Он резко мотнул головой. Каждое такое воспоминание вызывало боль. Он увидел направлявшегося к нему мужчину среднего роста, в сером костюме, с неприметным, стертым лицом. Такие типы бывают идеальными исполнителями для передачи сообщений или связниками. Их невозможно запомнить, настолько невыразительными и посредствеными они бывают. Мужчина подошел молча, передал карточку и отошел в сторону. Физули посмотрел на карточку.
– Отель «Артэфес», – прочитал он. Здесь же были указаны адрес и номер телефона отеля. И непонятный номер – триста четыре. Он подумал, что это, возможно, номер его комнаты в отеле. Он поднял сумку и прошел к выходу. Длинная цепочка желтых такси ждала на стоянке. Он уселся в машину и назвал отель. Водитель согласно кивнул, даже не переспрашивая. Машина тронулась.
«Стамбул изменился», – еще раз подумал Физули, глядя по сторонам. Дорога в город стала гораздо живописнее, повсюду росли цветы, высаженные деревья, перемигивались новые, современные светофоры. Через полчаса он был уже в своем номере. Ему пришлось показать свою карточку, и молчаливый портье сразу протянул ему ключ от триста четвертого номера. Физули поднялся в номер. Небольшая комната с двумя кроватями. Телевизор, довольно скромный мини-бар, шкаф для одежды. Он прошел в ванную, умылся, затем уселся на единственный стул перед столиком, на котором стоял телефон, и стал ждать. Он успел побриться еще сегодня утром в Эрзеруме перед вылетом, и теперь непривычно выбритое лицо было словно голым, потерявшим часть своей защитной брони. Он даже провел пальцем по своей коже, давно отвыкшей от подобных ощущений. Ровно через десять минут телефон позвонил. Он снял трубку.
– Добрый день, господин Гусейнов, – услышал Физули незнакомый женский голос с характерным акцентом. Женщина говорила по-русски, но так обычно говорят восточные славяне – поляки или чехи.
– Здравствуйте!
– Вы можете сейчас выйти из отеля? – поинтересовалась женщина. – Я приехала за вами. Выйдите из отеля и сразу сверните налево. Пройдите немного вперед, и вы окажетесь на соседней параллельной улице. Там я буду вас ждать. У меня белый «Фольксваген».
– Ясно. Когда мне нужно выйти?
– Можете идти прямо сейчас. Я уже на месте и жду вас.
Он положил трубку, поднялся, надел пиджак и вышел из номера, закрыв за собой дверь. Ключи он не стал отдавать портье. Сразу свернул налево, немного прошел вперед и действительно увидел белый «Фольксваген». Он подошел к машине и, открыв дверцу с правой стороны, уселся на переднее сиденье. Взглянул на женщину. Своебразное лицо. Немного вытянутое, узкий нос с тонкими крыльями, ровные сухие губы, внимательный взгляд. Ей лет тридцать пять или немного больше. Одета в черный брючный костюм. Модные очки, карие глаза. Каштановые волосы аккуратно уложены. Незнакомка протянула руку:
– Мартина. Мартина Гложник.
– Здравствуйте. – Он пожал ей руку. – Я должен назвать свое имя?
– Нет, – улыбнулась она, – А вы хорошо говорите по-русски.
– У нас в Баку все хорошо говорят по-русски, – ответил он, – что в этом необычного?
– Вы ведь турок, простите, курд? Я думала, что вы несколько иной.
– Похожий на местных курдов? – спросил Физули.
– Нет. Просто другой. Извините, но это не относится к делу. Мы сейчас попытаемся выехать отсюда. Нам еще долго ехать, минут сорок, не меньше.
– Понятно. – Он замолчал, глядя на улицу. Она довольно уверенно пыталась выбраться из перепления узких улочек в старой части Стамбула. Внезапно перед ним мелькнула машина, проехавшая на красный свет. Мартина резко затормозила и даже выругалась по-чешски. Затем взглянула на сидевшего рядом пассажира.
– Извините. Но эти местные лихачи не соблюдают никаких правил дорожного движения.
Он молчал. Она недовольно посмотрела на него.
– Вы всегда такой молчун? – поинтересовалась Мартина.
Физули пожал плечами. Говорить ему не хотелось. Она кивнула и увеличила скорость, чтобы выехать на авеню Джона Кеннеди, откуда по набережной можно было добраться до моста и выехать из старого города. Машина направлялись на север европейского берега, в Румели Каваджи. Минут через двадцать она снова спросила:
– Вы бывали раньше в Турции?
– Да, – мрачно ответил он, давая понять, что не склонен к разговорам.
