Атаки врага следовали одна за другой. Появились раненые и убитые, но пограничники сражались умело и самоотверженно.
С каждым ~часом таяли ряды защитников острова. Осколком снаряда перебило ногу лейтенанту Девятых, но он продолжал руководить боем. Не покинули своих позиций и другие бойцы, получившие ранения.
Застава героически выполнила задачу. Пограничники дрались до последнего патрона. И только после того, как противник высадил дополнительно свежую роту, ему удалось овладеть островом. На единственной лодке спаслись шесть раненых пограничников. Несколько краснофлотцев добрались до острова Койвисто на плоту из досок. Остальные, в том числе лейтенант Девятых, погибли. В этом бою противник потерял более ста человек убитыми и ранеными.
* * *
Враг стягивал свежие силы, торопясь захватить Карельский перешеек. Разведка сообщала о прибытии новых подразделений пехоты, артиллерии и танков. Действовали гитлеровцы нагло и самоуверенно. Даже днем, бывало, идут открыто, без особых предосторожностей. Помню, однажды прибежал запыхавшийся боец, докладывает:
– Товарищ лейтенант, на опушке леса фашисты!
Пригляделся. Вижу: действительно, прут к нашему переднему краю.
Командиру отделения связи сержанту Н. Ф. Ятченко я приказал выдвинуться с пулеметом вперед, чтобы открыть огонь с фланга (Ятченко был не только первоклассным связистом, по и отличным пулеметчиком). Сам тоже лег за «максим». Когда фашисты приблизились, заработали вместе два пулемета. И сразу, конечно, началась паника: мечутся гитлеровцы из стороны в сторону, словом, дали мы им по зубам.
Вечером, дождавшись темноты, фашисты подтянули установку с громкоговорителями. Уж как только они не ругали нас, какими только словами не поносили! А мы втихомолку посмеивались. Раз дошло до ругательств, значит, противник и в самом деле получил хороший урок.
Но это был всего лишь эпизод. Между тем обстановка продолжала осложняться. Получив подкрепление, враг любой ценой стремился развивать наступление на юг, вдоль шоссе, ведущего к Ленинграду.
Мы не отходили на заранее подготовленные позиции – их у нас попросту не было. Отходили с изнурительными, кровопролитными боями, не имея сил отбросить противника, и он все время был у нас за плечами. Больше того, моторизованные группы автоматчиков то и дело оказывались у нас в тылу. Эта тяжелая, исключительно сложная обстановка требовала от начальника отряда и его штаба, от комендантов пограничных комендатур и начальников застав гибких и смелых решений, умелых действий.
Попав в окружение, бойцы капитана Ревуна сражались геройски. Но противник имел численное превосходство, был лучше вооружен. Из окружения пробились немногие. М. А. Ревун был ранен, но тоже вышел к своим.
Перестала существовать как боевое подразделение и группа майора Охрименко, до конца выполнившая свой долг. В одном из боев Семен Никифорович Охрименко пал смертью храбрых. Его гибель опечалила всех. Не стало человека, которого все уважали и горячо любили. Это он, майор Охрименко, воодушевлял пограничников на подвиги, искал и находил лучшие решения в неимоверно сложной обстановке первых дней войны.
Противник высадил морской десант на мыс Пуст-Ниеми. Замысел его был ясен: перерезать Приморскую шоссейную дорогу, связывающую Выборг с Ленинградом. Ясна была и задача нашего пограничного отряда, действовавшего со школой младшего комсостава Балтийского флота: уничтожить вражеский десант.
К тому времени из остатков пограничных застав отряда была сформирована резервная застава. В нее также вошли оставшиеся в живых красноармейцы и младшие командиры сводной группы майора С. Н. Охрименко. Чтобы не допустить путаницы при постановке боевых задач (мы действовали совместно с частями и подразделениями 23-й армии), ее стали называть ротой. Она насчитывала около ста человек, на вооружении имела станковые и ручные пулеметы, 50-миллиметровые минометы, противотанковые ружья, СВТ (самозарядные винтовки Токарева) и автоматы. Командиром назначили меня, заместителем – младшего политрука Можаева, политруком – младшего политрука А. Д. Семушина.
Когда стало известно о высадке десанта, резервную роту срочно перебросили в район боевых действий. Противник уже овладел разъездом Лихниеми, готовясь к решительному наступлению.
