От снов тоже душу рвет.
Нет. Пока проще бежать. И делать что-то прекрасное. Например, розочки на пирожных.
– Правда, Мил, все шикарно настолько, что, если бы не диета, точно бы половина кексиков не дожили бы до выноса на витрину, – встрепенулась и Люся.
– Слушай, а ты можешь торт на день рождения сделать? У меня парень – тот еще сладкоежка, – Оля подхватывает всеобщую волну восхищения, и я чувствую, как щеки начинают пылать.
– Девчонки, у меня обычная выпечка. Вы чего? – пытаюсь прекратить хвалебные оды, пока совсем не запылала.
– Нет уж, ты с темы не соскакивай. Я заплачу, не думай, что просто так.
– Да я не думаю, успокойся. Просто у меня дома ничего нет, только если здесь испечь, если Летта разрешит все…
И тут я понимаю, что позволила себе лишнего. Девчонки замечают паузу, но напряжение здесь только с моей стороны. Надо привыкнуть, что мне в этом вопросе они многое позволяют. Эх, и почему я теперь остерегаюсь каждого шороха? Не все люди ведь плохие.
– Да все нормально, – разряжает обстановку Ксю, нарезая яблоко для фруктового салата. – Девчонки, а вы не заметили, что у нас уже три дня подряд появляется сам Хасан? Интересно, почему?
От упоминания знакомого имени рука дрогнула.
– Черт, – девчонки отвлекаются на меня, но я отмахиваюсь от них, и они продолжают.
Скидываю с кекса весь крем, плевать, что это деньги, мне нужно качество, а подруга простит. Я просто растерялась. Неужели ее сообщение все же реально? Не то, чтобы я сомневалась в ее искренности, но ведь в моей жизни ничего не изменилось. Посторонних вокруг нет, чужого присутствия не чувствую, и на кухню Хасанов не пробирается. Странно все это.
Меня так не удивила даже новость от Берского, что муж подписал документы об увольнении без отработки, и спокойно отнесся к уведомлению о разводе. У него ведь все хорошо с сестрой. Это в больнице надо было со мной разговаривать в приказном тоне, обвинять во всех грехах, переложить всю ответственность на мои плечи. А тут что?
Любовница беременна, жену можно подменить перед партнерами. Все идеально. Еще и грядущее отцовство бонусов в глазах партнеров предаст. Я балласт, от которого он так легко избавился.
Балласт. Какое точное слово.
Я балласт. Или он мой. Запуталась. Слишком долго жила другим человеком, что потеряла себя. Разлюбила себя. А так не должно быть. Нельзя теряться в другом. Надо оставаться собой. Но так легко это сказать, и так тяжело сделать.
Сгружаю все десерты на передвижной столик и еду в зал. Надо заполнить витрину красотой, через полчаса будет основной наплыв людей, и надо быть готовыми.
– Ой, Мила, у нас опять драка будет, – начал Сашка. – Ты вон те, с шариками, поставь в рядок, так проще доставать будет. Вчера их за три минуты растащили.
– Хорошо.
Я киваю ему и начинаю сервировку. Все симметрично, по цветам и вкусам, чтобы продавец легко ориентировался. Все для общего комфорта. Но сейчас мне это в кайф, потому что никто не просит сделать так, как хочется им, они запоминают, как делаю я.
Тилиньк.
В кармане пиликает телефон, оповещая о новом сообщении. Опять кредит предлагают взять. Вот сто процентов. Возьмите, шиканите сейчас, а потом ужимайтесь. Главное ведь – сейчас. Ух, паразиты, дурят людей. Но смахнуть смс придется, иначе так и будет раздражать уведомлением. И только хочу это сделать, как цепляюсь за имя контакта.
Что ему нужно?
Муж: «Думаешь, подослала пса, и я испугался? Ошибаешься. Ты пожалеешь, что пошла против меня. Бегалку сломаю. Только попробуй сегодня не прийти домой, найду и приволоку. Мы не закончили разговор, да и пора напомнить тебе, что ты мужья жена»
Он с ума сошел? Но этот тон. Я знаю его. Он точно знает где я, и как меня достать. А значит.
– Ты побледнела. Что там такого?
– Господи, – едва не роняю телефон, подпрыгнув от неожиданного вопроса, заданного таким знакомым голосом.
