывать:
— Думаете, обыкновенный пес? Сплошные приключения. Геолог привез его с гор и подарил Диме. — Андрюшка развернул газету. — Называется «Музлан». Вот послушайте.
Пес взглянул на него и хотел к нему подойти, но Нина усадила его. Андрюша читал:
«Музлан смотрел вслед уходившим чабанам. Попытался вскочить, но жалобно завизжал от бессилья. Впервые в жизни не мог встать.
— Возьмите, — сказал Миша. — Видите — он плачет.
— Нам нужна сильная, здоровая собака. Музлан умный пес, любит овец. Вчера, спасая их, дрался с матерыми волками. Одного загрыз, а другой покусал ему задние ноги… Не можем взять, а пристрелить жалко. — Чабан положил руку на плечо Миши. — Вижу, хороший парень… Выходишь Музлана — будет верным другом. Иначе пропадет. Прощай, друг!
Чабан ушел. Миша сел возле Музлана, погладил его густую серую шерсть. Собака лизнула ему руку.
— Ничего, Музлан, не унывай, я тебя не брошу…
И Миша выходил Музлана.
Высоко-высоко в горах есть большая долина. В ней стоят домики геологов, ящики с образцами пород, накрытые брезентом. Отец Миши работает на буровой.
Иногда Миша с Музланом провожают отца на смену. Миша любит смотреть, как люди работают. Когда-нибудь и он так же умело, как отец, будет держать рычаги, управлять станком.
Однажды Миша с Музланом шли по сухому каменистому дну. Только весной ненадолго речка бушевала от воды, неожиданно свалившейся с гор. Миша собирал камешки и показывал их отцу. Ведь по ним геологи находили полезные ископаемые. На этот раз он набрал камешков целый мешочек… Вдруг горы загудели, будто жестяные, заметался ветер, Музлан тревожно залаял.
— Чего испугался, трусишка? — пристыдил Миша собаку. Задрожала долина, и с горы в русло хлынули свирепые потоки, с грохотом ворочая валуны… Сель! Это же сель…
Миша растерялся, не зная что делать. Бросился бежать, но мутный бушующий поток подхватил его, как соломинку… Очнулся в стороне от потока. Музлан, повизгивая, тыкал мальчика широкой влажной мордой. Миша, чувствуя боль во всем теле, обнял Музлана.
