Гарри шагнул вперед, преграждая ей путь:
– Доброе утро, мисс. Боюсь, что вы не можете туда пройти. Да вы и не захотите.
Она остановилась, уставившись на него глазами такого же глубоко-голубого цвета, как у ее сестры. Кэтрин Маркс поприветствовала его с суровой невозмутимостью, тогда как Поппи резко вздохнула, а ее лицо залилось румянцем.
– Вы не знаете мою сестру, сэр, – предупредила Поппи. – Если поблизости имеется дикое животное, она совершенно определенно захочет его увидеть.
– Что заставляет вас думать, что в моем отеле есть дикое животное? – спросил Гарри, словно сама идея подобного была немыслимой.
Макака выбрала именно этот момент, чтобы испустить полный энтузиазма визг.
Попрежнему глядя ему в глаза, Поппи усмехнулась. Несмотря на свое раздражение, вызванное ситуацией и отсутствием у него контроля над ней, Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Она была даже еще более притегательна, чем ему запомнилось, ее глаза влекли прозрачной синевой. В Лондоне было много красивых женщин, но ни одна из них не обладала подобным сочетанием ума и слегка экстравагантного очарования. Он хотел увлечь ее куда-нибудь сию же секунду, и заполучить в свое полное распоряжение.
Взяв под контроль свои эмоции, Гарри вспомнил, что хотя они и встречались вчера, считалось, что они не знакомы. Он поклонился с безупречной учтивостью.
– Гарри Ратледж, к вашим услугам.
– Я – Беатрис Хатауэй, – представилась младшая из девушек, – а это – моя сестра Поппи и наша компаньонка мисс Маркс. В кухонном подъемнике обезьяна, не так ли? – сказала она совершенно прозаически, словно экзотические животные были обычным делом в гостиницах.
– Да, но...
– Таким способом вы его никогда не поймаете, – перебила его Беатрис.
Гарри, которого никто и никогда не перебивал, поймал себя на том, что сдерживает очередную улыбку.
– Я вас уверяю, мы держим ситуацию под контролем, мисс...
– Вам нужна помощь, – заявила ему Беатрис. – Я сейчас вернусь. Не делайте ничего, что способно расстроить обезьяну. И не пытайтесь выцарапать ее оттуда этой рапирой, вы можете ее случайно проткнуть. – Без дальнейших проволочек она бросилась назад в том направлении, откуда пришла.
– Это было бы не случайно, – пробормотал Гарри.
Мисс Маркс перевела взгляд с Гарри на свою удаляющуюся подопечную, у нее отвисла челюсть.
– Беатрис, не носитесь по отелю! Остановитесь немедленно!
– По-моему, у нее есть план, – заметила Поппи. – Вам лучше пойти за ней, мисс Маркс.
Компаньонка бросила на нее умоляющий взгляд.
– Пойдемте со мной.
Но Поппи не двинулась с места и только невинно пообещала.
– Я подожду здесь, мисс Маркс.
– Но это неприлично...- Компаньонка перевела взгляд с быстро удаляющейся фигуры Беатрис на неподвижную фигуру Поппи. В мгновение ока, решив, что Беатрис представляет собой более серьезную проблему, она развернулась, и с неподобающей леди руганью помчалась вслед за своей подопечной.
Гарри обнаружил, что его оставили наедине с Поппи, которую, как и ее сестру, похоже, совершенно не возмущали обезьяньи выходки. Они посмотрели друг на друга: он с рапирой в руке, она со своим зонтиком.
Поппи оглядела его фехтовальный костюм и вместо того, чтобы застенчиво промолчать или проявить подходящую к случаю нервозность юной леди, оставшейся без защиты компаньонки...она начала разговор.
– Мой отец называл фехтование "физическими шахматами", – произнесла она. – Ему очень нравился этот спорт.
– Я пока еще новичок, – признался Гарри.
– По словам моего отца, весь фокус в том, чтобы держать рапиру так, словно это птица у вас в руке: достаточно крепко, чтобы не дать ей улететь, но и не слишком жестко, чтобы не раздавить ее.
– Он давал вам уроки?
– О, да, мой папа всех своих дочерей пытался научить фехтовать. Он говорил, что не знает ни одного другого вида спорта, который бы так точно подходил женщинам.
– Конечно. Женщины сообразительны и быстры.
