Отцовские руки схватили Илюшу в охапку, высоко подкинули в воздух, прямо к синему небу.
— Ого-го-го-о! — крикнул отец лихо и раскатисто, совсем как дед Илья.
Эхо наверху в роще и река, знавшая его мальчишкой, подхватили его голос: «Ого-го-го-о! Знай наших! Вот каков у меня сын вырос!»
И сразу стало весело и шумно на всём белом свете. Залились жаворонки, застрекотали кузнечики. И трактор зарокотал на том берегу, и завизжали ребята в воде.
А наверху, на плечах отца, громко рассмеялся Илюша. Толстяк шмель на лету ткнулся Илюше в подбородок, отлетел и загудел, наверное, тоже от радости.
Отец опустил Илюшу на землю и подал ему руку.
— Веди к деду! — сказал он.
Глава 12. Платов Второй приехал!
Окна в доме распахнуты настежь, стёкла блестят, белые занавески хлопают, как флаги.
Баба Таня летает по дому, будто к её маленьким каблукам приделали крылья.
Самые душистые герани она перенесла наверх. Застелила пол ткаными половиками, повесила расшитые петухами полотенца. Сын приехал, сын!
Дед Илья из-под нависших бровей посверкивает весёлыми глазами: сын приехал!
Думаете, он приехал в отпуск? Погостить? Да нет же, надолго! Их сын — инженер Илья Ильич Платов — назначен начальником строительства Нового города. Это у него такое государственное задание!
Илюша теперь самый счастливый человек: он каждый день будет видеть батю и разговаривать с ним о самых важных вещах.
Раньше всех мальчишек он сможет узнавать новости про строительство. А когда придут подъёмные краны и экскаваторы, отец сам покажет их Илюше, и Таиске, и Двум Яшкам, и всем ребятам и позволит им по очереди влезать в кабины и трогать рычаги.
Илюша и Таиска сидят на крыльце. Из открытых окон доносится к ним оживлённый громкий голос Платова Второго. Он что-то рассказывает бабе Тане.
— Вот построю тележку и покажу бате, — говорит Илюша.
— А колёса? — живо поворачивается к нему Таиска.
— Нашёл. У нас в чулане лежит мой старый трёхколёсный велосипед, и ещё там валяется детская коляска. Я бабе Тане говорю: «Отдай мне велосипед, всё равно я уже вырос и на трёхколёсном кататься не буду».
— А она что? — спрашивает Таиска.
— А она говорит: «Ты не будешь, кто-нибудь другой покатается».
— А ты что?
— А я сказал: «Ну, тогда отдай мне коляску!»
— А она?
— А она ответила: «Интересно получается — велосипед тебе уже мал, а коляска в самый раз?»
— Ой, а ты что?
— «Что-что»!.. — передразнил её Илюша. — Взял да ушёл. Разве бабу Таню переспоришь.
Некоторое время они сидят молча. Потом Таиска говорит:
— Не обязательно мороженое продавать из тележки. Можно без всяких колёс, из будки, киоск называется. В будке даже ещё больше поместится. Только вот как её выстроить, она ж высокая…
— И очень просто! — сразу сообразил Илюша. — Можно строить лежачую. Ещё удобней. А когда будет готова — её можно поставить.
— А я у дедушки Матвеюшки голубой краски выпрошу, которой он лодку красил, такая будет красота!..
На крыльцо выходят дед Илья и батя.
— Пошли, ребята! — говорит Платов Второй.
— Пошли, Таиска! — говорит Илюша.
Он берёт Таиску за руку, и они все вместе выходят за калитку.
Да, конечно, Илюша самый счастливый человек. Сегодня, в первое же утро, он идёт вместе с Платовым Вторым и дедом Ильёй на строительную площадку. Это баба Таня велела.
— Ступай, Илюша, с ними, — сказала она. — Не то они про обед забудут. К четырём часам — хотят не хотят — приводи домой.
А Платов Второй услышал и засмеялся.
— Будет исполнено, мама, — сказал он.
— Придём, мать, — кивнул дед Илья.
— Приведу, — пообещал Илюша.
И вот они идут по улицам Старой Узы, три Ильи, три Платова. И ещё с ними Таиска. Встречные люди приветствуют батю и деда Илью. Илюша важничает. Таиска дёргает его за рукав, чтоб не задавался.
Они сворачивают на площадь. От пристани только что пришёл автобус, из него выходят разные люди. Один из них, в кирзовых сапогах, с брезентовым портфелем под мышкой, замечает деда Илью и бежит навстречу.
— Наше вам, Илья Иванович! — Он долго трясёт деду Илье руку. — Доброго здоровьица! Я ведь к вам.
— Здравствуйте, — отвечает дед Илья. — Что у вас стряслось?
— Думаем расширять хозяйство. Надеемся, что приедете к нам строить. В обиде не будете, прибыли у нас за тот год необыкновенные, первые в районе. Наверное, слышали по радио? Мы колхоз богатый.
