- Жаль, что Палин сразу не обратился в милицию. И вы не рассказали обо всем в прошлый раз.
- Палин придет к вам завтра. Сам. Он боялся за семью, поэтому и не сообщил сразу. Его можно понять. Как и меня.
Так. Суточная отсрочка была взята Шестопаловым еще и для этого. Чтобы вместе с Палиным решить, как обезопасить директора гастронома от уголовной ответственности за укрывательство преступления.
Словно подтверждая мысли Иванова, Шестопалов слабо улыбнулся:
- Я надеюсь, вы это учтете? Борис Эрнестович?
Вдруг, глядя на лицо директора НИИ, внешне спокойное, Иванов ощутил неприязнь. Каждый из этой тройки отлично устроил свою жизнь. Но именно это отличное устройство жизни, написанное сейчас на лице Шестопалова, выводило Иванова из себя. Сам он никогда бы вот так свою жизнь не устроил. Никогда. Они совершенно разные люди. Но если уж на то пошло, раздражаться на кого-то только из-за того, что тот хорошо устроил свою жизнь, глупо. Он, юрист с академическим образованием, просто не имеет на это права. К тому же он не знает, можно ли привлечь кого-то из этой тройки к уголовной ответственности. Даже если допустить, что Шестопалов, Гарибов или Палин и совершили какие-то противоправные действия, следов этих действий они, наверняка, не оставили. Если УБХСС сочтет нужным, оно будет такие материалы искать. По всей тройке. Но если такие материалы найдены не будут, он должен считать, что их и не было.
Видимо, все это как-то отразилось на его лице. Во всяком случае, Шестопалов переспросил с беспокойством:
- Борис Эрнестович, надеюсь, это учтется? Мы ведь хотим помочь милиции. И потом, слабость Палина можно понять.
- Безусловно, учтется. Вообще, Алексей Павлович, я должен поблагодарить вас за то, что обратились ко мне. Как к представителю милиции.
- Ну что вы. Тут даже не пахнет выполненным долгом. Просто я впал в панику. И все. Поверите - я сейчас со страхом думаю о моменте, когда вы уйдете. Останусь один, и будет мерещиться этот бандит.
- Не волнуйтесь. О вашей безопасности мы позаботимся.
- Спасибо. Но вы понимаете меня?
- Понимаю.
Они замолчали. В зале в такт тихой хрустальной музыке мерцал разноцветный свет. Кафе притихло, голоса умолкли. В воздухе в этот момент существовало что-то совершенно отдельное, чуждое их разговору. Иванов вдруг понял, как далеки они сейчас с Шестопаловым от этих мальчиков и девочек, сидящих за столиками. Те знать ничего не знают о "кавказце". И не хотят знать. И правильно делают.
Помедлив, он спросил:
- Алексей Павлович, может быть, это кто-то из тех самых сочинских вышибал? Которые обитают около "Жемчуга"?
- Думаете, он взыскивал с Палина и Гарибова карточные долги?
- Почему бы и нет?
- Неотданные карточные долги... - Казалось, директор НИИ сейчас вслушивается в тихо звучащую музыку. - Нет, исключено. Решительно исключено. Прежде всего, долги у нас принято отдавать сразу. Потом, я знаю своих друзей. Палин и Гарибов прекрасно играют и редко проигрывают. Но уж если они кому-то проигрывают, в должниках ходить никогда не будут. Гарантия.
- А у вас нет карточных долгов?
- Обижаете. У меня их просто быть не может. Физически.
Некоторое время оба молчали. Если грабил Палина и Гарибова действительно не вышибала - плохо. То, что стало проясняться, снова уйдет в пустоту.
Шестопалов помешал ложечкой остатки кофе:
- Оба сказали мне, что их ограбили. Ограбил один и тот же человек, не известный им. Ни с какого бока не известный. Понимаете? Вынырнувший откуда-то из темноты.
- Ваши друзья могли вас обмануть.
- Если бы они хотели меня обмануть, неужели бы я это не понял? Достаточно любому из них шевельнуть бровями, и я уже знаю, что он имеет в виду. Нет, они говорили правду. Никаких долгов у них не было. Просто это... какой-то беспредельщик.
Значение слова "беспредельщик" Иванов понял отлично. Человек, не признающий никаких законов. Действительно, вынырнувший из темноты. В общем, это согласовывалось с его первоначальной точкой зрения.
Шестопалов допил кофе:
- Ясно только одно: зацепил он нас в "Жемчуге". Я это знаю точно. Человек в моем возрасте всегда понимает, где мог произойти прокол. В "Жемчуге" мы расслабились, - все мы были в крупном выигрыше, много говорили, считая, что никто из посторонних не слышит. Видимо, все-таки кто-то нас слышал.
- О чем же вы говорили?
- О многом. В том числе о том, что у каждого из нас есть сейчас "свободные" деньги. Дурацкие, ребяческие разговоры... В этот раз в "Жемчуге" нас окружала какая-то легкомысленная атмосфера. Но ничего конкретного вспомнить не могу. Человека с внешностью этого бандюги мы в Сочи не видели. Но я уверен - все тянется оттуда. Двое обработаны, остался третий. Я. И вопрос будет закрыт.
