— Абсолютно ничего? — требовательно спросил он наконец.
— Ничего, сэр. Ожидаем сообщения из двух южных портов на случай, если она выписала временный паспорт, но это кажется мне маловероятным.
Мадден сильно сжал кончик своего носа большим и указательным пальцами и принялся шумно глубоко вдыхать и выдыхать. Это была его единственная отличительная персональная черта.
— Хорошо, — изрек он. — Или кто-то прячет ее, возможно, в каком-то отдаленном отеле, или она мертва.
Джексон подумал, что шеф делает слишком поспешные выводы, но по опыту уже знал: лучше не спорить. Мадден работал по принципу: если полиция действует безошибочно, то лишь потому, что не ошйбается лично он, и хотел, чтобы все офицеры думали так же. В своих впечатляющих отчетах он умел доказать свою правоту.
— Проблема заключается в том, что мы имеем дело со специфической профессией актера, — продолжал Мадден. — Натуры у актеров — эмоциональные, безответственные, артистичные. — У него были готовые определения для представителей всех классов общества, и каждое содержало не меньше трех уничижительных прилагательных. Он считал, что жизнь устроена так же четко и просто, как его собственный письменный стол. — Этого человека зовут Мальтрейверс. Он привез ее на фестиваль и он — тот, кто последним видел ее. — Мадден пристально посмотрел на Джексона. — Какие по этому поводу мысли? — потребовал он ответа, давая понять, что сам уже обдумал всё, сделал выводы, которые априори должны быть верными, и теперь хочет посмотреть, в состоянии ли его подчиненный произвести тот же анализ, что произвел он.
— Я принимаю вашу точку зрения, сэр, что он знает мисс Портер очень хорошо, — начал Джексон. Логика Маддена была очевидна и основывалась на стандартных образцах. Если Диана Портер убита, то, выходит, что убил ее тот, кто хорошо знает ее. — Добавьте к этому недостающее звено — ее присутствие в Веркастере. И если исключите, что задействованы силы необычные, а потому — не поддающиеся никакой логике, то вы легко придете к Огастасу Мальтрейверсу. Достигнув этой точки, следующий шаг сделать совсем просто. Допросить Мальтрейверса понастойчивее, усиливая давление до тех пор, пока он не выдаст себя или не расколется под вашим давлением и не признается. Но я не могу рассматривать его как потенциального убийцу, — продолжал Джексон и добавил неосторожно, — предположив, что мисс Портер действительно убита.
Возможность того, что мисс Портер убита, нравилась Маддену. Альтернатива — то, что она прячется где-то с непредсказуемыми друзьями — означала бы пустую трату времени и сил полиции. Простое убийство, совершенное по часто повторяющимся и установленным образцам человеческого поведения, было предпочтительнее, статистически более вероятно и удобно для самого Маддена, чем что-то непонятное и загадочное, связанное с исчезновением актрисы.
Джексон решил: если он честно выскажет свои соображения по этому делу, то поможет тому, чтобы в дальнейшем отношения с Мадденом по работе сложились терпимо.
— Думаю, сэр, предположение об убийстве мисс Портер Мальтрейверсом — полная чепуха, — сказал он.
Лицо шефа полиции вытянулось, и он стал похож на старую черепаху. Под его пристальным взглядом Джексон судорожно вздохнул, подавив в себе желание добавить что-нибудь еще, что могло бы объяснить, а значит, и извинить его заявление.
— В самом деле? — спросил Мадцен спокойно, но с угрожающей интонацией, отчего нервы Джексона напряглись, и каждая следующая минута тишины прибавляла опасности для него, однако он упорно не желал нарушать молчание. Мадцен опустил глаза на бумаги, лежащие на столе. — Очень хорошо, — подытожил он. — Держите меня в курсе. — И невозмутимо отдал отчет.
— Спасибо, сэр, — сказал Джексон, покидая Маддена. — Замкнутый круг, черт побери, — бормотал он, пока шел по коридору в свой кабинет.
Мальтрейверс читал Ребекке в гостиной, когда зазвонил телефон. Это был Джо Голдман.
— Гас, она вернулась? — требовательно спросил он. — Она должна быть найдена.
— Джо, делается все возможное. Как только…
— Ты знаешь, кто мне звонил? — Голдман от волнения замолчал на мгновение и сказал возбужденно: — Клайв Забински. Да, Забински, голливудский бог. Он в Лондоне, кто-то показал ему «Город успеха», и он захотел поговорить с Дианой. Конечно, я посоветовал ему игнорировать все, что написано в газетах. Внушаю ему, что это — недоразумение, и, конечно, мы с Дианой будем в Дорчестере завтра. Гас, если Забински позвонит тебе, не говори, прошу тебя, что актрису, которую он хочет попробовать в своем фильме, никак не могут найти. Никто не говорит такое Забински!
