озирать присутствующих. Неожиданно он уставился на высокого джентльмена с проплешиной, бакенбардами типа «баранья отбивная» и бритым лицом. Встретившись взглядами, оба кивнули друг другу.
— Мой отец стоит у окна, — прикровенно вымолвил Аткинсон. — Он вчера говорил, что хочет с вами познакомиться.
— Для меня большая честь пожать руку члену палаты лордов.
Перед собравшимися появился дворецкий.
— Леди и джентльмены, прошу помянуть усопшего, — выговорил он.
Стол уже был полон традиционных поминальных закусок (песочного печенья, сдобных булочек, лепёшек из ячменной муки и напитков: эля, соков, бренди и виски. Часть тарелок — с ветчиной, сыром, языком и копчёной рыбой — были расставлены на буфете. Запах еды, срезанных живых цветов и туалетной воды, вылитой на саван и одежду покойного, смешались в единое амбре настолько, что помышлять о еде Клим не мог, чего нельзя было сказать об остальных, предававшихся чревоугодию и общению с удовольствием. Католический священник тоже не отставал от остальных.
— В России поминки устраивают после возвращения с кладбища, — тихо пояснил Ардашев.
— У нас наоборот. Считается, что чем больше родственники и знакомые выпьют в этот день спиртного, тем меньше грехов останется на душе покойного. Некоторые, как например, фотограф, стараются изо всех сил.
Едва успел Роберт договорить, как перед Климом вырос высокий господин лет пятидесяти с небольшим с уже знакомыми роскошными бакенбардами и в чёрном фраке.
— Здравствуйте, молодые люди!
— Мой отец — лорд Вильям Аткинсон, — выговорил Роберт. — И мой друг Клим Ардашев.
— И хоть поминки — не очень подходящее время для знакомства, но позвольте пожать вам руку, молодой человек, за то, что пришли на помощь моему отпрыску.
— Очень рад встрече! — ответил на рукопожатие Клим. — Но не стоит благодарностей. Любой бы поступил так же, окажись он на моём месте.
— Не скромничайте, молодой человек. Не каждый иностранец решит ввязываться в драку в чужой стране, а вы ринулись в толпу негодяев, не раздумывая.
— Так получилось, — пожал плечами Ардашев.
— Роберт поведал, что вы интересуетесь Востоком?
— Да, самостоятельно изучаю арабский и турецкий.
— Похвально. А вот мне не удаётся приобщить сына к этим языкам. Он настолько увлечён медициной, что о дипломатической службе и помышлять не хочет. А мог бы служить, если не дипломатом, то хотя бы доктором в каком-нибудь английском посольстве.
— Спасибо вам, отец, за заботу, но мне Британия милее Востока, Индии и Африки, — признался младший Аткинсон.
— Жаль, очень жаль… Ладно, молодые люди, я вас на время покину. Появились коллеги из попечительского совета Лондонского института. Пойду к ним.
— А вы, капитан, смотрю, ничего не едите, — хрустя песочным печеньем, проговорил Роберт. — Попробовали бы чего-нибудь, тогда и на обед не пришлось бы тратиться.
— Не могу себя заставить есть на поминках.
— Может, по рюмке виски?
— Лучше по стакану эля. У меня дурное предчувствие.
— Согласен.
— Что ж, помянем профессора, — вздохнул Ардашев и, пригубив стакан, сказал: — Это был человек энциклопедических знаний.
— Он умел простым языком объяснить сложные вещи, — вторил Аткинсон. — Я был на его лекции о влиянии на человеческий организм эфира и хлороформа.
— Интересная тема. Я тоже много читал об этом.
— Мистер Пирсон настолько доходчиво объяснял всякие химические заумности, что я стал неплохо разбираться в формулах, и даже в некоторых составах и соединениях. С тех пор химия стала моим вторым увлечением после анатомии.
Вскоре поминки закончились, и присутствующим стали раздавать по веточке розмарина. Взяв одну, Ардашев осведомился у Роберта:
— А это для чего?
— Все, кто взял розмарин должны будут положить его на могилу профессора.
Неожиданно со второго этажа послышался крик:
— Помогите! Сюда! Скорее!
Ардашев и Аткинсон, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице. На втором этаже в одной из комнат была распахнута дверь. Заглянув туда, друзья увидели плачущую вдову. Рядом с ней стоял растерянный молодой человек в очках, обнимавший хозяйку. Увидев посторонних, он тут же отпрянул от неё.
— Что случилось, миссис Пирсон? — осведомился Ардашев.
— Вскрыт сейф! А в нём опять роза! — рыдала дама.
Клим осмотрел металлическую дверцу, выходящую из стены и сказал:
— Следов взлома не видно. А роза, действительно, очень похожа на ту, что оказалась рядом с профессором.
— Сейф открыт ключом, — всхлипывая, объяснила вдова. — Он находился в ручке трости мужа, которая отвинчивалась. Вторая часть трости была полой, примерно, на дюйм. Там и помещался ключ с гранями. Я видела его однажды.
— Убив профессора, преступник завладел тростью, а значит, ключом. Ему оставалось лишь пробраться в кабинет для того, чтобы получить содержимое сейфа, так? — спросил Ардашев.
— Да, — кивнула хозяйка.
— У кого ещё имелся ключ от сейфа? — спросил русский студент.
— Только у него. Он был в единственном экземпляре. Генри боялся, что кто-нибудь сможет его подделать, поэтому он почти никогда не расставался с тростью и даже не оставлял её при входе, а всегда уносил в кабинет, который обязательно замыкал. Но сегодня все комнаты открыты.
— А что хранилось в сейфе?
— Насколько я знаю, там лежали какие-то бумаги и три чёрных тетради. А теперь их нет.
— Что за тетради?
— С описанием опытов по обогащению руды, — пояснил молодой человек в очках. Профессор вносил туда записи, формулы и результаты экспериментов.
— Толстые?
— Да, примерно, как обычные книги. С твёрдой обложкой и переплётом. Разве что в длину немногим меньше. Почти квадратные.
— Мне очень страшно! — не переставая вытирать слёзы, лепетала миссис Пирсон. — Убийца мужа был здесь, да?
— К сожалению, вы правы, — ответил Клим.
— Он же мог убить и меня!
— Судя по всему, его интересовало содержимое сейфа.
— В моей комнате тоже есть сейф, — прерывисто вздыхая, выговорила мадам. — Там я держу драгоценности.
— Они на месте? — осведомился Ардашев.
— Я ещё не смотрела.
— Стоит проверить.
— Хорошо, — согласилась вдова и вышла. Было слышно, как она замкнула за собой дверь соседней комнаты.
Ардашев, Аткинсон и незнакомец в очках остались стоять у распахнутого сейфа с розой внутри. Возникла неловкая тишина.
— Позвольте представиться, — выговорил спутник вдовы, — Джозеф Эшби. Я ассистировал мистеру Пирсону во время его опытов по обогащению руд. Кроме того, он был моим научным руководителем.
— Роберт Аткинсон. Студент.
— Клим Ардашев, и тоже студент, — отрекомендовался российский подданный и подумал, что он совершенно точно определил род занятий мистера Эшби, когда только его увидел.
Молодые люди пожали друг другу руки.
— А вы, как я слышал, из России? — осведомился ассистент мистера Пирсона.
— Да, учусь на юриста.
— Я так и понял, — кивнул мистер Эшби. — Вижу, вы неплохо разбираетесь в полицейских премудростях.
Клим учтиво поклонился, но ему вдруг показалось, что кто-то наблюдает за ним сверху. Он поднял глаза к расписному потолку. С верхней части арки на него