Поппи кисло улыбнулась:
– По-видимому, недостаточно, чтобы ускользнуть от вас.
Сухому юмору этого единственного комментария удалось мягко высмеять и его, и ее саму.
Каким-то образом они оказались, ближе друг к другу, хотя Гарри не был уверен, кто кому шагнул навстречу. От девушки исходил восхитительный аромат: волнующий запах ее кожи, духов и мыла. Вспомнив, как мягок был ее рот, он вновь так сильно захотел поцеловать ее, что едва сдержался, чтобы не потянуться к ней. Гарри был ошеломлен, осознав, что слегка задыхается.
– Сэр! – Голос Валентайна вернул его к действительности. – Макака лезет вверх по веревке.
– Там ей некуда деваться, – резко сказал он. – Попробуйте сдвинуть подьемник и поймать ее под потолком.
– Вы навредите животному! – воскликнул нарайец.
– Я могу только надеяться на это, – проворчал Гарри, раздраженный вмешательством. Он не желал утруждать себя организацией поимки непокорной макаки. Он хотел побыть наедине с Поппи Хатауэй.
С крайней осторожностью, неся ружье Дрейзе, появился Уильям Каллип.
– Мистер Ратледж, вот оно!
– Спасибо. – Гарри потянулся было к ружью, но в ту же секунду Поппи подалась назад в бессознательном испуге, ее плечо врезалось ему в грудь. Гарри поймал ее за руки и почувствовал сотрясающую ее паническую дрожь. Он осторожно развернул девушку к себе. Ее лицо побледнело, в глазах был страх.
– Что такое? – мягко спросил он, прижимая Поппи к себе. – Ружье? Вы боитесь оружия?
Она кивнула, пытаясь перевести дух.
Гарри был потрясен своей реакцией на нее, нахлынувшей волной желания защитить. Она дрожала и задыхалась, ее рука была прижата к центру его груди.
– Все в порядке, – прошептал он. Гарри не мог вспомнить, когда кто-нибудь в последний раз искал у него утешения. Возможно никто и никогда. Ему хотелось сильнее прижать ее к себе и успокоить. Похоже, он всегда хотел этого, ждал этого, даже не осознавая.
Тем же тихим голосом Гарри произнес:
– Каллип, ружье не понадобится. Отнесите его назад в шкаф.
– Да, мистер Ратледж.
Поппи оставалась в убежище его рук, наклонив голову. Ее беззащитное ушко казалось таким нежным. Запах ее духов дразнил его. Он хотел исследовать каждую частичку ее тела, обнимать, пока она не расслабится.
– Все в порядке, – снова тихо проговорил он, выводя ладонью круги на ее спине. – Его больше нет. Мне жаль, что вас напугали.
– Нет, это мне жаль, я... – Поппи отстранилась, теперь ее побелевшее лицо залилось краской. – Я обычно не столь психически неустойчива, это из-за неожиданности. Когда-то давно...- Она остановилась и занервничала, затем пробормотала, – я не хочу плакаться.
Гарри не желал, чтобы она останавливалась. Он находил все, что касалось Поппи, бесконечно интересным, хоть и не мог объяснить почему. Просто она была ему интересна.
– Расскажите мне, – попросил он вполголоса.
Поппи сделала беспомощный жест и одарила его косым взглядом, словно говоря, что она его предупредила:
– Когда я была ребенком, одним из самых дорогих мне людей был дядя Ховард, брат отца. Ни жены, ни собственных детей у него не было, поэтому он щедро одаривал всех нас своим вниманием.
Воспоминания вызвали улыбку на ее устах.
– Дядя Ховард был очень терпелив со мной. Моя болтовня доводила всех остальных до умопомрачения, но он всегда выслушивал меня, будто в его распоряжении было все время на свете. Однажды утром, когда отец с несколькими мужчинами из деревни отправился на охоту, он пришел навестить нас. Когда мужчины вернулись со связкой птиц, мы с дядей Ховардом вышли к концу аллеи им навстречу. Но чье-то ружье случайно разрядилось...Я не знаю, то ли его уронили, то ли неправильно несли... Я помню только звук, он прогремел как гром, и в мои руку и плечо впились несколько жестких щипков. Я повернулась, чтобы сказать об этом дяде Ховарду, но он очень медленно оседал на землю. Его смертельно ранило, а в меня попало несколько отдельных дробин.
