и снова пряча его в коробочку.
– Думаю, от такого наследства мама не откажется, – хмыкнула Яра.
– Тут уж мне решать, – строго заметила бабушка. – После моей смерти украшения – твои. Все, кроме браслета. Его Николай подарил мне на помолвку, и я бы хотела, чтобы меня похоронили с ним. Слышишь, Ярослава?
– Что-то ты слишком часто говоришь о смерти, – заметила Яра. – Рано еще.
– Мне скоро восемьдесят, – напомнила Полина Андреевна, закрывая коробку и ставя ее в сейф. – В таком возрасте никто не может наверняка сказать, какой год станет последним. Так что пообещай мне проследить, чтобы браслет был на мне, когда будут закрывать крышку гроба.
И Яра внезапно поняла, что это важно для бабушки. На самом деле оба, и бабушка, и дедушка, казались Яре достаточно прохладными людьми. Они хорошо ладили, уважали друг друга, и Яра никогда не видела, чтобы они ссорились, но и никакого проявления любви на людях тоже не замечала. Они не держались за руки, не дарили друг другу приветственные поцелуи и походили скорее на партнеров, чем на влюбленных супругов. В детстве Яре это казалось нормальным, она бы скорее удивилась, если бы люди в их возрасте продолжали пылать страстью. Даже в двадцать два года ей это казалось нормальным. В двадцать два года именно она имела право на сносящую крышу любовь, а не люди в их возрасте. И только теперь Яра поняла, что они все-таки любили друг друга, просто характеры имели строгие и даже отстраненные. Но при этом умели показать друг другу свою привязанность. Иначе разве хотела бы бабушка быть похороненной с вещицей, которую дедушка подарил ей почти шестьдесят лет назад?
– Хорошо, обещаю, – заверила Яра, улыбнувшись бабушке.
Та тоже раздвинула губы в легкой улыбке и положила на стол папку с бумагами, намереваясь показать внучке гораздо более скучные, но не менее важные вещи.
9
Яра знала, что это некрасиво. Более того, преступно. Но ничего не могла с собой поделать. Браслет в виде змеи с глазами из желтых бриллиантов манил ее так сильно, что она не могла уснуть. Крутилась в кровати, как уж на сковороде, то накрывалась одеялом, замерзая, то с раздражением сбрасывала его в сторону и выкручивала кондиционер на максимум. Ей до одури хотелось коснуться браслета, увидеть, как тот будет смотреться на ее тонком запястье.
В конце концов признавшись себе, что не уснет, Яра встала с кровати и вышла из спальни. Она только один раз посмотрит, один раз примерит, а затем вернет все на место. Бабушка даже не заметит. Спустившись на первый этаж, Яра быстро пересекла холл и зашла в кабинет дедушки, закрыла за собой дверь. Включать яркий свет не стала, лишь зажгла настольную лампу. Она никогда специально не спрашивала шифр от сейфа, но сейчас откуда-то знала, что им окажется день рождения бабушки. Вечером она поняла, как сильно любили друг друга ее бабушка и дедушка, и шифр просто не может быть другим.
Сейф тихо щелкнул, послушно открываясь. Яра вытащила большую шкатулку с украшениями, поставила ее на стол и нашла коробочку с браслетом. Металл оказался ледяным на ощупь, будто лежал в холодильнике, а не в сейфе. Тем не менее Яра нетерпеливо надела браслет на запястье, и прежде, чем успела бы закрыть замок, тот защелкнулся сам. Браслет настолько крепко обхватил запястье, что Яра охнула от неожиданной боли. Браслет казался широким, а ее запястья были тонкими, так почему стало так тесно?
Яра попыталась открыть замок, но тот не поддавался. Плохо слушающимися от боли пальцами она дергала тонкие пластинки, но они закрылись намертво. А браслет с каждой секундой сжимался все крепче. Может быть, в нем есть какой-то секрет, какая-то противоугонная система? Бабушка знает этот секрет, а Яра – нет. И браслет сейчас запросто оттяпает ей кисть.
В глазах темнело от боли и ужаса, в голове билась настойчивая мысль позвать на помощь, пока не поздно, но Яра все еще пыталась справиться самостоятельно. Не может она бежать к бабушке, не может признаться, что без ее разрешения надела браслет. Да, Яре уже не десять лет, чтобы бояться гнева бабушки, но разочаровывать любимых людей в тридцать два года еще больнее, чем в десять.
