не задерживаться допоздна и не начинать свой путь в самое тревожное время суток и на всякий случай таскала с собой баллончик для самозащиты… Но сегодня она ни разу, даже на секунду, не задумалась о возможных угрозах для её безопасности, которые в этот сравнительно ранний час, да к тому же ещё и под светлым небом, были не так уж и велики.
Наталья думала совсем о другом. О том, что сегодня у неё, можно сказать, пропала без вести близкая «подруга», которую она наравне с собой столько лет старалась делать красивее и привлекательнее, а теперь получила лишь пустоту в зеркале напротив самой себя. И ещё пустоту внутри.
«Спокойно. Не надо слов, не надо паники… Если подумать, то обязательно должен найтись какой-нибудь выход — и логическое объяснение случившемуся, — думала она, почти не обращая внимания на дорогу. — Если физика отказывает, — значит, со мной произошло нечто сверхъестественное. И уже в его логику надо входить, чтобы прийти к пониманию…
А может быть, я просто схожу с ума от серости жизни? Хотела чего-нибудь нового, интересного, необычного — на, получи? Так, что ли? Да ну, бред… Я нормальная! Вот, даже думать связно могу…
Эх, жаль, что я не смотрела никогда всякие там фэнтези-шмэнтези и мистику. Сейчас бы быстро придумала удобоваримую версию… Хотя какая разница? Всё равно бы я не знала, что делать. Если это устроил кто-то, то в любом случае я ничего не узнаю до того момента, когда он меня найдёт — и если захочет найти. А коли это что-то типа маленького стихийного бедствия для одного человека, то и вообще придётся уповать на то, что всё как-то само собой рассосётся… Выходит, я… бессильна повлиять на это?»
На глазах выступило ещё по одной слезинке, но Наталья сморгнула, и капельки так и остались под веками.
Тогда, в туалете, она пришла в себя за пару минут, кое-как успокоилась, умылась, немного подкрасилась, чтобы скрыть следы, доделала текучку и пошла домой. Но мысли не отпускали её и по дороге, то и дело заставляя глаза быть на мокром месте, из-за чего на ресницах мало-помалу нарастал иней.
«Чего я ною? — одёрнула себя Наталья. — Разве это было так страшно? Разве больно? Нет? Ну и всё… Если нельзя повлиять на ситуацию, то нужно хотя бы научиться ею пользоваться! Вот и мне надо будет. Так, что я получила, когда у меня пропало отражение? Только честно, не приукрашивая в обе стороны? Пустоту рядом с собой и внутри, в которой гуляет ветер… Хм, ветер… что бы, интересно, это значило?..»
Вдруг особенно сильный порыв набиравшего на улицах Питера обороты вихря кинул ей в лицо горсть колючего снежного порошка, и Наталья, зажмурившись и даже вскрикнув от неожиданности, остановилась.
— Ветер, чтоб тебя!.. — сердито процедила она, протирая глаза. — Нашёл куда дуть… — И больше на эмоциях, чем осознанно, добавила: — А ну замолчи! Быстро!
И тут случилось невероятное.
Ветер стих. Облака белой крупы, которыми он, завывая, играл в воздухе, начали медленно опускаться на землю.
Наталья в растерянности застыла на месте. Второй раз за день она видела то, что не могла объяснить с помощью своих знаний, и поэтому не знала, что и думать об этом.
«Вот это да… Нич-чё себе… — подумалось ей. — Сначала одно, теперь другое… Что же я за человек такой? Да самый обычный, просто вокруг творится какая-то муть… Или всё-таки с ветром — это было совпадение? А ну-ка… Ветер, дуй!»
И Наталья представила на миг примерное направление и скорость вихря, которые не причиняли бы ей сильных неудобств, — а затем отпустила эту мысль, отшвырнула её прочь от себя, как тот комок снега, что прилетел ей в глаза.
И ветер подул вновь. Но уже не подвывал грустным волком, который не мог увидеть луну за облаками, а тихо вздыхал, — словно бы оттого, что у него отняли значительную часть его силы.
«Я умею управлять ветром. Фантастика. Какой интересный случай шизофрении!.. Хотя с чего бы? Мне кажется, ветер тогда затих не для одной меня, а в то же время и для всех, кто был поблизости. И отражения моего не увидел бы и кто угодно из коллег, если бы зашёл тогда в уборную… Значит, всё же, всё же…
В конце концов, ветер — это не так уж плохо, — решила для себя Наталья и будто ни в чём не бывало зашагала дальше. — Отняв у меня отражение, судьба или что-то там ещё дало мне взамен вот это… Может быть, это знак, чтобы я начала менять свою жизнь, раз в прежнем виде она меня не устраивала? Если так, то я теперь готова. Может, почитать перед сном какую-нибудь сказку для взрослых?..
Только муж пока не должен знать. Пусть для него это однажды станет маленьким сюрпризом. Или не станет, — хихикнула про себя женщина. — Уж ему-то я свои новые возможности показывать не собираюсь. Главное, чтобы он меня случайно перед зеркалом не увидел…»
Наталья шла домой, а вокруг неё дул приручённый ею ветер. Она не знала, что это ей принесёт и принесёт ли что-то вообще, но в одном она была точно уверена: она начала собственный поиск истины.
На Петербург опускалась зимняя, отнюдь не белая ночь, и кто знал, что она скрывает под покровом своей холодной синей тьмы.
А в это время…
СХВАТКА
Сразу после недоумения пришёл холод — а также ощущение, что земли больше нет под ногами.
Крича от страха, трое упали с высоты в несколько метров на припорошённый снегом каменистый склон и покатились вниз. Они пытались схватиться за какие-нибудь торчащие выступы, но пальцы лишь скользили по чему-то холодному, рыхлому и влажному, а тело подскакивало на неровностях, о которые ударялось.
Наконец, склон закончился, и все скатились на небольшое заснеженное плато, неведомо как оказавшееся на том месте, где только что была обычная питерская улица. Но вставать не пытались: было пока не до того.
Гарик постанывал, держась за ушибленный бок; удивительно, но меч он так и не выпустил из руки, пока падал. Рома раскинулся морской звездой и ловил воздух широко открытым ртом, уставившись во внезапно изменившее свой цвет небо. И лишь с их спутницей по прозвищу Пейджер, казалось, всё было более-менее нормально: она стояла на коленях и шарила по снегу перед собой, как будто искала что-то.
Прошло примерно полминуты, прежде чем парни немного отошли от случившегося и смогли хотя бы сесть, тут же сжавшись