К вечеру рота вступила в бой. С ходу пришлось заняться ликвидацией засевших на деревьях вражеских «кукушек», а с наступлением темноты оборудовать огневые позиции на отведенном нам рубеже обороны.
Пользуясь затишьем, младший политрук Семушин и замполитрука Пасечник побеседовали с каждым пограничником, отдельно поставили задачи перед коммунистами и комсомольцами.
– Противник будет наступать, – говорили они. – У него много минометов и автоматического оружия и еще больше нахальства. Наша задача – не только дать фашистам по зубам, но и разбить их. Мы решим ее, если каждый пограничник сделает для этого все, что может, и еще кое-что, то, что никто не может…
Ночь прошла тревожно. На следующий день нас ждали новые осложнения. Захватив мыс Тронг-Сунд, фашисты высадились в районе разъезда Низмеля. Нашей роте совместно с моряками-курсантами предстояло выбить врага из этих пунктов.
Для нас бой сложился удачно. Началось все на рассвете, когда мы выдвинулись на рубеж атаки. Боевое охранение противника встретило нас огнем пулеметов и автоматов, но натиск пограничников был стремительным. С криками «ура!», ведя прицельный огонь, мы ворвались в здание кирпичного завода, забросали фашистов гранатами и заставили отступить.
Столь же успешно действовали наши соседи-моряки. Они захватили разъезд Ниэмеля и тем самым предупредили высадку новых десантов.
Вот что говорится о том памятном мне бое в характеристике боевых действий 103-го погранотряда на Карельском перешейке и подступах к Ленинграду в августе – сентябре 1941 года, составленной начальником войск НКВД охраны тыла Ленинградского фронта генерал-лейтенантом Степановым и начальником штаба войск полковником Андреевым:
«…Противник занял Ниэмеля и ворвался на кирпичный завод. Роте пограничников под командой лейтенанта Козлова была поставлена задача во взаимодействии со школой младшего начсостава Краснознаменного Балтийского флота, наступавшей на юго-западную опушку леса, что севернее и северо-западнее ст. Койслахти, выбить противника из кирпичного завода и деревни Ниэмеля.
В результате напряженного боя противник из этих пунктов был выбит. В этом бою противник потерял 50 человек убитыми и 9 человек ранеными.
Нами было захвачено много винтовок, автоматов, гранат, два миномета и большое количество винтовочных патронов.
Наши потери в этом бою убитыми и ранеными до 20 человек. Наступление роты поддерживало два 76-мм орудия батареи Красной Армии.
В последующем весь день… велись тяжелые оборонительные бои в районе Койслахти против атакующего противника. Последний производил сильные артиллерийско-минометные огневые налеты на боевые порядки пограничников и школы Краснознаменпого Балтийского флота.
…После налета нашей авиации на боевые порядки противника рота пограничников и школа Краснознаменного Балтийского флота перешли в контратаку. На северной окраине Койслахти завязался рукопашный бой, в результате которого белофинны были оттеснены в глубь леса. В этом бою храбро и мужественно сражалась рота пограничников, которая приняла на себя несколько контратак противника».
Не стану скрывать – я горжусь, что водил свою роту в рукопашную схватку. Испытание это для человека серьезное. Именно поэтому я хочу рассказать о том бое подробнее.
Не продвинувшись ни на шаг, фашисты с остервенением второй день били по станции и поселку Койслахти. То и дело налетала вражеская авиация. Рушились дома и станционные постройки. Дороги, изрытые воронками, заваленные телеграфными столбами, вырванными взрывами, стали непроезжими и непроходимыми. Солнце то тонуло в клубах черного дыма, то снова выплывало багрово-красное, будто раскаленное в этом аду.
Стремясь во что бы то ни стало выбить нас с занимаемых рубежей и на наших плечах ворваться в Койслахти, до которого было не больше двух километров, противник предпринял еще одну – трудно сказать, какую по счету! – попытку. На этот раз в наступление пошли немцы, видимо разочарованные в действиях своих союзников – финнов. Мундиры у всех расстегнуты, рукава закатаны до локтей, каски либо сбиты набекрень, либо привязаны к поясам. Слышались громкие окрики офицеров.
– Связь действует? – спросил я младшего сержанта-артиллериста, находившегося неподалеку.
– Отлично действует, товарищ лейтенант!
– Скажи своему командиру, пусть даст огоньку, как было условлено.
– Есть!
И вот над головами засвистели наши снаряды. Метко били артиллеристы! Вдруг огонь прекратился.