И вдруг хватка ослабла. Яра не успела выдохнуть, как увидела, что браслет больше не похож на бездушный металл. Два желтых бриллианта сверкнули особенно ярко, золотые пластинки тихонько потерлись друг о друга, и вот по ее руке ползет наверх тоненькая змейка, на глазах увеличиваясь в размерах. Змея уже миновала локоть, а Яра никак не могла вдохнуть. Ужас сдавил горло, и Яра только беспомощно смотрела на то, как змея раскрыла маленькую пасть, обнажая острые клыки, раздула капюшон, угрожающе зашипела, а потом бросилась на нее и вонзила клыки ей в шею.
Яра наконец закричала и проснулась. Она лежала в собственной кровати, скомканное одеяло валялось на полу. Никакого браслета на руке не было, но шею по-прежнему что-то жалило. Быстро махнув рукой, Яра обнаружила, что это всего лишь сережка. Должно быть, расстегнулась во сне и впилась в кожу острым гвоздиком. Яра села на постели, стирая ладонями с лица кошмар. Приснится же такое! Прислушалась к себе – никакого нестерпимого желания надеть бабушкин браслет не ощутила. Что за глупости вообще!
Все-таки удивительный орган – мозг. Вечером Яре так понравился этот браслет, что он тут же встроил его в сон. Да еще таким причудливым образом.
Часы показывали только начало третьего, еще спать и спать. Даже летом до рассвета далеко. Яра решила спуститься вниз, выпить воды, чтобы немного смочить пересохшее горло, а затем вернуться обратно в постель. Мимо двери в дедушкин кабинет проходила с опаской, будто боялась, что против воли войдет внутрь и откроет сейф. Кстати, интересно, неужели шифр от него действительно бабушкин день рождения?
Наполнив стакан, Яра отвернулась от раковины и едва не вскрикнула: возле большой стеклянной двери, ведущей из кухни в сад, ползло что-то длинное и тонкое. Сама дверь была приоткрыта и не занавешена, поэтому яркого света луны хватило, чтобы рассмотреть змею. Яра хорошо видела и четко очерченную треугольную голову, и зигзагообразный рисунок на спине. Значит, гадюка, не уж. Стояла не шевелясь, пока змея не выползла на улицу и не скрылась в высокой траве.
На самом деле в появлении в доме змеи не было ничего удивительного. К змеям Яра привыкла с самого детства. Не зря ведь деревня называлась Змеевка, а территория вместе с еще несколькими окрестными деревнями издавна имела название Гадючий Яр. Змей, и гадюк в частности, в этих местах было много. Порой поздней осенью, когда змеи готовились к зимовке, их можно было обнаружить и в погребах, и в подвалах, и даже в самих домах. Ища укрытия на зиму, они забивались в щели и укромные уголки. Однажды, когда Яра была совсем маленькой, большие миграции змей даже перекрывали дороги. Детям в школе объявили недельные каникулы, чтобы они случайно не столкнулись с толпой спешащих в укрытие гадюк. Все в Змеевке знали, что не стоит оставлять на ночь приоткрытыми двери. Гадюки нападали лишь в случае опасности для них самих, но рисковать все равно не стоило. Каждый год кто-то так или иначе подвергался их укусам в лесу во время сбора ягод и грибов, не такими уж редкими были и смертельные случаи.
Быстро закрыв дверь, Яра вернулась в холл, но наверх не поднялась. Сон прошел окончательно, и она вышла в сад через гостиную. Не очень хорошая идея, если учесть, что туда же несколькими минутами ранее выползла змея, но кухня выходила на другую сторону двора, да и Яра пообещала себе быть осторожной.
Яркая, почти полная луна хорошо освещала мир. Яра шла мимо деревьев, касаясь некоторых стволов, и вспоминала, как ребенком любила гулять тут. Сколько было яблок, вишен, слив, как дедушка с любовью ухаживал за каждым деревцем. Знал, у кого какие болячки, какую ветку надо вовремя подпереть, с какой – сорвать немного завязи, чтобы она не сломалась. Он словно чувствовал деревья и до одури любил свой сад. Любил настолько, что потребовал быть похороненным именно в нем, а не на общем
