Кэти отрицательно покачала головой, стиснув зубы.
Усевшись в кресло напротив нее, Рамон прикурил одну из тех тонких сигар, запах которых ей так нравился, и нагнулся вперед, положив руки на колени.
– Кэти, выслушай меня.
– Я не хочу тебя слушать. Мне не нравится то, что ты говоришь.
– Все равно тебе придется это сделать.
Кэти наклонилась к нему так поспешно, что ее длинные волосы рассыпались по плечам.
– За этот вечер, Рамон, ты уже второй раз говоришь, что мне надо делать, и это мне не нравится. И если раньше мне хотелось стать твоей женой – пусть я знаю, что это невозможно, – то последние двадцать минут мне этого совсем не хочется. – Она поднялась на ноги, радуясь ощущению своего превосходства – это было новое чувство в их отношениях. – Только для спасения нашего вечера, нашего последнего вечера вместе, я пойду поплавать. Я уверена – именно это ты прикажешь мне сейчас сделать.
Три широких стремительных шага – и Кэти в бассейне. Несколько секунд спустя она задела рукой Рамона, который вспенивал воду рядом. Кэти плыла очень быстро, но не удивилась, когда он легко догнал ее. И когда он прижал к себе ее сопротивляющееся, неподатливое тело, она тоже не удивилась.
– Рамон, в бассейне еще четыре человека. Отпусти меня.
– Кэти, ты не могла бы помолчать и дать мне…
– Ты приказываешь уже в третий раз! – вышла из себя Кэти. – Убирайся!
– Черт побери! – услышала она в ответ. Рамон запустил руку в ее волосы и, повернув ее голову к себе, накрыл губы Кэти грубым поцелуем.
Кэти вырвалась и вытерла рот тыльной стороной ладони.
– Мне это не понравилось, – сухо заметила она.
– И мне тоже, – ответил он. – Пожалуйста, выслушай меня!
– Придется! Мне некуда деться – мы посреди бассейна.
Рамон не обратил внимания на ее злой тон:
– Кэти, у меня дух захватило, когда я увидел тебя. Если ты выслушаешь, я объясню, почему мне не хотелось, чтобы ты была так одета. Вчера мужчины перешептывались: неужели я спал с их «весталкой»? Они тебя так называют.
– Как? – переспросила Кэти с отвращением в голосе.
– Весталкой. Они тебя так зовут, потому что никто из них не спал с тобой.
– Тебя это удивляет, да? – с горечью произнесла Кэти. – Ты ведь думаешь, что с такими тонкими полосочками ткани на теле можно быть только шлюхой.
– Я очень горд тобой, – тихо прервал он.
Наконец-то они доплыли до того места, где Кэти смогла встать на ноги. Она ткнулась лицом в его грудь:
– Мне не хочется разочаровывать тебя, но и обманывать тоже. Я не девственница.
Она увидела, какое сильное впечатление произвели ее слова. Подбородок у него напрягся, но заговорил он о другом:
– Пусть это прозвище произносят шутливо, но оно свидетельствует об уважении. Но если ты появишься здесь в этих ленточках – на тебя накинутся, как свора кобелей на суку во время течки.
– Мне плевать на то, что они думают! И, – мрачно предупредила Кэти, когда он попытался открыть рот, – если ты прикажешь мне не ругаться, я тебя утоплю!
Он ослабил объятия. Кэти поплыла к лестнице, выбралась из бассейна и побежала домой.
Оказавшись у себя, она хотела запереться, но одежда Рамона была здесь, поэтому она закрыла только дверь своей спальни. Через полчаса, когда она уже приняла душ и лежала в постели, постучал Рамон. Кэти очень хотелось открыть дверь и позволить Рамону обнять ее. Достаточно было одного его прикосновения, и – она отказывалась что-либо понимать в своем поведении – она таяла и готова была уступить всем его желаниям.
– Кэти, перестань глупить и открой дверь!
– Я думаю, ты сам сможешь взять свои джинсы и убраться, – холодно сказала Кэти. – А мне нужно спать. – И она выключила лампу на ночном столике.
– Кэти, ради бога, не поступай так с нами!
– Пожалуйста, не объединяй себя и меня. «Нас» нет и никогда не было, – отрезала она. И, желая причинить ему боль, добавила: – Я не знаю, почему ты хочешь жениться на мне, но хорошо знаю, почему я не могу стать твоей женой. Пожалуйста, уходи! Я на самом деле считаю, что так будет лучше для нас обоих.
После этих слов в квартире наступила полная тишина. Кэти подождала некоторое время, затем осторожно открыла дверь спальни. Рамон ушел, потушив свет и закрыв за собой дверь. Она вернулась в спальню, села в постели, облокотившись на подушки, и включила лампу.
