– Джейкоб Риц-Дэвис, – раздельно проговорил Джейкоб Риц-Дэвис, склонившись к экрану и смотря на две точки перед собой.
Машина немного поразмыслила на тему, стоит ли пускать в здание человека со столь нездоровой термограммой лица (от неумеренного потребления), потом все же решила пустить.
– Доброе утро, капитан Риц-Дэвис.
Адские врата, представляющие здесь всего лишь прозрачные, из толстого пуленепробиваемого стекла распахивающиеся створки, расступились перед капитаном Риц-Дэвисом.
Кабинет капитана Риц-Дэвиса находился на втором этаже, отдельный кабинет ему пока был не положен по чину, и он обходился отделенным легкой перегородкой закутком со стулом, столом, компьютером и сейфом. Компьютер был необычен в том плане, что у него не было никаких выводных устройств: ни разъема для флэшки, ни CD, ни DVD-записывающего устройства, ни дисковода на 1,44 дюйма. Специальная сборка, правительственный заказ, включается от отпечатка пальцев, переходит в ждущий режим через минуту отсутствия активности, и чтобы его активировать, нужно вновь прикладывать палец – раздражает. В сейфе лежал служебный пистолет – ни один человек из этого отдела не носил служебное оружие с собой, по сравнению с тем, что можно было купить на черном рынке, служебное – просто дерьмовая дешевка. Капитан Джейкоб Риц-Дэвис служил инспектором в инспекции Ближнего Востока, и поэтому на полке у него стоял сборник хадисов «Аль-Бухари» и Коран, а на стене висел небольшой ковер. На ковре была изображена рука, по запястью обвитая колючей проволокой, указательный палец вытянут вверх. Внизу – надпись на арабском золотистыми нитями: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету»[15]. В местах оных наличия такого коврика достаточно для того, чтобы свели в жандармерию или военную комендатуру.
Капитан приложил палец, включил компьютер, проверил папку «Входящее». После того как документооборот в этом здании стал преимущественно электронным, количество циркулирующих документов увеличилось примерно в два и три десятых раза, только на просмотр входящих сотрудник мог тратить до часа времени, а если он был в спецкомандировке и вернулся – то и больше. Привычно проигнорировав все меморандумы, направленные соседними отделами, капитан увидел послание, помеченное «красным» кодом, открыл его и узнал, что ему надо отправляться наверх. Предпоследний этаж – обитель богов, там обитают начальники отделов и заместители директора службы. Верхний этаж, терраса – там только кабинет директора и залы для брифингов с повышенным уровнем секретности.
Посмотрев на часы, капитан понял, что почти уже опоздал.
В приемной сидела Бекки, как обычно, ненакрашенная, в строгом костюме, почти без макияжа, чертовски соблазнительная и недоступная. Половина службы знала, что она спит с Анджелой Макинтайр, нынешним директором службы, кажется, даже переехала к ней жить. Еще десять лет назад подобного было достаточно, чтобы вышибить с правительственной службы обеих с лишением допуска к любой секретной информации, но сейчас настали другие времена. В палате лордов заседают открытые педерасты, министр иностранных дел, которому юридически подчинена Служба, зарегистрировал гражданское партнерство – сим политкорректным термином теперь именовали гомосексуальный брак. На этом фоне сожительство друг с другом парочки лесбиянок, пусть одна из них вдвое старше другой, особым скандалом и не считалось. Тем более про Бекки ходили слухи, что когда старуха улетает по делам, кое-кому кое-что в отношении ее и удается.
– Привет, Бекки, – сказал капитан Риц-Дэвис, назло всему миру максимально задействовав свое обаяние «крутого парня из Вест-Энда».
Обаятельная улыбка разбилась, как ледышка об асфальт.
– Подождите немного, капитан. Мистер Бернштайн освободится и вас примет.
Вот так.
Капитан Риц-Дэвис уселся в одно из свободных кресел, модерновых и очень неудобных для сидения, и начал рассматривать интерьер присутствия так, как будто он был здесь впервые. Белые тканевые жалюзи закрывают тонированные стекла окон. Модерновая мебель – большая ее часть изготовлена из прозрачного пластика, чтобы вовремя увидеть подслушивающее устройство или, к примеру, осторожно доставаемый пистолет. Жидкие обои на стенах, стертый рисунок, какие-то плавно перетекающие друг в друга пятна. Секс медуз – так бы он это назвал.
– Что-то не так, мистер Риц-Дэвис?
Капитан поднял глаза на секретаршу. Нервничает… Она здесь хозяйка, и само рассматривание ее личного пространства ее нервирует.
– То есть, мэм?
– Ну… вы так смотрите.
– Я завидую. Здесь так уютно… В моей берлоге некому создать такой уют, вот что я думаю, мадемуазель.
