спрятаться там на несколько часов.
Я испытываю большое облегчение от того, что сегодня днем могу сбежать от всей этой суматохи. В качестве Стража я играю на балу смены сезонов одну из главных ролей, а значит, должна быть одета соответственно. Вот меня и отправили за покупками, и в данных обстоятельствах это предложение было принято мной с искренней благодарностью.
Я нервно приглаживаю ладонями юбку платья. Вот это да! Мне бы очень хотелось изобразить равнодушие, но сдержать легкую улыбку, которая появляется на моем лице при взгляде на собственное отражение, я просто не в состоянии. То есть я, конечно, сопротивляюсь своей роли в качестве Стража. Но это никак не меняет того факта, что платье просто потрясающее.
Оно из темно-синего кружевного корсажа, расшитого бусинами, который заканчивается чуть выше моего пупка, и широкой ниспадающей синей шелковой юбки. Когда я двигаюсь, ткань обтекает мои ноги, словно вода, а бусины отливают на свету серебром. Платье прекрасно. Оно напоминает снег, лед, темные зимние ночи, и в то же время – звездное небо. Вырез немного смелый, но, по крайней мере, встроенный пуш-ап создает иллюзию того, что у меня есть грудь, которая, по правде говоря, совсем не такая уж большая.
– Невероятно, – говорит Эмма, поднимая вверх большой палец. Она сидит в бутике на антикварном диване честерфилд и выглядит в своих кроссовках и рваных джинсах здесь так же неуместно, как себя чувствую я.
Я бы в этот магазин, скорее всего, и не зашла, если бы не мама, которая договорилась, чтобы меня приняли. Вообще-то она настаивала на том, чтобы сопровождать меня, но, слава богу, мне удалось отговорить ее от этого. Вкус у моей мамы, конечно, хороший, но мне требовался кто-то, кто мог сделать этот визит не таким напряженным. А лучшей кандидатуры, чем Эмма, для этого просто не найти. С тех пор как стало известно о моей новой роли в качестве Стража, мама немного давит. Я, конечно, люблю ее, и она, не считая меня, определенно самый нормальный человек в нашей семье, но такое чувство, что она хочет, наконец-то, с помощью меня воспользоваться шансом внести свой вклад в семейное предприятие. Она постоянно твердит мне, насколько важна моя задача и что я не должна отнестись к ней легкомысленно.
Нет, мне определенно нужен тайм-аут, чтобы отдохнуть от семьи, и небольшая поездка по магазинам вместе с Эммой складывается довольно весело.
Я снова кружусь перед зеркалом, придерживая лиф, который не соединен с юбкой, отчего мне все время кажется, что он скользит вверх, обнажая значительно больше кожи, чем мне хотелось бы.
– А может, есть возможность как-то прикрепить одно к другому? – спрашиваю я женщину-консультанта, которая стоит рядом со мной с измерительной лентой на шее и следит за каждым моим движением, будто боится, что я сейчас выбегу из магазина и прыгну в ближайшую лужу.
Понятно, о чем она думает: ей интересно, есть ли у меня деньги, чтобы заплатить за это платье. Ну, по крайней мере, она думала бы так, если бы не узнала, кто я такая, по одной лишь моей фамилии. Ведь моя семья регулярно бывает здесь, хотя сама я до сих пор не имела такого удовольствия. Когда я прежде сопровождала дедушку на сезонные балы, то всегда надевала старые платья из семейного фонда.
– Мы, наверно, могли бы пришить лиф к юбке, – с сомнением произносит женщина. – Но полоска кожи здесь оставлена преднамеренно. Такой фасон.
Я хмурюсь.
– А это точно одно из платьев, которое мне надо примерить?
Продавщица кивает и исчезает в одной из задних комнат, видимо, для того, чтобы проверить бронь. Мама оставила для меня подобранные ею платья. Вероятно, для того, чтобы помешать мне выбрать комбинезон или что-то в этом роде. Мне, конечно, безумно льстит такое доверие.
– И тебе это платье нужно для бала? – спрашивает Эмма, которая осторожно подается вперед, чтобы взять свой стакан с водой.
Я отвечаю подруге неопределенной улыбкой:
– Да, это семейная традиция. Раз в году все собираются вместе и, видимо, думают, что бал – подходящая основа для встречи.
– Как-то слишком.
– И не говори, – комментирую я, закатывая глаза. Если бы она только знала.
Бал смены сезонов проводится в формате бала-маскарада, что делает все мероприятие еще более сумасшедшим. Конечно, настоящую причину этого бала я Эмме сказать не могу, поэтому просто делаю вид, что балы – этакая причуда богатых людей. Но на самом деле эти четыре бала – самые важные для нас события года. Они заканчивают один сезон и в то же время начинают новый. Сезонные балы всегда проводятся на территории того Двора, чей сезон приближается следующим. Каждый раз эти мероприятия хвастливы, чрезмерны и претенциозны. Они – повод для Домов прославить не только себя, но и свою власть. Иногда у меня возникает ощущение, что настоящая задача – передача Стражами друг другу Амулета Времен Года – немного отходит при этом на второй план. Без нас и этого ритуала в мире всегда царила бы только зима, лето, осень или весна, а природа была бы в полном беспорядке.
В общем, на этом балу я собираюсь сыграть одну из главных ролей. И платье, которое сейчас на мне, вполне подходит для этого, хотя на мой вкус все же слишком вычурно.
Когда консультант, наконец, возвращается и подтверждает, что мама одобрила это платье, я со вздохом поворачиваюсь к зеркалу.
– Думаю, возьму его, – бормочу я, хмуро разглядывая свое отражение. Платье и в самом деле чудесное. В маске, изготовленной специально под платье, буду похожа на героиню фильма. – Но мне понадобятся высокие каблуки.
Эмма морщится. Она прекрасно меня изучила и знает, что в том, как я передвигаюсь на каблуках, изящества не больше, чем у новорожденного жеребенка, который пытается делать свои первые шаги.
– А если просто надеть кроссовки? Под платьем их будет не видно.
– Держу пари, мама успеет заглянуть мне под юбку до того, как мы отправимся на бал, – сухо смеюсь я.
– Это вполне в духе твоей мамы, – усмехается было она, но тут же вновь становится серьезной. – Как там у вас в семье вообще дела? Мы с тобой почти не виделись последние две недели.
Я понимаю, к чему она клонит. В вечер смерти Сандера я была слишком потрясена, чтобы послать ей что-то большее, нежели короткое сообщение, но в воскресенье, когда мы встречались за чашкой кофе, рассказала подруге – за некоторыми исключениями – о том, что произошло. По крайней мере, официальную версию, согласно которой Сандер умер от анафилактического шока. Но я в это не верю. Убеждена, мой дед что-то скрывает, хотя я не знаю что. И главное, почему. Кроме того, я почти уверена,
