Св. Юстин Мученик, вероятно, слышал это мнение из уст своих собеседников иудеев во II веке и мог противопоставить им факт мученической кончины апостолов. В самом деле, психологически было бы невозможно, чтобы Петр или Иоанн отдали свою жизнь за заведомую ложь, ими же изобретенную. Некоторые из саддукеев, которые вообще не верили в возможность воскресения, могли предполагать, что Иисус не умер на кресте и, по недосмотру воинов, был положен в гроб еще живым, а потом, очнувшись и явившись ученикам, положил основание вере в воскресение. Но невозможно было предположить, чтобы истерзанный, окровавленный, нуждающийся в уходе Человек мог произвести впечатление победителя смерти. Языческий писатель II века Цельс в своей книге «Правдивое слово» утверждал, что воскресение Христа — результат иллюзии, плод воспаленного воображения учеников. Однако такая иллюзия была бы допустима только в том случае, если бы ученики ждали, что их Учитель воскреснет. На самом же деле, как мы знаем из Евангелия, они были далеки от этой мысли и не хотели верить словам женщин о Его воскресении. Кроме того, никакая иллюзия не может охватить одновременно такое большое количество людей. Воскресшего Иисуса видела одновременно огромная толпа Его последователей. Вот свидетельство апостола Павла, восходящее ко временам, предшествующим времени написания Евангелий. Он пишет, что «Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что… воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати. Потом явился более нежели пятистам братии в одно время, из которых большая часть доныне в живых, а некоторые и почили. Потом явился Иакову, также всем апостолам, после всех явился и мне, как некоему извергу… А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера наша» (1 Кор 15.3–8, 14). Это свидетельство «апостол язычников», так же как и множество других веровавших, запечатлел своею кровью. Мы не видели, но мы верим и «мы знаем, во что уверовали», когда на радостное приветствие «Христос Воскресе!» отвечаем: «Воистину Воскресе!»
* * *
Все основание христианства заключено в факте воскресения, в факте победы над смертью. В первый раз от создания человека его природа не оказалась добычей тления. В первый раз детище греха — смерть, терзавшая человечество и безраздельно царившая над миром, сама получила смертельный удар, и ныне ее владычеству наступает конец.
Что может быть для человека страшнее смерти? Она уравнивает всех. О мертвых говорят: «Им уже все равно». Прошли ли они по жизни тихо и незаметно или совершили великия деяния, — это безразлично… «Им уже все равно». Перед этим гробовым «все равно» умолкают все человеческие теории. Ни одна из них не может бросить вызов вечному молчанию смерти. Это молчание неумолимо поглотит всех и всякого… Поэтому такой горечью проникнуто было мировоззрение древности, которая воспринимала жизнь как трагедию. Поэтому Экклезиаст с такой силой провозглашал ничтожество и суетность всего земного.
Как бы ни была велика физическая сила человека, она не способна противостоять смерти. В этом смысле великолепным символом являются библейские слова об Александре Македонском, который покорил множество народов, дошел до краев земли и «посем паде на ложе свое яко умирает» (1 Макк 1.5). Могучий и юный завоеватель оказывается бессильным перед лицом «царицы ужасов».
Сила человеческого ума также недостаточна для того, чтобы предотвратить неуклонный распад, совершающийся в теле. Участь величайших мыслителей ничем не отличалась от участи любого человека: всех в равной степени ожидал гроб.
Какая же сила способна вступить в единоборство со смертью? Такая сила существует и является силой нравственного совершенства. Гибель вошла в мир через грех. Уничтожение греха есть победа над смертью.
Праведник, распятый на Голгофе, был Человеком, свободным от греха. Поэтому смерть не имела над Ним власти. Он победил смерть, и в Его лице воскресла вся человеческая природа в целом. Над порабощенным человечеством несется пасхальный благовест свободы. «Пусть никто не рыдает о своем ничтожестве, — восклицает Златоуст, — ибо явилось общее для всех царство, пусть никто не плачет о своих грехах — прощение воссияло из гроба. Пусть никто не боится смерти, освободила нас смерть Спасителя. Плененный смертью погасил смерть. Сошедший во ад покорил ад.
Смерть, где твое жало?
Ад, где твоя победа?..»
Солнце жизни рассеивает ночь смерти. Отныне для каждого, кто стремится идти за Светом, открываются врата Вечности. Мы умираем с Ним и с Ним воскреснем. Наше тело восстанет из могилы, повинуясь властному призыву Царя Славы, вочеловечившегося ради нас и победившего смерть.
