— …ведет себя как малое дитя, — закончила фразу Ута. В глазах женщины отразилась озабоченность, — Как ты думаешь, удастся его образумить?
— Боюсь, это у него серьезно, — Прямота Уты несколько удивила его, — Как вообще ему пришла в голову такая идея? И что это за история с лошадью?
— Одно получилось из-за другого, — вздохнула королева, — Он попытался оседлать Гурну.
— Гурну? — Хаген удивленно вскинул брови. Пегая кобыла была просто чертом, а не лошадью. За исключением Гизелера, еще никому не удавалось с ней справиться, да и он тоже мог удержаться на ней лишь несколько секунд. — Но зачем?
— Зачем? — Ута грустно улыбнулась, — Зачем мужчинам нужно постоянно пытаться переплюнуть друг друга?
Гизелер оседлал кобылу, а Гунтер, разумеется, не хотел отставать.
— И не удержался в седле.
— Да. Мы думали, что он серьезно покалечился, да, впрочем, так и есть, только он не сознается в этом. Он никого к себе не подпускает и даже лекаря прогнал.
Хаген не совсем понимал, при чем здесь Брунгильда.
Ута же сердито продолжала:
— Все сделали вид, что ничего не случилось, Хаген. Все, кроме Гизелера.
Хаген нахмурился. Теперь он начинал догадываться, что произошло.
— За день до этого шла речь о женитьбе. Ты ведь знаешь Гизелера — он не упустит повода задеть Гунтера.
Хаген кивнул. Гизелер хоть и считал себя мужчиной, но на самом деле был еще ребенком.
— И что же произошло?
— О, ничего особенного, — Ута всплеснула руками, — Кто-то заметил, что Бургундии необходим престолонаследник, а Гунтер уже в том возрасте, когда пора бы задуматься о свадьбе. И Гизелер заявил, что Гунтер едва ли найдет себе такую непритязательную невесту, которая не прогонит его за то, что он даже на лошади не может удержаться. Вот и все.
Хаген вздохнул. Нетрудно было представить себе реакцию Гунтера. Сказать ему такое в присутствии посторонних означало подлить масла в огонь.
— Отговори его, Хаген. Умоляю тебя, ради нашей дружбы, отговори его.
— Если это даже вам не удалось, фрау Ута… — тихо промолвил Хаген, — Но я поговорю с ним. Завтра, когда завершится праздник, — Он улыбнулся, — И у него голова будет раскалываться с похмелья. Еще есть время убедить его.
— Он начал приготовления. Ладьи уже на пути в Вормс…
— Они не скоро прибудут сюда, — успокоил ее Хаген. — А когда прибудут, придется долго ждать благоприятной погоды. Гунтеру это хорошо известно. Ведь ваш сын разумный человек.
— Надеюсь, ты прав, Хаген, — Ута улыбнулась, — Но ты заглянул к нам не затем, чтобы выслушивать мои проблемы, а из-за Кримхилд. Она будет очень рада видеть тебя живым и здоровым. Знаешь, девочка спрашивала о тебе каждый день, — Она отдернула полог и кивнула Хагену. Он последовал за ней.
Комната, в которую они вошли, оказалась куда светлее, здесь было уютно и тепло. В каменном очаге горел огонь. Кримхилд сидела в высоком кресле и вышивала. Увидев Хагена, девочка вздрогнула, уронила иголку, вскочила и бросилась к нему:
— Дядя Хаген! Вернулся! Наконец-то! — И прежде чем Хаген успел что-то сказать, она обвила руками его шею и крепко поцеловала в щеку.
Хаген смущенно закашлялся. Кримхилд отступила назад, разглядывая его с головы до ног. Хаген покосился на Уту, но та лишь извиняюще улыбнулась. Кримхилд была еще ребенком и могла не скрывать своих чувств.
— Без тебя в Вормсе было так тоскливо, дядя Хаген!
Что касалось Хагена, к лести он не привык и ненавидел в людях склонность к ней. Но с Кримхилд было совершенно иначе. Он питал к девочке необъяснимую привязанность. Даже любовь — не как к женщине. Но и не отеческую. Что это было за чувство? Он никогда не задумывался, что их объединяет, — возможно, Хаген опасался, что волшебство исчезнет, стоит лишь его объяснить.
— Кажется, я вернулся вовремя, — молвил он. — Я слышал, у тебя неприятности.
Тень пробежала по лицу Кримхилд.
— Мне приснился странный сон.
— И только? — Хаген нарочито громко рассмеялся. Он едва подавил желание подойти к девочке и взять ее на руки, как часто делал это раньше.
— Это был не просто сон, — Кримхилд оставалась серьезной, — Я видела предзнаменование, злое пророчество.
— Расскажи мне. Может, мне удастся его истолковать.
— Ох, не знаю… — Кримхилд с трудом перевела дыхание. — Я видела сокола. Мне снилось, что я приручила чудесную птицу. Он был силен и смел, великолепный охотник.
Девушка умолкла. Хаген хотел что-то спросить, но, поймав взгляд Уты, не стал мешать.
— И однажды мы отправились на охоту. Зайцы, лисы были его добычей, ни один зверь не ушел от моего друга, — Голос ее задрожал. — Но тут… в небе появился орел, огромный и черный. Он… он был похож на тебя, дядя Хаген. Как они бились! Час, а может, больше, пока оба не покрылись кровью.
Вновь она замолчала.
— Кто же победил? — тихо промолвил Хаген.
— Оба противника были равны по силе. Но неожиданно сзади, со спины, на моего сокола напал второй орел. И вдвоем они растерзали на части отважную птицу.
— Это… очень печальный сон, — проговорил Хаген, — И все же не более чем грезы. Не стоит придавать им слишком много смысла.
— О нет, дядя Хаген, — печально возразила Кримхилд, — Это был не просто сон, а предупреждение.
— Ей кажется, — пояснила мать, — что этот сокол — прекрасный юноша, который возьмет ее в жены, — Она улыбнулась: — Кримхилд еще дитя, Хаген, — Девушка бросила на мать сердитый взгляд, но та не обращала внимания, — А дети верят в сны, потому как не знают, что их ожидает в жизни. Это тоска по верной любви. О том, что ей не довелось еще пережить.
— И не желаю испытывать такого никогда, — вмешалась Кримхилд. — Если это так жестоко — я откажусь от подобных чувств. И никогда не позволю мужчине прикоснуться ко мне.
«Но тебе придется это сделать, — грустно подумал Хаген, — Потому что ты королевская сестра. А сестер и дочерей монархов не минует участь простых крестьянок. И тех и других продают. Только цена за них бывает разной».
Кримхилд нельзя было назвать ребенком. В неполные пятнадцать лет она уже почти превратилась в женщину, ее мягкие, нежные черты обещали вскоре превратить ее в красавицу. Не один благородный юноша уже пытался предложить ей руку и сердце — но всех ожидал отказ. Но когда-нибудь появится тот, кто получит согласие. И выбирать будет не Кримхилд.
— Ты судишь сгоряча, — улыбнулся Хаген, — Быть может, сон предупреждает тебя быть поосторожнее и, чтобы не остаться одной, не разбивать сердца отказом слишком многим храбрым рыцарям, — Добрая ирония, скрытая в его словах, ускользнула от Кримхилд, только Ута тихонько рассмеялась. «Но потерпи, — мысленно добавил Хаген. — Наслаждайся детством, пока есть возможность».
