Не дано было покорить чеченцев и «железному хромцу» Тимуру. В конце XIV века его войска лавиной прокатились через весь Кавказ. Хорошо известно, с какой неповторимой жестокостью одноглазый эмир подавлял восстания в покоренных странах, оставляя на месте битв с восставшими пирамиды из отрубленных голов. Однако жестокость Тимура не испугала горцев. Они продолжали, не щадя жизни, защищать свои аулы, а если оборонять их не было больше возможности, уходили в горные леса и оттуда продолжали нападать на воинские отряды и торговые караваны завоевателей. По легенде, эмир, восхищенный мужеством чеченцев, подарил им саблю, усыпанную драгоценными камнями.
Разгромив одного из последних золотоордынских правителей, хана Тохтамыша, Тимур облегчил окончательную победу Руси над Ордой. Со взятием войсками Ивана Грозного Казани (1553) и Астрахани (1555) юго-восточная граница Московского царства придвинулась к Каспийскому морю. Таким образом, Русь вплотную соприкоснулась с народами, населявшими Северный Кавказ. Борьба с остатками Золотой Орды — татарскими ханствами Поволжья и Крыма, а также стоявшей за их спиной султанской Турцией при этом не ослабевала, потому многие из кавказских народов — прежде всего те, что исповедовали христианство, — обратились за помощью и защитой к Московскому государству. Царь Иван IV Грозный немедля откликнулся на их призывы. Упорное стремление Турции взять под контроль этот стратегический регион вызывало активное противодействие Московского царства и делало две эти крупнейшие державы непримиримыми соперниками в борьбе за Кавказ.
Укреплению Московского царства в предгорьях Кавказа способствовало появление здесь пионеров русского продвижения — казаков, выходцев из Украины и Южной Руси. Начиная с середины XVI века казаки поднялись от устья Терека («Горынь-река») вверх по течению и расселились на слиянии Терека с Сунжей, у границы кабардинских и чеченских земель. Здесь они ставили городки, называя их по именам атаманов или особенностям местности: Червленый, Кордюковский, Шадринский, Гладковский. Позднее от этих городков произошли названия крупных казачьих станиц.
По роду окружавшей местности с ее горными хребтами (гребнями) казаки стали называть себя «гребенскими». Вот как рассказывает о гребенских казаках Л. Н. Толстой: «Очень, очень давно предки их, староверы, бежали из России и поселились за Тереком, между чеченцами на Гребне, первом хребте лесистых гор Большой Чечни. Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев; но удержали и там во всей прежней чистоте русский язык и старую веру. Предание еще до сих пор свежее между казаками говорит, что царь Иван Грозный приезжал на Терек, вызвал с Гребня к лицу своему стариков, дарил им землю по сю сторону реки, увещевал жить в дружбе и обещал не принуждать их к подданству, ни к перемене веры.
Еще до сих пор казацкие роды считаются родством с чеченскими, и любовь к свободе, праздности, грабежу и войне составляет главные черты их характера. Казак, по влечению, менее ненавидит джигита-горца, который убил его брата, чем солдата, который стоит у него, чтобы защищать его станицу, но который закурил табаком его хату. Он уважает горца-врага, но презирает чуждого для него угнетателя солдата. Собственно русский солдат для казака есть какое-то дикое и презренное существо, которого образчик он видел в заходящих торгашах и переселенцах-малороссиянах, которых казаки презрительно называют шаповалами. Щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца. Лучшие лошади покупаются и крадутся у них же. Молодой казак щеголяет знанием татарского языка[1] и, разгулявшись, даже со своим братом говорит по-татарски».
Казаки и соседние с ними кавказские народы страдали от жестоких набегов крымских ханов. Особенно тяжело приходилось жителям Западного Кавказа и Кабарды. Крымчане уводили тысячи жителей в плен и продавали их в неволю. Особенно ценились за свою красоту черкесские женщины, которых отправляли в Турцию. Там некоторые из них попадали в султанский гарем и добивались большого влияния, но участью остальных было самое настоящее рабство. Набеги работорговцев были настоящей напастью для черкесских племен, которые постоянно искали союзников для защиты от врага. Первыми за помощью к московскому царю обратились кабардинские князья. Буквально через месяц после победы русских над Казанским ханством в Москву прибыли «черкесские» (так называли в XVI веке предков нынешних адыгейцев, кабардинцев и черкесов) князья с просьбой, чтобы русский царь «вступился за них и от крымского хана оборонил».
Взятие Астрахани повлекло за собой присоединение к России Большой Ногайской Орды. Ее князь Исмаил еще в 1552 году бил челом Ивану Грозному с просьбой о русском подданстве и защите от крымцев. В 1557 году в Москву явились дагестанские послы с просьбой о принятии «под руку» русского государя и защите от врагов «со всех сторон». В том же году прибыли послы от последних никому не подвластных кабардинских князей — Темрюка и Тазрюта (Тазурта) с челобитьем о подданстве и «бережении от врагов». Приняли русское подданство также абазины, жившие у Черного моря. С этого времени русские и кавказские народы начали предпринимать совместные военные походы против общих врагов. Так, в 1558 году «черкесы пятигорские многие» участвовали в походе русских в Ливонию, русские с большими силами черкесов и ногаями «ходили промышляти» над крымским ханом.
В 1561 году, после смерти первой жены Анастасии Романовой, Иван IV женился на кабардинской княжне Марии (Кученей) Темрюковне, дочери князя Темрюка Айдаровича. Вскоре князь попросил у зятя помощи в борьбе с крымскими татарами, участившими набеги на Кабарду. Московский царь послал на Терек воеводу князя Андрея Бабичева и келаря Петра Протасьева с большим войском. В 1567 году на левом берегу Терека, против устья Сунжи, была заложена крепость, получившая название Терской. Ее гарнизон состоял частично из государевых ратных людей, частично из гребенских казаков. Крепость эта была поставлена на главном торговом пути из Крыма к Каспийскому морю. Турецкий султан и крымский хан совместно потребовали от русского царя срыть ее. Требование это совпало со страшным разорением Москвы крымскими татарами в 1571 году, а также с затруднениями в ходе Ливонской войны. Иван IV был вынужден объявить султану о разрушении Терской крепости и отводе войск в Астрахань.
Царь выполнил свое обещание, но не до конца. Крепость снесена не была, из нее только вывели «государевых людей» — стрельцов. Их заменили, как вскоре сообщили султану соглядатаи, некие «воровские люди» — казаки, которые живут сами по себе и никого не слушают. Очевидно, весть о связях казаков с Москвой еще не достигла Стамбула, что было весьма удобно для царя. В 1578 году воевода Новосильцев вернулся в Терскую крепость и «на реке на Тереке на устье Сунжи реки город поставил». Следом пришли вольные волжские казаки и построили в устье Терека укрепленный городок, названный Трехстенным. Крымско-каспийский торговый путь оказался полностью под русским контролем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