Свящ. А. Мень (с. Алабино Моск. обл.) ЖМП. 1961. № 4. С. 44–47
ПЯТИДЕСЯТНИЦУ ПРАЗДНУЕМ
Осенью 112 года правитель малоазийской провинции Плиний посылал очередное письмо-донесение в Рим императору Трая-ну. В этом письме Плиний жаловался, что в управляемой им области храмы стоят почти совсем заброшенные, а жертвенное мясо уже не находит покупателей. Он объясняет это явление влиянием христианства. «Не только города, но и села и деревни, — пишет он с огорчением, — охвачены заразой этого суеверия». Современник Плиния Корнелий Тацит утверждает, что около 64 года в Риме было «огромное множество» последователей нового учения. Свидетельства «Деяний Апостольских» и археологии показывают, что в течение нескольких десятилетий после евангельских событий сотни тысяч человек присоединяются к Церкви в Палестине, Сирии, Египте, Малой Азии, Греции, Италии, Африке и Галлии. Таким образом, мы видим картину необыкновенно быстрого распространения Евангелия в первые века христианства. Эта картина становится еще более удивительной, если принять во внимание затруднительность сношений между различными странами в древнем мире и то, что каждая книга ввиду отсутствия книгопечатания создавалась долгим и кропотливым трудом.
Но история Церкви не знает более поразительного события, чем то, которое связано с началом благовестил и которое совершилось спустя пятьдесят дней после крестной смерти Христа.
Был праздник Пятидесятницы, и Иерусалим наполняли многочисленные богомольцы, собравшиеся со всех концов Римской империи. Внезапно среди них пронесся слух, что ученики Иисуса из Назарета, Который был недавно казнен по приказу прокуратора и проискам первосвященников, проповедуют о Его воскресении из мертвых и о том, что Он есть истинный Избавитель мира — Мессия. И такова была сила слов этих людей, что в тот же день сотни иудеев крестились во имя Иисуса.
Для иерусалимских священников и старейшин появление апостолов, их проповедь и бесстрашие перед лицом угроз были непостижимы. Ведь так недавно рыбаки бросили своего Учителя и разбежались, когда Его уводили связанным. Откуда у Петра, который малодушно отрекался от Иисуса, явилась такая твердость и смелость? Кто мог вложить в уста простых галилейских крестьян слова неотразимой убедительности и таинственной власти? Правда, тело Иисуса Назарянина исчезло из гроба, и воины, охранявшие пещеру, рассказывали о необыкновенном явлении, сопровождавшем это исчезновение. Но их подкупили, а ученики не давали о себе знать в течение нескольких недель. Они верили в воскресение Учителя, но не решались говорить об этом открыто. Они скрываются и запирают свои двери, опасаясь врагов. И вдруг такая неожиданная перемена, такие ошеломляющие события…
То, что совершилось в Иерусалиме в праздник Пятидесятницы, действительно выходило за пределы земного понимания и обычных мерил. В Сионскую горницу вошли простые галилеяне, робкие, еще полные недоумений и иллюзий, а оттуда вышли вестники вселенской Истины, готовые «идти и научить все народы…». Когда над апостолами вспыхнули языки божественного пламени, в их сердца проник огонь Св. Духа. Теперь они полны мужества и решимости и открыто, перед огромной толпой проповедуют о воскресении Иисуса Распятого, называя Его Мессией — Христом.
Таково было действие Духа Божия, Утешителя, обещанного Господом; чудо Пятидесятницы есть явление силы Его; Бог почил на Своей Церкви. Вездесущий и все исполняющий пришел и вселился в человеческие сердца. Творец соединился со Своей тварью.
Но можем ли мы сказать, что после Пятидесятницы в Иерусалиме Он более не проявлял Себя?
Нет, день огненных языков был только началом непрерывного нисхождения Духа Божия в человечество. Его силой совершаются бесчисленные чудеса. Разве не чудом была — вся деятельность апостола Павла? Слабый здоровьем, тщедушный, он совершал то, что не под силу обыкновенному человеку. Проходя сотни километров по тяжелым дорогам, неоднократно подвергаясь смертельной опасности, сопровождаемый преследованиями толпы и римских властей, а также недоверием приверженцев старого закона, он насаждал церкви по всему Средиземноморью — от Малой Азии до Испании.
