Я снова начала сомневаться в своих способностях. Возможно, память сыграла очередную шутку со мной — ведь шел только второй день, как я покинула клинику. Хотелось броситься в комнату, перерыть вещи, найти забитую пачку. Усилием воли я сдержала порыв — понурив голову, двинулась следом за бабушкой.
— Быстрее, Морин. Ты же знаешь, я не люблю, когда опаздывают к ужину.
— Иду, бабушка.
Глава девятая
Следующее утро принесло новую встречу. Спускаясь вниз, я столкнулась с женщиной, лицо которой, показалось мне неуловимо знакомым. На ней был белый передник, в руках — поднос с завтраком для отца.
— Миссис Дэниелс!.. Вы узнаете меня?
Ее улыбка была более смущенной, нежели приветливой. Темные глаза глядели с беспокойством.
— Я знала вас еще девочкой, мисс Морин. Пока вы не уехали из «Хогенциннена». Тогда вы звали меня просто Сьюзен.
— Да-да, прошло столько лет… Пожалуйста, Сьюзен, принесите мне завтрак на террасу. Если вас не затруднит, порежьте к тостам побольше ветчины.
Она пожала плечами:
— Завтрак готовит Агнес.
Дождавшись, пока она скроется в направлении кухни, я бросилась в библиотеку.
Ночь прошла в беспокойном полусне. Случай с сигаретами не выходил из головы. Я точно помнила, что оставила их на столике, и никак не могла поверить в обратное.
Выдвинув все ящики в столе, я заглянула в старинный книжный шкаф, перебрала книги на полках, тщательно восстановив затем прежний порядок, и наконец совсем пала духом. Почему я так упрямо не хотела верить в свою явную забывчивость? Человек, страдающий амнезией, полной или частичной, вполне может оставить где-нибудь пачку сигарет.
Уже собираясь уходить, я случайно взглянула на камин. Огонь не горел, обугленные щепки горкой лежали вокруг большого березового полена. И под этим поленом виднелось что-то зеленое.
Железной кочергой я отбросила полено и-разгребла золу. Упаковка почти полностью сгорела, но сохранился клочок картона с ярко-зеленой полосой, которая была на моей пачке. Обуглившиеся остатки сигарет лежали рядом. Я стояла на коленях и тупо смотрела на эту кучку золы.
— Мисс Морин!
Я выронила из рук кочергу и резко обернулась! В дверях стояла Агнес с ведром и щеткой и испуганно смотрела на меня.
— Вы собирались чистить камин?
— Нет, я…
Продолжать было бессмысленно. Что бы я сейчас ни сказала, Агнес обязательно передаст мои слова бабушке, а та истолкует их как новое доказательство моей ненормальности. Я сама бросила сигареты в огонь и потом целый день их разыскивала. Кому еще пришло бы в голову такое?
А может быть, это действительно сделала я сама? Бабушка, конечно, всегда была своенравной и черствой, но она бы ни за что не решилась… А, разве более правдоподобно то, что это сделала я?
Ничего не отвечая Агнес, я поднялась с колен и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Когда я вышла на террасу, отец сидел за столом. Мой завтрак — ветчина и кофе — нетронутый стоял на подносе.
Странно. Сьюзен Даниелс говорила, что завтрак готовит Агнес. Почему же сейчас она вытирала пыль в библиотеке? Чтобы следить за мной?
Я ела через силу, аппетит пропал. Отец молча смотрел на меня.
— Сигареты нашлись, — зачем-то сказала я. — В камине: почти совсем сгорели. И я абсолютно уверена, что не бросала их в огонь.
— Кто же, по-твоему, это сделал? — отец недоверчиво покосился на меня. — Может быть, бабушка?
— Значит, новая причуда сумасшедшей, — вздохнула я.
Отец с задумчивым видом смаковал свое «молоко».
— Не делай из этого трагедию. Даже здоровые люди время от времени совершают поступки, в которые потом им трудно поверить. У тебя повышенная впечатлительность, что поделаешь…
Мне хотелось закричать, плеснуть ему в лицо горячий кофе. Но я не сделала этого, с трудом сдержалась и тихо произнесла:
— Надеюсь, больше такое не повторится.
— Будь терпеливой с бабушкой, — посоветовал отец. — Ей без малого семьдесят лет, а уживаться со старыми людьми бывает нелегко.
— Ты всегда находил для нее оправдание. И десять, и пятнадцать лет назад ты говорил то же самое. Она, видите ли, уже старая. Ее раздражает, что у нее такая своенравная невестка. Она нервничает, потому что сын на фронте…
— Разве это неправда? Сибил действительно никогда не ладила с ней, я и впрямь когда-то был на фронте…
— Ты же вернулся с войны, папа. Целым и невредимым. Мы жили в Бостоне вчетвером, вместе с Сэмом. Мы были счастливы… У тебя было собственное дело…
— Которое перестало приносить доход.
— Это не причина, чтобы сдаваться. Бабушка решила за тебя, что для нас будет лучше переехать в «Хогенциннен».
— Здесь было легче жить…
— Легче? Но что эта легкость принесла тебе, отец? Сначала ты потерял жену, потом сына, и наконец…
— Не говори так, Морин. Дочь я не потерял.
Он схватил меня за руку. Его пальцы были холодными и влажными, как у огромной лягушки. Подавляя отвращение, я сдержала желание немедленно отстраниться.
— Она много сделала для нас, Морин. Не следует забывать об этом. Сэм получил прекрасное образование в лучшем колледже. А «Хогенциннен» стал для нас родным домом! Может быть, не таким, о каком мечтала твоя мать, но… Я не мог предложить ей ничего другого, — он вздохнул, сморщившись, словно от боли. — Я не оправдал ее надежд, Морин.
Слава Богу, наконец-то он выпустил мою руку. Теперь я могла встать и уйти, не обидев его.
— Не переживай так. Все это было давно и не имеет теперь никакого значения. — Я встала. — Пойду, хочу поездить верхом.
Он с усилием кивнул:
— Прогулка на свежем воздухе — это то, что нужно. Весной здесь особенно красиво.
— Я еду в Ньюбери. Нельзя забывать о прошлом. И, пожалуйста, не говори; что бабушка запретила мне появляться там. Я все прекрасно помню.
Глава десятая
Ветерок приятно овевал лицо. Пришпорив лошадь, я скакала вдоль зеленых полей, наслаждаясь счастьем и свободой. Сзади донесся отрывистый лай Барона, заставивший меня натянуть поводья. Увы, псу было нелегко тягаться в беге с лошадью.
Показались первые дома: мы были на главной улице Ньюбери. Проезжая мимо церквушки, я на мгновение почувствовала сильное желание войти внутрь, насладиться прохладной тишиной. В детстве я любила бывать здесь, отдыхая от душной атмосферы «Хогенциннена». К сожалению, поблизости не нашлось места, где можно было бы привязать лошадь, и мы миновали церковь, не замедляя шага. Барон бежал за нами. Не поворачивая головы, я видела перед собой только холку лошади, стараясь не обращать внимания на людей, останавливавшихся на тротуарах и глазевших мне вслед. Нервы были напряжены до предела: казалось, что я слышу за спиной злорадное шипение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
