В команде ВВС Боброву пришлась по душе, пожалуй, лишь игра Шувалова, его будущего партнера в хоккее. Именно тогда, летом 50-года, в футболе, раньше, чем предстоявшей зимой на льду, болельщики увидели, как умеют комбинировать Бобров и Шувалов – возникла связка, которая позднее стала наводить страх на хоккейных вратарей.
Во многом благодаря Боброву, Шувалов, забив 18 мячей, оказался самым результативным игроком команды ВВС. Осенью его включили вместе с защитниками Метельским и Крижевским в число 33 лучших игроков сезона.
Не исключено, что команда ВВС заиграла бы намного сильней, окажись у ее руля Николай Петрович Старостин, которого по приказу генерала Сталина доставили из Комсомольска-на-Амуре, где он жил после досрочного освобождения. От Берии и его подручных генерал Сталин держал Старостина под охраной в своем московском особняке на Гоголевском бульваре, а потом решил отправить Николая Петровича с его младшей дочерью в сопровождении своих порученцев на двух военных самолетах, в охотхозяйство Центрального совета Военно-охотничьего общества в Переславль-Залесский (сначала стоял вопрос о поездке с двумя машинами охраны, получившей приказ стрелять на случай появления на пути людей Берии).
Подобные меры были вызваны тем, что незадолго до этого Старостина, едва он появился у себя дома после буквального побега из особняка генерала, задержали и по железной дороге, быть может, по личному распоряжению самого Берии, немедленно отправили из Москвы. Однако по пути в Майкоп во время стоянки поезда в Орле вмешались посыльные из штаба ВВС МВО, включая упоминавшегося Охотникова, во главе с начальником отдела контрразведки подполковником Головановым. Они доставили опального тренера военным самолетом к генералу на Гоголевский бульвар.
Бобров всегда жалел, что его как футболиста судьба не свела с Николаем Петровичем Старостиным в спортклубе ВВС.
Событием в международной спортивной жизни стал дебют советских спортсменов на Олимпийских играх – сначала в 1952 году на летних, а спустя четыре года на зимних.
«В конце 40-х годов советские спортсмены вступили в ряд международных объединений. МОК, понимая, что без участия СССР невозможно по-настоящему всемирное, демократическое олимпийское движение, в 1947 году обратился к спортивным организациям СССР с предложением участвовать в Олимпийских играх 1948 года. Однако оно запоздало: советские спортсмены не успели бы подготовиться к Играм, а советские спортивные организации – выполнить необходимые формальности, дающие право направить команду на Олимпийские игры. В апреле 1951 года был создан НОК СССР, через месяц признанный МОК, и советские спортсмены стали участниками Олимпийских игр 1952 года».[1]
Среди дебютантов-олимпийцев СССР оказался и Бобров. Сначала он отправился за рубеж капитаном футбольной, а через четыре года – хоккейной команды СССР. В истории мирового спорта больше нет случаев, чтобы кто-то был капитаном сборных команд страны по очереди в двух видах спорта.
Подготовку к Олимпийским играм 1952 года Всеволод начал намного позднее других кандидатов в сборную СССР. После хоккейного чемпионата страны, второй год подряд завершившегося победой летчиков (к тому же они на этот раз выиграли и Кубок СССР), генерал Сталин, уставший от конфликтных ситуаций в футбольной команде военных авиаторов и желавший как можно быстрее услышать о ее победах и классном месте в турнирной таблице подобно спортсменам ВВС в баскетболе, волейболе, хоккее, водном поло и в ряде других видов спорта, особенно в конном и мотоциклетном, назначил старшим, причем играющим, тренером футболистов Боброва, в которого он очень верил. На решение Василия Иосифовича повлияла не только эта вера, он находился под впечатлением работы Боброва – играющего тренера в хоккее.
В составе футбольной команды ВВС, когда ее возглавил Бобров, было немало молодых игроков (до появления в спортклубе ВВС их не знал массовый зритель), которым он стал уделять немало внимания, считая, что они будут известными футболистами. И не ошибся в своих предположениях. Это были – будущий олимпийский чемпион Анатолий Исаев, начинавший играть в футбол за завод «Красный пролетарий», Валентин Бубукин и Анатолий Порхунов, ставшие игроками сборной СССР, а также Юрий Володин.