Какой она избежала опасности! Ну, не очень серьезной – ей и в голову не приходило выйти замуж за Рамона. В его объятиях она, правда, теряла голову – это верно. Но такое в ее возрасте случается, и Кэти Конелли не исключение. Но если она была ближе к капитуляции, чем ей казалось?
Ее работа не была такой уж интересной, мужчины, которых она знала, казались поверхностными и эгоистичными. А Рамон был полной противоположностью им. Он выполнял каждый ее каприз – в зоопарке он шел туда, куда она хотела. Если она уставала, он настаивал, чтобы она села и отдохнула. Если она задерживала взгляд на пирожках или мороженом, он тут же интересовался, не проголодалась ли она или не хочет ли она пить. Если она хотела плавать – он плавал. Если она хотела танцевать – он танцевал. «И при этом обнимал меня всегда», – напомнила она себе улыбаясь. Он никогда не позволял ей нести самой даже легкую сумку. Он учтиво открывал перед ней дверь и пропускал вперед, а не позволял двери захлопываться перед ее носом, как это делали многие ее знакомые. Они, казалось, говорили: «Ты, женщина, мечтала о равноправии, вот и открывай дверь сама!»
Кэти тряхнула головой. Что же с ней происходит, если она думает выйти замуж за человека только потому, что он нес ее сумку и открывал перед ней дверь? Но в Рамоне было нечто большее, чем эти мелочи. Он был так уверен в своей мужской силе, что не боялся быть нежным.
Мысли Кэти потекли в другом направлении. Если он на самом деле простой бедный фермер, то откуда он знает, как надо вести себя в обществе, за изящно накрытым столом? С какой естественностью он использует бесчисленные столовые приборы – а ведь это целая наука! И с богатыми друзьями ее родителей он держался непринужденно, на равных. И если он собирается жениться на ней, то почему до сих пор с ней не переспал? Прошлой ночью, на софе, он хорошо понимал, что она не в состоянии отказать ему ни в чем.
«Желай меня так же сильно, как я желаю тебя», – настаивал, умолял и заклинал он ее. А когда она наконец вспыхнула, он отстранился, закрыл глаза и хладнокровно попросил ее стать его женой. Вместо того чтобы заняться с ней любовью, он сделал ей предложение! Может быть, он подумал, что она невинна? Латиноамериканцы до сих пор высоко ценят непорочность, даже теперь, в дни сексуальной свободы. Продолжает ли он хотеть брака теперь, когда он знает о ней все? Кэти в этом сомневалась, и эти сомнения заставили ее почувствовать себя униженной и взбешенной. Рамон Гальварра прекрасно знал, как довести ее до безумного желания в постели, и он знал это не из книг. Что он о себе думает? Он-то давно потерял свою невинность. Кэти опустилась на подушки. Слава богу, она решила не ехать с ним в Пуэрто-Рико! Он бы настаивал на своем главенстве в семье, во время пикника он ясно это сказал! Он надеется, что его жена будет готовить, убирать и угождать ему! Ее ждет участь многодетной домохозяйки.
А может, это не так уж плохо? Почему бы свободной американской женщине, находящейся в здравом рассудке, не решиться стать женой этого красавца шовиниста… который будет обращаться с ней так, как будто она сделана из хрупкого стекла… который, возможно, будет работать до тех пор, пока не сможет обеспечить ее всем, что она захочет… который может быть таким страстным… таким нежным.
С мечтой о Рамоне Кэти заснула.
Глава 6
Кэти проснулась следующим утром от телефонного звонка.
Она на ощупь взяла трубку и, не открывая глаз, приложила к уху. Голос матери зазвучал раньше, чем Кэти успела вымолвить слова приветствия.
– Кэти, дорогая, кто, в конце концов, этот человек?
– Рамон Гальварра, – спокойно ответила Кэти.
– Я знаю его имя, ты нам его представляла. Что он с тобой делает?
– Со мной? – пробормотала Кэти. – Ничего.
– Кэти, не глупи! Он же охотится за твоими деньгами!
– Ему не нужны деньги, ему нужна жена, – слабо вступилась Кэти.
В трубке замолчали. Когда голос матери зазвучал снова, в каждом слове сквозило презрение:
– Этот пуэрто-риканский фермеришка собирается жениться на тебе?
– Испанский, – поправила Кэти.
– Что?
– Я сказала, что он испанец, а не пуэрториканец. А вообще он такой же американский подданный, как мы с тобой.
– Кэтрин! – Голос матери прозвучал очень сухо и наставительно. – Я знаю, что моя дочь, к сожалению, не всегда бывает разумна. Но ты же не решила выйти замуж за этого человека?
Кэти заколебалась. Со сна можно ответить «да». Она села и свесила ноги с кровати:
– Мне так не кажется.
– Тебе так не кажется? Кэтрин, оставайся дома и не впускай этого мужчину, пока мы не приедем. Господи, это убьет твоего отца! Мы будем у тебя сразу после завтрака.
