— Сядь на колени, — тем временем приказал Бергман, и я тут же повиновалась. — Расслабься.
Мужчина сел позади меня и собрал мои волосы в хвост, приятно стягивая в своих руках. Затем массажным движением он прошелся по моей шее и плечам. Плавно опустился вниз по позвоночнику. Помассировал мне руки. Его движения не носили никакого сексуального характера, а были именно профессиональными, словно я была у массажиста, через руки которого проходят десятки клиентов в день. Почему-то меня покоробило это сравнение. Я вдруг представила на своем месте других девушек, которых ласкал Бергман. Наверняка, они были не такими деревянными и неопытными как я. Наверное, они были податливыми, послушными. Они четко знали правила игры. И еще, наверняка, они были красивыми и сексуальными. Не то, что я: забитая, закомплексованная, неловкая.
Затем Бергман приказал мне вытянуть ноги и сложил меня пополам так, чтобы я коснулась лбом коленей и растянула мышцы бедер.
— У тебя хорошая растяжка, — отметил он. — Очень хорошая. Ты чем-то занимаешься?
— Художественная гимнастика. В прошлом, — расслабленно ответила я.
— Моя красивая гибкая девочка, — похвалил он. — Мне очень нравится. Интересно, какие у тебя еще скрытые таланты?
Я смущенно улыбнулась. Было невероятно приятно от его похвалы. Хоть где-то пригодились уроки гимнастики! Моя тренер была просто лютая. Не проходило ни одной тренировки, чтобы она не доводила какую-нибудь девочку до слез. А ведь все девочки были из богатых и влиятельных семей! А эти постоянные взвешивания до сотых грамма! Да, возможно она искренне хотела сделать из нас олимпийских чемпионок, но тем, у кого были хоть малейшие недостатки: чуть более округлая фигура, сбитый ритм или отсутствие природной растяжки, то им доставалось по полной программе. В этом списке была и я. Поэтому день, когда я неудачно упала на спину и на моей спортивной карьере поставили крест, был на самом деле самым счастливым в моей жизни!
— Ты бросила из-за травмы? — спросил Бергман.
— Да. Что-то там с поясницей было, — отмахнулась я. Вдруг Бергман решит, что из-за этого я ему не подойду?
— Ясно. Хорошо, что сказала. Теперь я буду внимательнее к нагрузкам твоей поясницы, — а затем он добавил. — Еще раз сядь на колени.
Когда я приняла нужную позу, Бергман оттянул мои руки назад, надавив мне коленом на спину. Я выгнулась дугой и даже закрыла глаза от удовольствия.
Как приятно! Особенно после того, как я весь день провела за домашними заданиями.
— Умничка, — он отпустил меня. — Теперь переодеваться! На тебе не будет ничего лишнего, чтобы не отвлекать от урока.
Мужчина усадил меня на кровать, обтянутую черной кожей, и вручил мне мой костюм. Это был телесный комплект белья точь-в-точь по цвету совпадающий с моей кожей. Однако, когда Бергман раздел меня и помог облачиться в это, я отметила, что ткань у комплекта достаточно плотная, поэтому можно не бояться, что кто-то увидит мои затвердевшие вершинки или разглядит еще что-нибудь ненужное. Кроме того, на всех швах комплекта была вшита тоненькая силиконовая полоска. Она надежно «приклеивала» белье к коже, и исключала возможность, что я при какой-то позе вылезу из белья.
— Ты очень красивая, — Арон распустил мне волосы и раскинул их по плечам. — Пожалуй, я не удержусь, чтобы поиграть с тобой прямо на уроке.
Мое дыхание тут же сбилось. Что он имеет в виду?
— Господин Бергман… — я хотела спросить его об этом, но мужчина меня тут же прервал.
— Все, Селина. С этой минуты я приказываю тебе молчать.
А затем он стащил меня с кровати и вывел из комнаты.
