есть труп Гошиного подручного (причем у него пропал пистолет) и есть факт приготовления к убийству самого Гоши. А он сам даже не предполагает, кто послал по его душу киллера. Но самое интересное — кто и как убрал Серого, что сидел в засаде? Мужик он бывалый, так просто его не возьмешь. А судя по его расслабленной позе в кресле, как-то не особо он насторожился, когда убийца вошел.
Значит, он его знал?
* * *
Бюро судебно-медицинской экспертизы г. Новоульяновска.
Я постучал в кабинет заведующего:
— Можно?
— Привет, Андрей Григорьевич! — Мытько соскочил со своего начальственного кресла резво, будто молодой, полы белого халата летели за ним, как крылья, и стал трясти мою руку. — Заходи! Чай будешь? Какими судьбами? Рад, что зашел. У-ух! Хорошо тебя женили, погуляли. Ленка до сих пор болеет, дома сидит. Благо муж начальник, отпустил… Ха!
— Ага, погуляли, что надо… Чай буду. Лене привет. Я что пришёл-то. Дело есть…
— Дело? — Мытько достал из шкафа бутылку коньяка, а вместо бокалов две фарфоровые кружки с медвежонком.
— Алексеич… Так это… — я посмотрел, как он разливает алкоголь. — Это не чай, вроде… Ты ничего не спутал?
— Чай из вежливости предлагают, — хитро улыбнулся заведующий, — а это — из уважения.
Он посмотрел на наручную «Волну»:
— Скоро обед, можем посидеть все обсудить. Тут недалеко отличная пельменная есть. Не ресторан, конечно, но днем лучше не сыщешь.
— Да, честно говоря, мне-то нужен твой Пяткин.
— Студент?
— Почему студент? Он в штате вроде… На происшествие самостоятельно выезжал в качестве специалиста. Разве не так?
— Да прозвище у него такое, — поморщился Павел Алексеевич. — Работает без году неделя, а всех учить пытается, умными фразами из учебников разбрасывается. А у нас тут не ВУЗ, у нас работа… Теория — это хорошо, но опыт важнее… Эксперт не тот, кто зубрил, а кто через себя все пропустил.
Мытько нахохлился и стал мне напоминать прежнего себя — до того, как мы с ним могли бы вот так накоротке чаи покрепче распивать. Да ещё и добавил:
— А чего Феликс натворил-то?
И отпил из кружки коньяк, взглядом показывая, чтобы я тоже угощался. Я взял кружку и пригубил.
— Ничего не натворил, он выезжал в гостиницу «Октябрь» на осмотр, там труп интересный, без видимых признаков насильственной смерти, вот я и хотел результаты вскрытия узнать.
— А-а! Ясно… Там мы свадьбу же и гуляли твою. — Мытько полистал журнал регистрации материалов, поступивших на экспертизу. — Погибший гражданин Сергиенко?
— Наверное, — пожал я плечами. Гоша Индия редко называл имена и фамилии. — Прозвище Серый.
— Ну да, он самый… По обстоятельствам дела обнаружен в номере двести пять. Я тебе и без Студента скажу, что пока ничего не ясно…
— А поточнее?
Мытько вздохнул, но тянуть кота за хвост не стал.
— Случай сложный, пришлось мне вникать. Вроде, явных признаков насильственной смерти не обнаружено, но при вскрытии выявлена картина, характерная для смерти от асфиксии, от удушья, то есть, — пояснил он привычно, а потом глянул на меня — мол, да ты и так всё знаешь. — В частности, вишнево-красный цвет трупных пятен, ушных раковин, губ, лица. Такой же оттенок имеют и внутренние органы. Там еще есть ряд признаков, но не буду тебя грузить терминологией.
— А почему Пяткин раньше этого мне не сказал? На месте происшествия? Или не разглядел, как ты говоришь, вишневый цвет?
— Слишком мало времени прошло, Сергиенко убили-то буквально за час до осмотра. Там они ещё во всей красе видны не были.
— То есть… Это как раз и мог сделать Артемий?
— Чего?
— Да не обращай внимания, мысли вслух. Так что получается? Его задушили?
— Нет… Похоже на действие яда, который мгновенно парализовал дыхательную мускулатуру. Смерть была быстрой…
— Какого ещё яда?
Тут Павел Алексеевич, наконец, зажёгся и стал рассказывать с неким интересом:
— В том-то и проблема. Мы провели биохимию на стандартный набор, цианиды и иже с ними. На стрихнин проверили. Там список длинный, не буду перечислять, и получилась интересная штука… Ни один яд не удалось идентифицировать ни в крови, ни в желудке. Еще ткани печени и почек исследовали. По полной, так сказать. Все впустую. Ни продуктов распада, характерных для них, ни следов самих ядов не обнаружено. Ну и как тебе такое?
— Дела… Зелье какое-то волшебное? — усмехнулся я. — Типа мертвой воды или яблока, как у Пушкина?
Я думал, он посмеётся, но мой собеседник вдруг закивал.
— Черт его знает… я уже готов поверить и в такое. Мы, конечно, образцы тканей и кровь в область, в головное бюро отправили для повторного анализа. Вдруг чего-то упустили. Но что-то мне подсказывает, что они тоже ничего не найдут.
— Почему?
— Да этот Студент лично контролировал наших экспертов из судебно-химического отделения. А он такой дотошный… Еще и два раза заставил их хроматограмму делать. Вот такие дела…
— Получается, что Сергиенко отравили… — задумчиво пробормотал я. — Еще и неизвестным отравляющим веществом. Но как? Предложили выпить? Газ? Он даже не успел ничего сделать.
— Ах да! — щелкнул пальцами Мытько. — Совсем забыл. Мы же след от инъекции обнаружили на теле. На шее… еле-еле заметный.
— А, ну это другое дело… Хоть что-то есть. Пяткин на осмотре ничего про него не говорил.
— Да? Странно… Он, вроде, заметный, этот след. Ну, как заметный, для глаза судебного эксперта видимый. Он должен был его распознать еще при предварительном осмотре на месте происшествия и следаку сказать, чтобы в протокол внес.
— Не вносил следак этого, я там был.
— Странно, может, не заметил. Очки у него, что фары у УАЗика… Ну так что, Андрей Григорьевич? Пообедаем?
Мытько снова поглядел на часы.
— Так еще рано, вроде…
— А кто нам запретит уйти пораньше? Ты с бульоном любишь пельмешки или без?
— С бульоном и перца побольше…
Дверь распахнулась, и в кабинет залетел взъерошенный Пяткин, пыхтел так, что даже очки запотели.
— Стучаться надо, Феликс Васильевич, — недовольно пробурчал заведующий на подчиненного.
— Пал Алексеевич! — выдохнул Студент, таращась на нас. — Он живой!
— Кто живой? — Мытько нахмурился.
— Сергиенко, тот убитый живой. Этот, который отравлен неустановленным веществом.
Дышал Пяткин всё ещё