Черт, а будет штука, если Бекки уйдет от этой старой лесбы ко мне! Правда, не факт, что удастся удержаться на службе. Ну и черт с ним, оперативникам, подготовленным СБС, платят достаточно, на них всегда есть спрос на рынке.
Бекки открыла рот и снова закрыла. Замурлыкал спасительно телефон, и она уцепилась за трубку, как утопающий – за спасательный круг.
– Капитан, мистер Бернштайн примет вас. У вас будет двадцать минут.
Хм… двадцать минут. Обычно десяти было достаточно.
За двойной дверью – в отличие от обычных дверей в промежутке между этими работал генератор «белого шума» – капитана ждал Гордон Бернштайн, начальник особой инспекции. Пока капитан шел по дешевому ковру навстречу невысокому, седому, коротко стриженному человеку с холодными рыбьими глазами, – он еще раз (в который уже раз) напомнил себе, что надо быть осторожнее. Потому что он ничего не знал об этом человеке.
Гордон Бернштайн появился здесь вместе с Макинтайр и несколькими другими чинами, которых расставили сразу по высшим ступенькам службы. Первоначально никто не знал, откуда взялся этот странный, маниакально чистоплотный человек, который тратит по десять фунтов на маникюр и обмахивает пылинки с костюма. Потом разузнали – раньше работал в Ллойде – конторе с двойным дном, страховщике с мировой известностью, уже давно, не первое десятилетие, работающем в убыток и тем не менее работающем. Сама Макинтайр пришла из еще более стремной конторы – Гонгконгского экспортно-импортного банка, банка, обслуживающего наркотранзитеров по всему миру. За то время, пока капитан работал в отделе, он понял одну вещь: полагаться на Бернштайна опасно. У него нет потребности прикрывать своих людей, какая есть у всякого хорошего начальника, наоборот, он разменяет любого, если это принесет хоть малейший дивиденд.
Но играть старая крыса умела превосходно.
– Капитан Риц-Дэвис… – Начальственное рукопожатие было необычно сильным. Я рад, что вы выбрались с Востока целым и невредимым.
– Я тоже, – капитан дал понять сухим, сдержанным тоном, что на эту тему говорить не намерен. Бернштайн это понял.
– К делу! – Он поднял трубку красного телефона. – Анджела. Мы готовы… Да…
Черт, неужели они идут к директору службы?!
– Да, сэр… – Бернштайн ответил на незаданный вслух вопрос. – Мисс Макинтайр с нетерпением ждет нас.
Анджела Макинтайр была ухоженной дамой без возраста, со стройной, совершенно не соответствующей возрасту фигурой, тщательно уложенной прической и проницательными голубыми глазами. Здесь ее все звали старухой, хотя на старуху она совершенно не была похожа, следила за собой. С ее приходом прервалась традиция двух директоров службы – официального и неофициального. Официальным была она, Анджела Макинтайр, а вот неофициального – похоже, что не было. Он мог, конечно, быть законспирирован даже от своих, но по крайней мере свои должны были его знать – должен же он был как-то работать, взаимодействовать с нижестоящими звеньями, получать информацию и давать распоряжения. Ничего этого не было, и оставалось только гадать – что, ко всем чертям, происходит со службой.
– Капитан… – У Макинтайр был отработанный, приятный голос, таким голосом обычно навигационная система говорит: «Через триста ярдов, пожалуйста, поверните направо».
– Мэм…
Капитан краем глаза увидел переплетенное дело на столе и понял, что это его личное досье.
– Давайте присядем…
В директорском кабинете было открыто окно, что вообще-то было категорически запрещено делать. На Темзе перекрикивались гудками речные трамваи.
– Капитан Риц-Дэвис, не буду вуалировать словами действительное состояние дел – у нас проблемы. И проблемы очень серьезные…
– Мэм, мы существуем, чтобы решать проблемы.
Особая инспекция была создана в структуре Службы совсем недавно, представляла собой она оперативный директорат в миниатюре. Как известно, основой Службы является оперативный директорат, он состоит из секций с произвольным разделением (географическим или по тематике решаемых проблем), секции состоят из инспекций, которые делятся исключительно по географическому признаку. В каждой инспекции существует от пяти до восьмидесяти сотрудников, которые занимаются узкой проблемой или государственным образованием и являются экспертами по этому делу. А вот в особой инспекции существовали только отделы, дублирующие некоторые инспекции, и в них работали максимум пять человек. Но это были лучшие из лучших, с разноплановой подготовкой, в основном бывшие бойцы спецподразделений, прошедшие дополнительную подготовку для выполнения разведывательных задач. Если Ян Флеминг и писал с кого-то своего Джеймса Бонда, то это с них. Правда, быть плейбоями у них не получалось – после командировок на Восток они выглядели и чувствовали себя как загнанные лошади.