В то время, когда Бобров проводил тренировки с футболистами ВВС, Аркадьев занимался с игроками сборной команды. Подготовка футболистов к Олимпийским играм, как и представителей других видов спорта, велась в глубокой тайне. Газеты, радио и делавшее у нас первые шаги телевидение не только не рассказывали о тренировках будущих олимпийцев, но даже не упоминали фамилии спортсменов, тренеров, будто никаких занятий в связи с предстоящим дебютом на Олимпийских играх нет.
И все же футболистам в какой-то мере повезло (сказывалась популярность футбола в стране) – иногда в газетах появлялась пятистрочная информация о том, что сборная (в скобках сообщалось, какой состав – первый или второй) сыграла с такой-то клубной командой. Назывался счет и ничего больше. О представителях других видов спорта и того не писали.
Постепенно о футболе стали рассказывать больше. Было объявлено о проведении перед чемпионатом СССР турнира команд класса «А». Задуманный в два этапа, он предусматривал внеконкурсное участие сборной команды. Но после выступления в одной из трех подгрупп с ней стало происходить непонятное – то она играла согласно заранее составленному расписанию, как и остальные участники турнира, то вдруг ее матчи, определенные календарем, отменялись и назначались встречи с совершенно другими соперниками.
Аркадьев, проводя занятия со сборной командой, как и в ЦДСА, сделал упор на специальную физическую подготовку. Пожалуй, впервые в своей практике Борис Андреевич много занимался организацией у подопечных тактического взаимодействия, ведь на подготовку к нему попали футболисты из команд, придерживавшихся разных тактических построений, К сожалению, сборная команда, вобравшая вроде самых лучших игроков, которыми располагал советский футбол, после первых матчей не оставила яркого впечатления. У нее не чувствовалось мощи в атаке.
Первоклассный тренер буквально бился над этой проблемой, но что он мог сделать, когда подпирали сроки? К тому же не он отбирал игроков для подготовки к Олимпийским играм. За него постарались спортивные чиновники, созвавшие под знамена сборной команды футболистов, в разные годы считавшихся сильными и попадавшими в традиционные списки лучших в сезоне, или игроков, стабильно выступавших в классе «А» на протяжении многих лет, но часто уже немолодых (лишь 37-летний Николай Дементьев с учетом своего возраста просил не включать его в список кандидатов, ибо считал, что у него не хватит сил достойно выступить на Олимпийских играх).
Вроде придерживались справедливого принципа, но при формировании сборной команды, как показывает практика (это стало понятно позднее, когда мы набили шишек), немаловажно учитывать, как поведет себя тот или иной игрок с партнером из другого клуба, кого предпочтет пригласить тренер, которому доверена эта команда. Не случайно Аркадьев по ходу подготовки к Олимпийским играм почти в каждом матче перекраивал линию нападения. В условиях жесточайшего лимита времени он стремился познакомиться со многими футболистами в разных игровых сочетаниях.
Не могло быть и речи о повторении случая летом 1946 года, когда неожиданно для всех в принципиальном матче он выпустил на поле неизвестных до этого двух молодых футболистов и они своими действиями и не в последнюю очередь своими двумя голами предопределили победу ЦДКА со счетом 2:0. Ныне в 52-м году никто не позволил бы Аркадьеву экспериментировать с вводом в состав необстрелянных молодых игроков. Слишком велика была ставка, ради которой сформировали сборную команду. Поэтому Аркадьеву ничего не оставалось другого, как тасовать нападающих, включая в их число и тех, кто собирался вскоре повесить бутсы на гвоздь.
Со временем тренировочные встречи сборной команды с нашими клубами решили замелить международными товарищескими матчами. Приглашения прислать в Москву национальные сборные ушли в Варшаву, Будапешт, Софию, Бухарест и Прагу – столицы, как тогда говорили, стран народной демократии. Сравнительно быстро оттуда поступило согласие.
Готовясь к двум встречам с футболистами сборной Польши – первыми соперниками, направлявшимися в Москву, Аркадьев посчитал возможным пополнить список занимавшихся у него футболистов еще одним – Бобровым. Конечно, Борис Андреевич знал, что его любимец начал тренировать футболистов ВВС, но это обстоятельство не смущало Аркадьева. Он был, конечно, в курсе того, что операция, сделанная Всеволоду югославским специалистом после киевской травмы, оказалась неудачной. Но Аркадьев в своем желании видеть у себя Боброва-игрока исходил из того, что тот, несмотря на свои травмированные ноги, всегда получал огромное удовлетворение от азарта борьбы за мяч или шайбу, отодвигая час окончательного расставания непосредственно с игрой.