– Я не дошел до этого статуса. Что тебе написали? – с еще большим нажимом спрашивает Хасан, отчего хочется заплакать, как маленькой, протянуть телефон, и пусть большой и сильный за меня во всем разберется.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но ведь это глупое желание. Верно? Как можно испытывать такое рядом с посторонним? Смотрю в его глаза и понимаю, что сейчас мне очень повезло, что между нами витрина и стойка.
– Господин Хасанов, мне кажется это лишнее. Вы меня сильно напугали внезапным вопросом, а напор любопытства просто вводит в ступор и непонятно, то ли пора убегать, то ли вы все же проявите чувство такта и прекратите преследование.
Говорю ему, а у самой поджилки трусятся и холодок страха вдоль позвоночника. Неизвестно, как воспримет. Если захочет, ему никакая преграда межу нами не поможет.
– Я еще даже не начинал. Что там? – делает резкий выпад, но за секунду до успеваю одернуть руку в сторону и спрятать телефон на столик с раздачей. – Быстрая, – довольно усмехается, но по глазам понимаю, раздражен.
– Простите за ту ситуацию, но я вас прошу, – шепчу еле слышно, потому что люди уже начали обращать на нас внимание. – Давайте забудем о том инциденте. Я ошиблась, да и вы тогда не горели желанием. Я ведь права? Иначе вы не стали бы мне давать столько шансов уйти.
Молчит. Смотрит куда-то в душу, явно пытаясь что-то там найти, но после измены Кирилла стена образовалась как-то быстро, а единственный кирпичик, открывающий тайную дверь внутрь, знает только Виолетта. Никому не позволю больше причинить мне боль.
Никому.
Тем более, никогда не подпущу к себе того, кто может растоптать, ведь если предаст такой, как Хасанов, сердце уже точно не собрать. От него веет мужчиной с большой буквы, а от Корсакова нет. И то, я бегу от проблемы, потому что принять ее и искать решение осознанно и самой очень больно.
– Мне вон тот десерт подай, с золотыми шариками, – как-то хищно улыбаясь, просит подать клубничный трайфл.
Червячок внутри сомневается, но делать нечего, беру десерт и ставлю его на стойку прямо перед ним, но не успеваю среагировать, как он хватает меня за запястье и дергает на себя.
– Я тебя услышал, – говорит, глядя в глаза, находясь в паре сантиметров от моего лица, и приятно щекочет лицо теплым дыханием. – Но не принял к сведению. Позже договорим, когда окажешься ближе ко мне, и ты не…
– Милана, у вас все в порядке? – рядом материализуется охранник. – Господин, простите, но меня попросили передать, что хозяйка заведения выносит вам первое предупреждение.
Хасан кивает ему, мол, все понял. Хватка на моем запястье исчезает, и я спешу отпрянуть назад.
– Можешь передать, что я услышал. Свободен.
Парень почтенно склоняет голову и уходит. Сам же командир обводит меня взглядом и, кивнув кассиру на десерт, уходит с ним за столик. И как это понимать? Вот так просто ушел? Да, какая разница! Главное, что оставил меня в покое. Но отчего-то грустно стало сразу.
Заканчиваю оформление витрины и ухожу на кухню. Смотрю на столик и вспоминаю, что есть вещи посерьезнее, чем какой-то Хасан.
– Мила, ты как? – налетает на меня Летта, едва зайдя на кухню, но ответить не успеваю, к нам залетает взволнованная администратор. – Что? – этот вопрос уже адресован не мне.
– Там. Там…
– Да говори уже! – нервно выдает Летта.
Глава 9
Дамир Хасанов
– Господин, Хасанов, – к столику, как лебедушка, подходит Морсовская.
На удивление, беременность не сделала ее неуклюжей. Вспоминаю Амалию в положении, и диву даюсь, насколько бывает разительным контраст. Да уж. Но сейчас не об том.
– Что вас не устраивает? Все вопросы можно обсудить со мной. Я могу присесть? – учтиво интересуется, хотя не понимаю зачем, это ее заведение.
Видимо, чувствует, что как бы то ни было, я на ступень выше, а то и не на одну, по статусу, и выказывает уважение как может, и в тоже время видно, за свою девчонку тоже поборется.
– Боюсь, что это невозможно, – киваю на стул напротив, и она присаживается. – Я звал кондитера. У меня вопрос к человеку, кто это готовил, никак не к вам. Будьте так любезны, Виолетта, пригласите повара, и дайте нам поговорить. Это в наших общих интересах, – добавляю с нажимом, чуть подаваясь вперед.