"Если уж быть дотошным, то до конца". Подумав об этом, Иванов спросил:
- Может быть, именно вас он трогать уже не решится?
- Почему?
- Палин и Гарибов могли вас предупредить.
Шестопалов положил зажигалку:
- Здесь не тот случай.
- Почему?
- Он абсолютно убежден, что ни Палин, ни Гарибов меня не предупредят. Когда он пришел к Гарибову, тот ведь ничего не знал. И я бы ничего не узнал, если бы не чутье. Когда Георгий двадцать первого приехал ко мне, на нем лица не было. Но о том, что его ограбили, он не сказал. Только предупредил: "Леша, будь осторожней". Хорошо, Светлана рассказала.
Они снова замолчали. Похоже, Шестопалов прав. "Кавказец" убежден, что все ограбленные им будут молчать. Уж во всяком случае, не заявят в милицию. Расчет на полную безнаказанность.
- Алексей Павлович, еще раз спасибо за откровенный разговор. Что касается вашей безопасности - сегодня же напишите заявление, и мы примем меры. Во всех подозрительных случаях сразу звоните мне. Вот еще несколько телефонов. Естественно - в эти дни вам нужно быть предельно осторожным. Тут уж ничего не поделаешь.
Замысел
На следующее утро директор гастронома № 26 Илья Егорович Палин пришел к Иванову на работу. Он позвонил снизу из бюро пропусков и через некоторое время уже сидел в кабинете. Грузноватый, с носом картошкой и маленькими глазками, скромно одетый, Палин выглядел куда проще, чем Гарибов и Шестопалов. Его рассказ ничего не добавил к тому, что было уже известно. По словам потерпевшего, утром 15 февраля в его кабинет, расположенный на первом этаже магазина, вошел высокий молодой человек в оранжевой куртке. Описание молодого человека, данное Палиным, в целом соответствовало уже известным описаниям "кавказца" и "племянника". Угрожая пистолетом, молодой человек потребовал двадцать тысяч рублей. По словам Палина, во внешнем облике молодого человека было что-то, особенно его испугавшее. Как выразился директор гастронома, он буквально потерял голову от страха и мало что понимал. В состоянии шока Палин предложил грабителю восемь тысяч рублей государственных денег, находившихся в тот момент в его сейфе. Грабитель, взяв восемь тысяч, заявил, что оставшиеся двенадцать потребует все равно. Не в этот раз, так позже. Но угрожать в таком случае он будет не только Палину, но и его семье - жене и двенадцатилетней дочери. Если же Палин снимет сейчас эти двенадцать тысяч со своего счета в сберкассе и передаст ему, он гарантирует, что никогда больше к нему не придет. Подумав, Палин с этим требованием согласился. Они подъехали к сберкассе. Сняв с аккредитива двенадцать тысяч рублей, Палин в соседнем подъезде передал их вымогателю, все еще находясь в состоянии шока. Сложив деньги в сумку, грабитель исчез. Опасаясь за жизнь жены и дочери, Палин решил о случившемся никому не говорить. Сняв со своего счета восемь тысяч, он вернулся в магазин и положил деньги в сейф. Все сообщенное Шестопаловым о поездке в Сочи и пребывании в гостинице "Жемчуг" было полностью подтверждено. Никаких людей, хотя бы отдаленно напоминавших грабителя, и вообще ничего подозрительного во время поездки и пребывания в Сочи Палин не заметил.
После ухода Палина Иванов попробовал подвести некоторые итоги. Кажется, Шестопалов прав. Во всяком случае, его предположение, что кто-то слышал сокровенные разговоры тройки в "Жемчуге", выглядит очень близким к истине. В обоих случаях "кавказец" действовал так, как мог действовать только хорошо осведомленный преступник, знающий все о своих жертвах - от их личной жизни до кредитоспособности. На какое-то мгновение у Иванова даже мелькнуло подозрение: может быть, оба нападения инсценировал и организовал сам Шестопалов? Но, подумав, это подозрение отбросил. Шестопалову, жизнь которого так отлично налажена, не имело никакого смысла вступать на скользкий путь явной уголовщины. Даже если допустить, что ему вдруг срочно понадобились большие деньги, вряд ли он пошел бы на столь отчаянный риск. Тем более с убийством работника милиции. Нет, "кавказец" наверняка действует самостоятельно. Может быть, это уголовник-рецидивист, заполучивший подробную информацию о Палине, Гарибове и Шестопалове и действующий в соответствии с этой информацией, а может быть, новичок, которого именно полученная в "Жемчуге" информация о трех "состоятельных людях" толкнула разработать план, приводимый им сейчас в исполнение. Тройка выехала из Сочи в Москву 11 февраля. "Кавказец", имевший к этому времени подробные сведения о каждом, выехал следом. Он хорошо понимал: чтобы заставить отдать двадцать тысяч рублей Палина или Гарибова, доводы нужны очень серьезные. Лучшим доводом могло быть только оружие. Это оружие он добыл 14 февраля, убив на Ленинских горах Садовникова. По крайней мере, по датам все совпадает.