— Рад за вас, что вы колхоз богатый, — отвечает дед Илья. — Однако поехать не смогу. Сами у себя начинаем ответственное строительство. Тоже, верно, по радио слышали. Да и не волен я собой распоряжаться.
— Я уж с товарищем Орловой договорюсь. Что ж, мы не свой район, не одна семья?
Платов Второй слушает разговор молча. Илюша тоже молчит: что тут говорить? Ясно, что дед Илья не поедет, он будет вместе с батей строить Новый город.
Потом три Платова входят в здание городского Совета. И Таиска с ними.
Из-за стола встаёт навстречу председатель, товарищ Орлова Надежда Ивановна. Илюша опять важничает, он не слышит, как Таиска толкает его. Он ждёт важной встречи и хочет запомнить все важные слова.
Но, к разочарованию Илюши, председатель Надежда Ивановна берёт начальника строительства Платова Второго за оба уха и звонко целует его в обе щеки.
Илюше это вовсе не нравится. Таиске тоже не нравится: уж она бы ни за что не стала целовать человека, который дёргал её за косы.
А товарищ Орлова пододвигает стулья, усаживает деда Илью и всех своих дорогих гостей.
— Я сейчас, сейчас… — приговаривает она. Торопливо скидывает туфли на каблучках, натягивает сапоги. — Всё-таки, Илья, мы его поднимем из развалин, построим! — Это она говорит Платову Второму о Новом городе.
— Выстроим, Надюша, — отвечает ей батя.
— Обязательно выстроим, — говорит дед Илья.
Они идут в Новый город сперва вдоль полей, потом по каменистой дороге — все впятером. Отец и Надежда Ивановна впереди, а дед Илья с Илюшей и Таиской за ними. Илюша слышит, как товарищ Орлова говорит бате:
— Помнишь нашу комсомольскую клятву… тогда… во время обстрела? Ты ещё сказал: «Город будет…»
— Ещё бы не помнить. Мы тогда все вчетвером поклялись — и моя Аня и твой Сергей…
Илюша знает: Аня — это его, Илюшина, мама. Она тоже была партизанкой. Только Илюши тогда на свете не было.
— А Сергей не увидит, не порадуется, — говорит Надежда Ивановна. Это она о своём муже.
— Дети увидят, порадуются, — отвечает ей Платов Второй.
Надежда Ивановна на ходу оборачивается, чтобы улыбнуться и кивнуть Илюше с Таиской. Илюша видит в её глазах слёзы. Отчего она плачет, когда надо радоваться?
— А помнишь, Илья, место, где мы давали клятву? Под старым дубом…
— А как же, — отвечает отец. — Вот был дуб, втроём не обхватишь! А корни-то, корни!..
— Жаль, нет теперь ни того дуба, ни того леса, — вздыхает Надежда Ивановна. — Ничего от них не осталось.
Радостная догадка вдруг толкнула Илюшу в самое сердце. Он в два прыжка обогнал отца и Надежду Ивановну и, повернувшись к ним, крикнул:
— Осталось!
Он даже поперхнулся от нетерпения, так хотел поскорей сообщить им это важное. И он шёл впереди них задом наперёд и звонко повторял:
— Осталось! Я его нашёл! Он совсем ещё крепкий, просто замечательный! Это, наверно, тот самый пень!.. От того самого дуба!.. У него даже корни те же самые! Между ними выросли маленькие дубки! И ещё комсомольцы посадили. Много!..
— Ну вот видите, — сказал дед Илья Платову Второму и Надежде Ивановне, — разве ж можно думать, что не осталось! Выросли же! — и положил руку на Илюшину круглую макушку.
Там наверху, в Новом городе, Платова Второго и Надежду Ивановну ожидали всякие незнакомые люди в пыльных сапогах, с трубками чертежей.
Они говорили все враз, что-то подсчитывали, о чём-то спорили, измеряли землю стальной лентой, которая сама выскакивала из круглой коробки, распрямлялась, а потом пряталась обратно.
Илюша и Таиска, примолкнув, ходили за взрослыми. Взрослые не различали, где дома, где тротуары, наступали на крыши, проходили сквозь здания. Но Илюша уже не сердился: игра кончилась.
Ходили очень долго. Ребятам надоело слушать взрослые разговоры.
— Давай потеряемся! — предложила Таиска. — Лучше убежим и посмотрим, что сталось с нашим домиком!
— Я уже видел, — сказал Илюша. — Нет там никакого домика. Позавчера ночью всё взрывами повзрывали. Я даже проснулся. У нас дома стёкла — дззз, дззз, а там далеко — бум-м! А баба Таня сказала: «Спи. Это старые фундаменты взрывают». Я бы пошёл, показал тебе, какие там ямы и камни наворочены. Да уйти нельзя. У меня бабы Танино ответственное поручение, сама знаешь. Надо же их к обеду привести.