Она больше не делала попыток заговорить с ним. Машина доехала до небольшого двухэтажного дома. Она вынула мобильный телефон, набрала какой-то номер. Ворота автоматически открылись. Машина въехала во двор. Ворота начали закрываться. Физули оглянулся. Такие ворота могли бы выдержать и выстрел из гранотомета, подумал он.
Они вышли из машины. Рядом никого не было. Очевидно, за ними следили с помощью видеокамер. Мартина первой вошла в дом. Он вошел следом. Человек, который встретил их в первой комнате, был явно не турок. У него была типично скандинавская внешность. На вид ему было лет сорок. Он вежливо поздоровался по-турецки и пригласил их в комнату. Мартина и ее спутник вошли. Физули нахмурился. В комнате было несколько старых шкафов, на полу – потертые ковры-паласы. И очень старый кальян, пылившийся в углу. Но он старался не выдавать своего удивления, заметив небольшую камеру в углу, очевидно, фиксирующую его поведение. Мартина усмехнулась и подошла к одному из шкафов, щелкнула спрятанным внутри выключателем. Послышалось какое-то своебразное гудение. Шкаф отодвинулся в сторону, открывая отверстие в стене и лестницу, ведущую вниз.
– Конспираторы, – недовольно подумал Физули, но, ничего не спросив, шагнул следом за Мартиной вниз. Он обратил внимание на шов на ее пиджаке под мышкой. Странно, пиджак ей немного узковат, подумал Физули. Лестница вела круто вниз. Он обратил внимание на установленные повсюду сигнальные системы. Очевидно, если на лестнице появился бы кто-то чужой, то сработала бы сигнализация, лестница ушла бы вниз, а стальная пластина закрыла входное отверствие. Они спустились и пошли по коридору. Прошли в небольшую комнату, заставленную приборами и аппаратурой. И увидели шагнувшего к ним Джонатана Фоксмана.
– Добрый вечер, господин Физули, – радостно взмахнул руками Фоксман.
– Здравствуйте, – кивнул он, протягивая руку.
– Я рад, что могу приветствовать вас в Стамбуле, – сказал Фоксман, показывая на стул, куда мог присесть его гость. Сам он сел на другой стул. Мартина деликатно вышла из комнаты.
– Спасибо.
– Вы все сделали правильно, – кивнул Фоксман, – должен сказать, что сейчас вас уже ищут. Надеюсь, что это вас не очень смущает?
– Немного. У меня там остались сестра и мать. Но я их предупредил, что меня долго не будет. И чтобы они не верили никаким слухам.
– Напрасно. Вы же профессионал, должны понимать, что такие вещи никому нельзя сообщать.
– А вы должны понимать, что моя мать потеряла своего внука и невестку. И ей совсем не обязательно терять еще и сына, – ровным голосом заметил Физули.
– Да, понятно. Кажется, здесь мы немного недоработали, – признался Фоксман, нахмурившись, – но в любом случае вас теперь начали искать. Что мы и предполагали.
– Наверно. Я сделал все, как вы мне предложили.
– Да-да, конечно, – Фоксман озабоченно кивнул. – Давайте сразу перейдем к делу, – предложил он, – у нас действительно есть ваши данные о прохождении тестов в Германаии, когда вы там стажировались.
– Это я уже понял, – кивнул Физули.
– Вам нужно будет пройти полное мелицинское обследование у наших специалистов, – сказал Фоксман.
– Хорошо.
– У нас есть ваши последние энцефалограммы и компьютерная томограмма, – продолжал Фоксман, – и копия вашей медицинской карточки. Но нам хотелось бы еще раз проверить ваше физическое состояние.
– Откуда у вас эти копии? – нахмурился Физули. – Они хранились в нашей ведомственной поликлинике. Неужели вы так серьезно готовились ко встрече со мной? Я вам так необходим?
– Конечно, готовились. Если я покажу вам вашу служебную характеристику, вы не будете спрашивать меня, откуда к нам попал этот документ, учитывая, что он хранится в сейфе Управления кадров вашего министерства. Хотя нужно сказать, что достать характеристику на пенсионера, списанного по инвалидности, гораздо легче, чем на действующего офицера, – усмехнулся Фоксман.
– Судя по тому, как вы готовились, речь идет об очень серьезной операции, – сказал Физули. – Я могу узнать цель и задачи этой операции? Или вы пока будете меня проверять?
– Сначала будем проверять, – вздохнул Фоксман, – но на это уйдет не больше двух или трех дней. Я имею в виду ваше физическое состояние. Судя по всему, у вас была тяжелая травма головы, которая могла неблагоприятно сказаться на ваших способностях.
– Я считаю, что восстановился полностью, но это действительно можно проверить.
– Обязательно. Мы все сделаем. У нас есть необходимые специалисты. А пока я должен вам сообщить, что эти дни вы проведете здесь. Надеюсь, вы не станете возражать.
