— Вот он. Я прочту вслух, чтобы вам было полегче. Рейф с трудом удержался от того, чтобы в очередной раз не потрогать собственный затылок. Он прекрасно знал, что нащупает там громадную, величиной с гусиное яйцо, шишку.
— Благодарю вас, сударыня.
Мэй взяла его за руку, и они вместе перешли булыжную мостовую и направились к дверям лавки миссис Денуорт. С высоты своего роста молодой человек украдкой наблюдал, как его спутница отчаянно старается не отстать. Как вести себя с детьми, Рейф толком не знал и в душе считал их особой человеческой породой, ничего общего не имеющей со взрослыми. Он не относил громкие вопли и бессвязное лепетание к привлекательным сторонам жизни.
Однако девчушка, что сейчас вышагивала рядом с ним, казалась не по годам рассудительной, чрезвычайно впечатлительной и отчаянно нуждающейся в надежной защите, несмотря на завидное умение ловко шарахать незваных гостей по голове.
— Мэй, сколько вам лет?
— Восемь и еще половинка, — блеснула темными глазами Мэй. — А сколько лет вам?
— Двадцать восемь и еще половинка, — ответил Рейф.
— Никогда бы не подумала, что вы такой старый! — рассмеялась Мэй.
— Ну спасибо, — усмехнулся Рейф. — А сколько лет твоему брату и сестре?
— Почти двадцать три. Найджел появился на свет на час раньше Лис, но он прямо трясется от злости, когда она пробует им командовать.
— Представляю.
На пороге лавки девочка остановилась и потянула его за рукав:
— Рейф, мне нужно кое-что вам сказать.
Он наклонился, невзирая на пульсирующую боль в затылке:
— Что такое?
— Мне совсем не нравится миссис Денуорт, — горячо зашептала Мэй ему на ухо. — Она рассказывает про Найджела всякие гадости!
Кивнув для убедительности, она вошла внутрь.
— Сам черт ногу сломит, пока со всем этим разберешься, — пробормотал себе под нос Рейф, шагая следом.
— Да ведь это мисс Мэй! — воскликнула тучная женщина в платье из ярко-зеленого муслина, выплывшая из задней комнаты на звук открывшейся двери. — А где твоя сестра? — Она перевела взгляд на Рейфа: — И это кто такой?
— Фелисити осталась дома. А это Рейф, — сообщила Мэй таким тоном, как будто речь шла о ее любимой собачке.
— Доброе утро, — подавив ухмылку, кивнул Рейф.
— У меня тут список, — продолжила Мэй, разворачивая листок. Прокашлявшись, она начала перечислять: — Нам нужна буханка хлеба, два фунта муки, два фунта соли, один…
— Полагаю, деньги с тобой? — бесцеремонно перебила ее миссис Денуорт и скептически поджала губы. — Или поэтому твоя сестра и сидит дома?
К счастью, Мэй не уловила сарказма в голосе женщины и покачала головой. — Фелисити просила вам сказать, чтобы вы все добавили на наш счет, а она в среду пришлет вам бараний бок.
Владелица лавки не без труда скрестила руки на своей необъятной груди.
— Дорогая мисс, мне иногда тоже нужно кушать. А ваш братец рассчитается с долгами не раньше чем в Судный день. Скажи своей сестре, что вот когда она пришлет мне целого барана — вместе с шерстью! — тогда я с удовольствием и возобновлю кредит Харрингтонам.
— Но мы не задолжали вам целого барана! — возмутилась Мэй.
Рейф внимательно слушал их диалог. Формально говоря, подумал он, Харрингтоны не должны владелице магазина ни пенса. Поместье Фортон-Холл теперь принадлежало ему, его прежние обитатели стали теперь его гостями, и платить им или нет, решать пристало ему.
— Простите, вы — миссис Денуорт?
— Да… это я. — И хозяйка оценивающим взглядом окинула его искусно сшитый, но до неприличия помятый наряд. — Э-э-э… сэр?
Дьявол, нужно будет как можно скорее послать за вещами, подумал Рейф.
— Сколько именно Харрингтоны вам должны?
— А вам-то что за интерес? — нахмурилась миссис Денуорт.
— Вы хотите, чтобы с вами полностью рассчитались, мадам? — хладнокровно поинтересовался Рейф.
Лавочница продолжала полупрезрительно его разглядывать. Наконец, пошмыгав носом, извлекла откуда-то из-под прилавка замусоленную бухгалтерскую книгу, полистала ее и звучно сообщила:
— Семь фунтов восемь шиллингов.
Не было сомнений, что сейчас Фелисити такие деньги заплатить никак не могла. Со вздохом сожаления по поводу очередного уменьшения сорванного на днях банка Рейф полез во внутренний карман сюртука и вытащил оттуда десятифунтовую банкноту.
— Выдайте мисс Мэй все, что требуется, — попросил он, кладя ее на прилавок, — Остальное запишите на счет Харрингтонов.
Миссис Денуорт проворно ухватила деньги короткими жирными пальцами.
— Как скажете, сэр, — с готовностью согласилась она, теперь сама любезность.
Пока воспрянувшая духом Мэй зачитывала список, Рейф решил побродить по лавке. В крохотном помещении можно было найти все — от свечей до дамских шляп и одежды, от куриных яиц до духов, которых была аж целая полка. За дверью на крюках висели половинки разделанных говяжьих туш. Из увиденного разнообразия Рейф заключил, что хозяйка владела единственной на всю округу лавкой. А цены говорили о том, что госпожа прекрасно об этом осведомлена. Рейф задержался у банки, наполненной доверху разноцветными леденцами.
— Мэй, вы любите сладкое? — обратился он к девочке.
— Еще бы! Лис конфеты тоже очень нравятся.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы расслышать в ответе Мэй просьбу. Улыбнувшись, он снял с банки крышку и набрал с дюжину леденцов.
— Это тоже добавьте к счету, миссис Денуорт.
— Хорошо, сэр.
Распихав всю провизию в два объемистых мешка, они приторочили их к седлу Аристотеля. Гнедой, переступив с ноги на ногу, заинтересованно оглянулся, и Рейф готов был поклясться, что на его морде появилось брезгливо-обиженное выражение, когда он увидел, что его превращают во вьючное животное.
— Уж извини, старина, — рассмеялся Рейф, ласково потрепав коня по холке.
— А где вы доштали такую шамешателную лошат? — поинтересовалась Мэй с набитым леденцами ртом.
Рейф играючи подхватил девочку под мышки и усадил на Аристотеля. Потом и сам вскочил в седло.
— Я прикупил его, буквально не глядя, у графа Монтроза. Монти уверял меня тогда, что, хотя этот гнедой и чертовски… э-э… очень упрямый, рука у него не поднимается огреть его кнутом. — Рейф пустил Аристотеля неторопливым шагом по дороге обратно к Фортон-Холлу. — Мой брат, маркиз Уорфилд, одно время держал его у себя на конюшне, но я отыграл его обратно.
— Вот здорово! Потрясающе!
Рейф рассмеялся:
— Послушай, я то и дело слышу «потрясающе», «выше крыши». У кого это мы поднабрались таких слов?
— У Найджела. Фелисити говорит, что от них у нее вянут уши, а мне нравится.