Глава 14
Мы вошли в просторный зал, однако он не являлся тем главным, где проводили перфомансы. Этот был в половину меньше и освещен по минимуму. На одной стороне была импровизированная сцена, но она была выполнена в таком домашнем деликатном стиле, что ее и сценой-то нельзя было назвать. На большом подиуме располагалось ложе, украшенное разноцветными подушками, стену за ложем украшали красивые абстрактные картины, в которых однако все же угадывались обнаженные женские силуэты. По обеим сторонам ложа располагались комоды, на потолке и колоннах при этой «сцене» были закреплены множество крюков, между которыми была натянута толстая черная веревка, обвязанная прочными и красивыми узлами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Как мне объяснил Бергман, это была «основа», на которую можно добавлять все остальные «рабочие» веревки, а также закреплять качели и различные дополнительные аксессуары. Выглядело это довольно пугающе, но завораживающе. Я словно попала в сети к искусному пауку, который сделает со мной все, что ему захочется.
Сцену освещали два стильных прожектора, которые больше походили на обычные напольные светильники в стиле лофт.
Сам же «зрительный зал» был почти полностью скрыт во мраке. Я бы посчитала, что людей в помещении не существует вовсе, если бы не едва слышный гул голосов. Помимо «зрительного зала» также были четыре отдельные кабинки, надежно скрытые с трех сторон непроницаемыми черными ширмами. Внутри у них была примерно такая же обстановка, как и на сцене, только с минимумом комодов, светильников и совсем небольшим подиумом.
— Там находятся «практикующие», — объяснил Бергман, — те, кто хочет шаг за шагом повторить все, что я буду делать.
Я кивнула и нервно сглотнула.
— А вы не боитесь, если в зале есть кто-то, кто знает вас лично? — шепотом спросила я, пока Бергман осматривал все детали сцены профессиональным взглядом.
— Нет, — безразлично ответил он.
— Даже, если сюда пришла, например, подруга вашей жены? — я плела первое, что приходило на ум, лишь бы не думать о предстоящем дебюте и о том, что на меня смотрят неизвестно сколько людей в зале. А вдруг там кто-то из моих сокурсников или преподавателей? Или мамина знакомая?
— Нет, — немного резко ответил он. — И теперь ты будешь наказана. Я приказывал молчать.
Я спохватилась и прикусила губу.
Как я могла об этом забыть? Вот черт! Что он теперь сделает?
Бергман продел под рубашкой крохотный микрофончик и закрепил его на ухе, а затем закатал рукава своей белоснежной рубашки. От вида его открывшихся рук я снова почувствовала привычный страх и предвкушение. Мне вдруг очень захотелось, чтобы он дотронулся до меня, а еще лучше обнял.
Прервав мои раздумья, он объявил начало и поприветствовал всех новичков. При чем сделал это без лишнего пафоса, даже не повышая голоса и не нарушая интимность момента, как если бы он просто продолжал говорить со мной, а немногочисленная публика лишь случайно подглядывала за нашими действиями.
— Моя покорная девочка Селина — абсолютный новичок в этом деле, поэтому ничего не бойтесь и просто следуйте за мной, — говорил Бергман вроде бы с публикой, но смотрел при этом только на меня, а затем продолжил. — Сядь на колени и закрой глаза, — он указал на ложе.
С бешено бьющимся сердцем, я выполнила приказ, сев боком к публике.
Бергман взял моток красной веревки, ярко контрастирующей с моим костюмом, и привычно сел позади меня.
— Первым делом оцените дыхание вашей сабочки, — начал Бергман, стянув мне волосы в хвост. — Даже если секунду назад оно было ровным, сейчас уже может участиться, а значит, она волнуется и тем самым утрачивает доверие к вам. Сделайте то, на что она лучше всего отзывается. Чуть стяните волосы, помассируйте плечи, поцелуйте в шею, — Бергман делал все, о чем говорил, и я покрылась мурашками, когда он поцеловал меня в шею. — Движения должны быть очень приятными, но не особо нежными. Сабочка должна успокоиться, а не растечься безвольной лужей к вашим ногам.
Ровно в этот момент я начала слушать Бергмана как завороженная. Теперь я понимала, что оказывается каждое его движение надо мной несет определённый смысл.
— Не пытайтесь сразу применять аксессуары или тут же связывать запястья или щиколотки, — продолжал он. — Так вы только обнулите весь эффект. Лучше всего начинать не с тела, а с головы.
