прочла его мысли, потому что оглушительно рявкнула:
— Гриффиндор!
Ой… уже? Ну ладно, главное, что вообще куда-то определили, и Гарри, приняв этот выбор, на дрожащих ногах поковылял к своему столу и, с трудом перекинув ватные ноги через лавку, сел рядом с Невиллом и Гермионой.
А вокруг гремели аплодисменты и какие-то рыжие одинаковые парни громко скандировали:
— С нами Поттер! С нами Поттер!
Оглядевшись, Гарри вдруг увидел ещё одно знакомое лицо, старшекурсник-выпускник, сидевший в дальнем конце стола, одобрительно кивнул ему и показал пальцами знак «Виктория», молодец, мол. Гарри заулыбался, узнав парня, который помог ему с багажом, у него были каштановые волосы, карие глаза и общее сходство с Гермионой. Наверное, это и есть её старший брат-староста? Об этом он и спросил девочку, та кивнула:
— Да, это он, Гидеон Грейнджер, мой старший братец и староста школы, выпускается в этом году, а староста факультета Перси Уизли… но тс-с-с, это же Рон, он пошел к табуретке! Давай скрестим пальцы, Гарри! Хорошо бы он к нам попал…
С этим Гарри согласился, скрестил пальцы в поддержку Рона и дико обрадовался, когда тот после вердикта Шляпы направился к ним, за стол Гриффиндор, с облегчением плюхнулся рядом с Гарри и жарко зашептал ему в ухо:
— Представляешь, Гарри, она меня чуть в Когтевран не отправила, да я уперся, ещё чего, говорю, все мои братья на Гриффиндоре учатся, а сегодня ещё и мой друг сюда поступил! Нет уж, уважаемая Шляпа, отправьте меня на Гриффиндор, а не то я на Когтевране объявлю забастовку, бунт и войну!
От слов «мой друг» у Гарри так приятно потеплело на душе, всё-таки он не ошибся с выбором! Но где-то глубоко-глубоко, где-то на задворках сознания назойливо царапалась неприятная мысль о том, что он предал Драко, предал его детские мечты и надежды, предал его письма, которые маленький Драко писал ему и ни разу не получал при этом ответа. Ну что поделать, совесть порой такая навязчивая… и Гарри, желая заглушить её, шепотом спросил у Рона:
— А ты писал мне письма?
— Нет, — ответил Рон, — но я посылал тебе короткие приветы в письмах Джинни, это моя сестра, она от тебя тащится, как распоследняя фанатка, начала тебе писать, едва только научившись калякать буквы. Я ей постоянно твержу, что она полная дура и от её обожания Гарри скорей сбежит, чем будет с ней дружить.
— А где она? — с опаской спросил Гарри, с трудом удерживаясь от того, чтобы не завертеть головой во все стороны.
— Дома, она в школу только в следующем году поступит.
Гермиона с другой стороны от них тарахтела с Перси что-то на тему уроков и о том, что неплохо бы начать учиться прямо сейчас, а тощий рыжий парень в очках с тяжелой роговой оправой занудно втолковывал ей, что начнут они с мелочей, что на большее она пусть не рассчитывает и т. д. и т. п. Невилл по второму разу рассказывал о себе новым однокурсникам-гриффиндорцам.
Гарри задумчиво уставился на пустые золотые блюда, вяло удивляясь их чистоте, где еда-то? Боковым зрением он уловил движение в конце зала и только теперь обратил внимание на стол преподавателей. Со своего золотого трона поднялся белобородый старик и широко развел руки, на его лице играла лучезарная улыбка. Казалось, для него не было большего счастья, чем лицезреть перед собой своих любимых учеников его школы. И у него оказался мощный и глубокий голос:
— Добро пожаловать! Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
Чудаковатый дед сел на своё место, а Гарри, поглазев на появившуюся из ниоткуда разнообразную снедь, обратился к Перси:
— Этот… ненормальный, он кто?
— Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире, наш директор Дамблдор. Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри?
Вяло ковыряясь в картошке, Гарри уныло и исподлобья разглядывал директора, так вот он какой, человек, бросивший его на пороге. Старый маразматик, как выражался дядя, ну что ж, в одном дядя Вернон оказался прав, старый маразматик действительно старый и чокнутый. С него уже ничего не стребуешь, потому что старость надо уважать, и хоть ты тресни.
После пира-ужина дедок снова поднялся с кресла-трона и загудел о запретах, про которые надо спрашивать мистера Филча, школьного завхоза, про Запретный лес, в который нельзя заходить, и про правую часть коридора на третьем этаже, который закрыт для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.
Слушая этот бред, Гарри, осоловев от сытного ужина, лениво разглядывал учителей, сидящих за столом справа и слева от директора. Больше всех внимания привлекал, разумеется, Хагрид, но его Гарри уже знал и потому больше глазел на фиолетовый тюрбан одного бледного чудика, у него было нервное тонкое лицо и быстрая, скользящая улыбка. Рядом с ним восседала ещё одна колоритная личность — носатый мрачный дяденька с полудлинными жирными волосами цвета воронова крыла, и сам он весь был в черном, за исключением белых манжет, выглядывающих из рукавов. Гарри он напомнил пастора, не хватает только колоратки, беленького воротничка… Правда, у священников взгляд добрее, а не такой злобный, как у этого. Оставалось надеяться, что он не учитель, а то как-то страшновато у такого учиться. Вот с таким опасливыми мыслями Гарри покинул Большой зал, следуя за Перси в маленькой толпе однокурсников. Куча лестниц, прорва коридоров-переходов, тайные и фальшивые двери. И вот наконец-то они пришли и встали перед портретом толстой мадам, которую, оказывается так и звали — Полная Дама.
— Пароль? — строго спросила мадам.
— Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв полукруглый проем в стене.
Все пробрались внутрь и оказались в просторной круглой гостиной, отделанной в красных и бордовых тонах. В ней был камин и диванчики с креслами, но разглядывать гостиную не было времени, Перси вел их дальше. Показав девочкам их спальню, он провел мальчиков в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырёх столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены, а у подножия каждой кровати лежали их чемоданы и сундуки, кто-то позаботился об их багаже.
Все оказались слишком утомлены, чтобы ещё о чем-то разговаривать, поэтому молча переоделись в пижамы и забрались на кровати. Гарри, к