— Джо, успокойся, ладно? Мы здесь тоже все ужасно обеспокоены.
— Ты обеспокоен? Ну так пойми, я хочу сделать лучше и тебе, я беспокоюсь о каждом из вас. Ты постарайся, найди ее поскорее и доставь в Лондон к завтрашнему дню!
Связь оборвалась.
— Где Диана? — спросила Ребекка, все еще сидя на коленях дяди. Мальтрейверс потрепал ее по волосам.
— Похоже, Диана играет с нами в прятки, — сказал он. — Решила немного пошутить.
— Но я слышала, как мама плакала сегодня утром, — возразила девочка. — Она не смеялась, а плакала.
— Смотри-ка, наши с тобой герои, дикие существа, сильно поссорились, — Мальтрейверс снова взялся за книгу. — Но они ведь совсем не страшные, правда?
— Я их не боюсь, — просто сказала Ребекка. Мальтрейверс дочитал сказку и посмотрел на часы.
— Сейчас по телевизору показывают страшные мультфильмы! — сказал он. — Хочешь посмотреть?
Ребекка соскочила с его колен на пол, пересекла комнату и включила телевизор.
Мальтрейверс пошел на кухню, где Мелисса чистила грибы.
— По какому поводу ты плакала сегодня утром? — спросил он. — Ребекка слышала.
— О, ты ведь меня знаешь. На меня сильно действуют дурные мысли.
— Понятно. Она просто таинственно исчезла. Все действия полиции не проясняют ситуацию, наоборот, усугубляют ее, так? И утренние газеты тоже не помогли.
Мелисса кивнула головой.
Думая лишь о том, как бы заполнить свои страницы сенсационным материалом, каждая газета попыталась превзойти своих конкурентов — заголовками, бросающимися в глаза, неординарным словарем, претензией на оригинальность. Неуместное появление фотографии Дианы в обнаженном виде занимало значительное место, сопровождая почти все статьи, и ее исчезновение представлялось загадкой, страшной тайной. В свою очередь полиция была сбита с толку, включилась в поиски на международном уровне. Но, если обычно Мальтрейверс воспринимал шалости газет с позиции стороннего наблюдателя и получал от этого удовольствие, понимая, что журналисты стараются перещеголять друг друга в подаче материала, то сейчас он был сам причастен к происходящим событиям и понимал, какое несчастье может вызвать необдуманное поведение газетчиков.
— Я знаю, что веду себя глупо, — говорила Мелисса. — И пытаюсь хоть чем-то занять себя, не думать об этом. Что ты решил делать сегодня? Я собираюсь с Ребеккой на ленч к друзьям, и, возможно, мы останемся там до вечера. Вы придумаете, как скоротать время? Не забудь, сегодня в соборе концерт.
— Мы найдем, чем заняться, — сказал Мальтрейверс. — Перекусим где-нибудь в городе и вернемся попозже.
Остаток утра Мальтрейверс и Тэсс провели в магазинах — покупали подарки для Ребекки и хозяев дома, потом зашли в бар «Голова Сарацина», где «ленч борца» был альтернативным названием стандартному — «ленчу пахаря». Они обсуждали вчерашний спектакль — «Тайные игры», когда к их столику подошел Джереми Ноулз с тарелкой в руках и спросил, может ли он присоединиться к ним.
— Беседа Дьявола, — сказал Мальтрейверс и подвинул свой стул, освобождая для Ноулза пространство.
— Как странно, что я встретил вас, — сказал Ноулз, присаживаясь и ставя свою тарелку на стол. — Отец Кован рассказал мне вчера о краже «Милосердия Латимера», а сегодня утром я получил на работе очень странное письмо. Взгляните! — Он протянул бледно-голубой конверт.
Письмо было отправлено в Веркастер днем раньше. На нем значилось — «сугубо личное», оно было отпечатано, а не написано от руки, без подписи и без адреса отправителя.
Пока Ноулз ел, Мальтрейверс читал и передавал прочитанные листки Тэсс.
«По причине, которая станет очевидной в конце, — прочел он, — это письмо должно остаться анонимным. Оно касается кражи «Милосердия Латимера», о которой я прочел сегодня в утреннем номере «Таймс». Полиции кажется, что ее вывезли заграницу, а я подозреваю, что она находится рядом с собором. По личным соображениям не хочу приближаться к полиции, так как любая моя информация обернется против меня. Конечно, полицейские не обратят внимания на анонимное письмо, но, если придете в полицию вы как местный адвокат, то дело примет другой оборот.
