Я закинул пакеты со жратвой в багажник, сел за руль и неспешно поехал обратно в рай. Впрочем, неспешно я ехал недолго. На хвосте сразу нарисовалась зеленая тонированная «девятка», которая явно хотела меня обогнать, да все не решалась. Я вздохнул и надавил на газ. Раз уж сел в большой джип, надо соответствовать образу, а то неприлично как-то получается…
Я смотрел на дорогу, в магнитоле играли Queen, а я рассеянно размышлял, на кой хрен я сюда поперся. Неужели только затем, чтобы повстречаться с двумя евреями, перекинуться парой слов с Натаном и тут же послать его подальше, наслаждаясь собственной крутизной? По всему выходит, что так. Но от таких глупостей мне уже давно пора избавляться. Если упиваться собственной крутизной по любому поводу, так недолго и вторым Бомжом стать.
Правильно писали Стругацкие — трудно быть богом. Чем я был занят, пока вел обычную человеческую жизнь? Крутился, как белка в колесе, изо всех сил старался выжить в хищных джунглях, которые правильно называются «человеческое общество». Бегал по горам с автоматом, мотался на «газели» по подмосковным дорогам, зарабатывал деньги… да и все, пожалуй, ни на что другое времени просто не оставалось. И мечты мои были приземленными и убогими. Обрасти нужными связями, взять кредит в банке и открыть свою фирму. Встретить обалденно красивую девушку и замечательно поиметь ее всеми возможными способами. Помолиться кому-нибудь, чтобы случилось чудо и все кавказцы в один момент исчезли из бизнеса. А если говорить о более высоких материях, то самая возвышенная моя мечта была о том, чтобы в Чечне кончилась война, а всех террористов и боевиков казнили бы максимально жестоким способом.
А теперь вдруг оказывается, что все, о чем я мечтал — сущие пустяки. Открыть фирму — раз плюнуть, надо всего лишь сходить в банк в облике вампира, а потом сходить к бандитам в том же облике (чтобы не убили) и попросить отмыть бабки. Хочется девушку — добро пожаловать к гуриям. Убрать кавказцев из бизнеса чуть сложнее, но если поднапрячься, тоже можно. Заглянуть в облике вампира на коллективную попойку милицейских генералов и объяснить доходчиво, что к чему… Или, еще проще, попросить Головастика, чтобы она взмахнула руками и сказала: «Рекс-пекс-пекс, сдохните, хачи, с особой жестокостью». Да и самому, полагаю, не так уж трудно выучиться этой магии.
Только не хочется мне больше ничего этого. Просто неинтересно. Открыть фирму — а зачем мне фирма? Ну, поимею я кучу денег — а куда их тратить? Казино я не люблю, квартира, шестисотый «мерседес» — зачем? Мне и в раю неплохо, в нашем с Леной бревенчатом шалаше.
А что касается возвышенных мечтаний, подумав, понимаешь, что не все так просто. Если вдуматься, кавказцы в своей массе не такие плохие люди, кое-чему и нам, русским, у них не грех поучиться. Трезвости, гостеприимству, семейным ценностям… Швали, конечно, среди них тоже хватает, но всех разом судить никак нельзя. И вообще, какая разница — русский, американец, чечен?… Для нас, бессмертных, все на одно лицо.
Что-то странное со мной происходит. Но если верить Четырехглазому, то все как раз нормально. Он говорил, что человек, достигший максимального просветления, не сразу привыкает к своей новой роли в круговращении бытия. А когда привыкает, дальнейшее зависит только от личных качеств бывшего человека. Каждый борется с божественной скукой по-своему. Бомж все время пытается облагодетельствовать остальное человечество, генерирует всякие идеи, одна бредовее другой, и с маниакальным упорством воплощает их в жизнь. Головастик просто развлекается — то книги пишет, то музыку сочиняет, то магической наукой увлекается, а то вдруг встретит на Земле интересного человека, да и проживет с ним рядом обычную человеческую жизнь. А потом еще что-нибудь интересное придумает.
А Четырехглазый, по-моему, вообще потерял человеческий облик за тысячелетия божественной жизни. Сидит себе в параллельном мире среди непонятных фиолетовых цветов и… черт его знает, что он там делает. Точно можно сказать только одно — в человеческие дела он почти не лезет, он даже в конец света вмешиваться не стал. Я его спросил однажды, почему, а он и говорит: «Если миру суждено погибнуть и возродиться, то кто я такой, чтобы вставать на пути дао?» И не поймешь, серьезно он говорит или иронизирует. Надо будет зайти к нему как-нибудь, получить очередную порцию божественного загруза. Тебе, говорил Четырехглазый, надо определиться, выбрать аватар из человеческой мифологии, будешь молитвы слушать, найдешь дело по душе… Гуру хренов… А если я не хочу нечего слышать, если я хочу просто жить? Понимаю, что это теперь уже невозможно, но ведь хочется же! И что со всем этим делать — черт его знает.
14
Лупоглазый «мерседес» стоял на обочине точно напротив входа в рай и необратимо нарушал своим присутствием чары, отводящие посторонний взгляд от точки перехода. Основной принцип этих чар состоит в том, что человек смотрит на зачарованное место, думает, что там нет ничего интересного, и отводит взгляд. Но это действует только тогда, когда в зачарованном месте действительно нет ничего интересного, хотя бы на первый взгляд. «Мерседес» с дипломатическим номером, припаркованный на обочине разбитой лесной дороги, убивает чары в момент.
Некоторое время я размышлял, не подцепить ли еврейскую машину лебедкой и не оттащить ли в сторону. В конце концов, она проезд загораживает. Не то чтобы совсем загораживает, объехать ее можно, но так парковаться совсем уж неприлично. Или обойдутся предупреждением на первый раз? Пожалуй, обойдутся.
Я объехал «мерседес», проехал ельник насквозь, выехал на райские пажити, забрался на вершину ближайшего холма и огляделся вокруг. Натана с Мордехаем нигде не было. Куда они подевались, хотел бы я знать? Впрочем, какое мне дело? Захотят — объявятся.
Они объявились очень скоро и в самом неожиданном месте. На моей кухне.
— Упорные вы ребята, — сказал я, проморгавшись и окончательно убедившись, что это не глюк. — Всю дорогу пешком протопали?
Натан мрачно кивнул. Мордехай довольно улыбнулся.
— Не так уж далеко, — сказал он. — Километров десять всего.
Натан злобно посмотрел на коллегу, но промолчал.
— Сергей, чаю будешь? — спросила Лена.
Я немного подумал и ответил:
— Лучше пива.
И стал загружать продукты в холодильник.
— Помнится, кто-то говорил, что не хочет дурманить себе мозги, — заметила Лена.
— Пивом мозги не одурманишь, — возразил я.
В комнате воцарилась тишина.
— Если стесняетесь говорить в моем присутствии, то я могу выйти, — сказал я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
