дело. Например, листовое стекло, примитивные подзорные трубы, спиртовые лампы или зеркала. Руководствуясь при этом, мерами безопасности. Лишь после того, как Алексей достаточно увеличил, обучил и вооружил свою дружину – он выбросил такие товары на рынок.
Украинец только тяжело вздохнул, погрузившись в невеселые мысли. Восемь лет он уже находится на Дэссе, потеряв навсегда родных и близких, навеки утратив родной мир, фактически погибнув у себя на Земле. И больше всего его терзала, даже не обострившаяся от чуждости здешних людей или иного времени, горькая память воспоминаний о своей альма-матер. Не бытовые неудобства, информационный голод или медленный темп жизни местных аборигенов (поскольку и в наиболее цивилизованном, комфортном, динамичном, и развитом городе планеты – Константинополе, он чуть ли не физически ощущал грубость, ограниченность и неспешность тутошней жизни). Не чужеродность обитателей Средневековья, отличавшихся от его современников, с одной стороны ранним взрослением, а с другой – повседневной обыденной жестокостью, чудовищной нетерпимостью и узостью кругозора. Вовсе не эти вещи, как и потребность психологически приспосабливаться к нравам и привычкам, совершенно дикой для него, социально-культурной среды – сложнее всего было переносить землянину.
И даже не опасность и громадная важность, принятой судьбоносной миссии, или ответственность за доверившихся ему людей – невыносимо давили на Алексея. Нет, вовсе не это, сильнее всего угнетало и мучило человека из иного мира и времени. Глубокое безнадежное одиночество – как страшная тень, никогда не покидало землянина, всегда находясь рядом с ним.
Да, у него тут появились деловые партнеры, преданные соратники, искренние друзья, любимые женщины, дети… Но близких и сущностно понимающих людей – априори, быть не могло. Довериться и открыть душу – здесь было некому. И дело даже не в рисках для миссии или угрозе, что его примут за сумасшедшего или слугу дьявола. Просто люди этой планеты и эпохи, по определению, были слишком ему чужды – культурно, интеллектуально, ментально...
Алексей загружал себя различными делами, воинскими и организационными занятиями, пытливо изучал местную жизнь, активно общался с учеными мужами и сидел в библиотеках, посвящал личное время и любовь своим женщинам и детям… Однако подобное, далеко не всегда помогало утолить, глубокое внутреннее одиночество человека из другого мира. Чужеродность которого, была заметна всем окружающим (независимо от их происхождения). Нередко, бросаясь прямо в глаза. И явственно проявлялась, не только в его лице, взгляде, манере держаться, одежде, привычках, введенных в обиход «новинках» или поступках. Инаковость пришельца, чувствовалась и ощущалась людьми, буквально на уровне инстинкта.
Понимая это, Алексей с первых шагов в этом мире, даже не пробовал выдавать себя за кого-то из местных или притворяться. Но и после восьми лет пребывания на Дэссе, несмотря на повсеместное уважение и популярность – он и для ромеев, и для своих «русов», и даже для близких людей - по-прежнему оставался загадочным чужеземцем. Странным и непонятным. Умным, сильным, благородным, а для некоторых - и любимым человеком. Лидером и вождем… Но все равно – чужаком.
- Приветствую Ратибор! Со счастливым возвращением тебя, - широко улыбаясь, радостно обнял вошедшего в горницу соратника Алексей. – Удачен был поход? Легким ли, оказался путь? – с живым любопытством, расспрашивал он.
- Слава Богу, все прошло благополучно Алексий. И мы, преодолев все трудности и превратности дороги – наконец вернулись домой, - степенно отвечал могучий воин.
- Ну присаживайся за стол, угощайся и все обстоятельно рассказывай – как сходили. А мы, с ближниками – внимательно послушаем и обсудим твои новости, - уважительно кивнул украинец, приглашая сподвижника отведать расставленные яства…
Корабль с шестью десятками человек на борту, отправленный землянином на северо-восток в земли славян, что жили у Славутича – после длительного и опасного путешествия, осенью вернулся в Константинополь. Плавали они не только торговать, но и наладить доверительные отношения с племенами полян и разведать местную обстановку. Прибытие торгового похода, было радостно встречено русами – которые гостеприимно принимали, отсутствовавших долгие семь месяцев своих товарищей.
… - Нашли мы, указанное тобой место Алексий, - неспешно вел свою повесть Ратибор, - Однако, хотя там раньше, явно было людское поселение, но сейчас – никто не живет.
Он потер ладонью свой роскошный ус и задумчиво покачал головой.
- Местные славяне сказывают, что там когда то, обитали их родичи. Но хазары их оттуда прогнали – убив последнего непокорного князя. Степняки на какое-то время, поставили в тех местах свой погост, чтобы взимать дань с окрестных жителей и брать мыто с идущих Данапром торговых лодей. Но уже лет пятнадцать миновало, как они также покинули его и отчего то ушли. Забросив свой торговый пост.
Воевода посмотрел на своего вождя и утвердительно качнул подбородком.
- А места там, действительно очень богатые лесом, рыбой, дичиной, доброй землей. Вельми удобные для обороны и чудо как лепы. Вид с гор такой – аж дух захватывает, - ныряя в свои воспоминания, мечтательно проговорил он.
- Пять столетий назад, у остготов именно в тех краях на Борисфене, была крепость Дармстад, - метнув взгляд на Сигги, в размышлении сказал Алексей. – После их поражения от гуннов и славян, полянский князь Кий, основал там свой град Киев. А его потомков, похоже разгромили хазары. Заставили платить дань окрестных славян и учредили свой форпост Самбатас.
Окружающие ненадолго замолчали, погрузившись в свои думы.
- И еще, княже, - опять заговорил Ратибор. – Греческий рудознавец, смог отыскать, указанные тобой места - с железом, солью и солнечным камнем.
- Добрая весть, - потер руки украинец. – А как у вас вышло с местными людьми? Успешно сторговались?
- Да, - иронично усмехнувшись, пожал богатырскими плечами собеседник. – Народу там мало. Прячутся по лесам у речушек. Боятся кочевников и варягов. От нас, сперва тоже убежали и схоронились.
