В словах Ромодановского была горькая правда не только об изменах, но и о неспособности козачьего войска защищать Украину. Бывали прежде удачные походы и славные победы, но теперь козачьи полки воевали успешно только в составе регулярных войск. Дошло до того, что и в мирное время для охраны границ гетманы принуждены были набирать охотницкие (наемные) полки, а деньги на их содержание выпрашивали у Москвы. Приходилось напоминать, что «всякие доходы в Малороссии за гетманом, старшиною и полковниками, и бить еще челом о деньгах стыдно». Позднее и Петр I подтверждал: «…ни единого пенезя в казну нашу во всем малороссийском краю с них брать мы не повелеваем».
Гетманщина как форма правления сохранила архаические черты военной демократии, вечевой республики, давно изжитые повсюду. Военная демократия средневекового образца годилась для племенного союза или княжества, но не для формирующейся нации, обширной автономии в составе империи. Однако старшина и знатное козачество упорно цеплялись за свои «вольности», которые были не правами, а привилегиями олигархов. Гетманщина уже давно нуждалась в реформировании — и в военной области, и в гражданской жизни, но гетманы даже не ставили перед собой таких задач, все помыслы и силы были направлены на сохранение власти. А попытки Москвы что-то изменить встречали явное или скрытое сопротивление старшины — этого «козачьего панства».
…Принимая от генеральной Рады гетманские «клейноты» — булаву и бунчук, — Иван Степанович Мазепа понимал все опасности, которые постоянно угрожают его власти.
Особенности национальной политики
Мазепа начал с того, что одарил своих сообщников по свержению Самойловича и тех, кто поддерживал его кандидатуру на выборах. Среди последних получили обширные маетности новоизбранный генеральный есаул Войце Сербии и переяславский полковник Дмитрашко Райча.
Одновременно Мазепа повел борьбу с бывшими соратниками и приверженцами Самойловича, привлекая к расправе московские власти. Он отправил в отставку полковников Леонтия Полуботка и Михайлу Галицкого, но посчитал, что этого недостаточно, и послал на них доносы, будто Галицкий распространяет про него «плевосеятельные слова», а Полуботок переписывается с крымским ханом. Чернил Мазепа и князя Юрия Четвертинского, жениха дочери Самойловича. Доносил Мазепа и на митрополита Гедеона, уверяя, что он человек злобный, мстительный и следует опасаться его тайных и явных происков. Так Мазепа топил «бывших», а заодно готовил Москву к возможным челобитным на него самого, попросту опередив доносителей.
Вскоре пришел черед взяться и за собственных друзей. Они представляли опасность, потому что на опыте убедились, как это, в сущности, нетрудно — свергнуть одного гетмана и выбрать другого. Мазепа для видимости продолжал оказывать милости генеральному есаулу Сербину и полковнику Райче, а между тем послал на них лживые доносы. В результате Райчу затребовали в Москву для дальнейшего разбирательства. Но в этом случае, возможно, у Мазепы был и сугубо личный расчет: Райча жаловался, что Мазепа специально удалил его, чтобы «делать стеснения» его жене.
Кто сеет ветер — пожнет бурю: появился первый донос и на самого Мазепу. В нем говорилось, что гетман тайно сговаривается с поляками, потихоньку скупает маетности в Польше. Впоследствии доносы на гетмана только множились, в них появились новые обвинения: что Мазепа продавал в рабство своих единоверцев, что раздает земли, должности и богатства из войсковой казны кому захочет и сколько пожелает… По большей части это было правдой, но московские власти верили Мазепе и отправляли доносчиков к нему же на расправу. А если донос был анонимным, то Мазепа старался изобразить дело как заговор и приплести к нему своих недобитых врагов. «Подозреваю Михайла Васильевича Галицкого, — докладывал Мазепа в Москву по поводу подметного письма, — природа у него такая, что влечет к тому, чтобы другим делать зло и в людях посевать смуту… вместе с Михайлом участниками были Дмитрашко Райча и Полуботок… Вот еще этот князь Юрий Четвертинский, пьяница, рассевает в народе худые слухи на мой счет». Интриги Мазепы достигли цели: после неустанных наветов на Галицкого тот был подвергнут жестоким пыткам и сослан с Сибирь. Леонтий Полуботок сам бежал в Россию, чтобы там оправдаться, но ничего не добился и был сначала сослан в свое имение, а затем заключен под стражу вместе с сыном Павлом.
В марте 1689 года русские войска под командованием Василия Голицына выступили в поход на Крым. Поход мыслился как удар по Турции, потому что Крымское ханство было турецким вассалом. На Украине к Голицыну присоединился Мазепа с козачьими полками. Поход был очень тяжелым из-за недостатка воды и бескормицы, окончился он, как и предыдущий, скорее поражением, чем просто ничем. Но Голицын убедил правительницу Софью Алексеевну, что над неприятелем одержаны блистательные победы. На участников похода посыпались награды. Слабоумного царя Ивана нетрудно было обмануть, но юный Петр не захотел участвовать в этой комедии и укатил в Преображенское. Назревала гроза. Тут Петру сообщили, что стрельцы — сторонники Софьи замышляют убить его и мать, царицу Наталью Кирилловну. Петр бежал в Троице-Сергиеву лавру. Там образовалась как бы вторая столица. Бояре, патриарх, служилые люди постепенно переходили на сторону Петра.
В этот самый неподходящий момент в Москву прибыл гетман Мазепа со старшиной, полковниками и огромной свитой — больше трехсот человек. Мазепа любил приезжать в столицу с «сопровождающими лицами». Так он демонстрировал Москве свою власть и влияние в Малороссии; так он оказывал уважение своему окружению и одновременно показывал старшине, что в столице он всех знает и с ним считаются… На этот раз Мазепа дал маху — начал расхваливать подвиги Голицына:
— Никогда еще не бывало бусурманам такого страха, как от князя Василия Васильевича, ближнего боярина!
Гостей с Украины тоже наградили, поселили в Посольском дворе — и забыли на месяц. Только тут гости узнали, что происходят грандиозные события. Правительница Софья Алексеевна по требованию Петра выдала ему стрельцов-заговорщиков, а ее фаворит Голицын приехал к Петру сам, но не был допущен к царю, а сразу отправлен в ссылку. Мазепа ждал беды и на свою голову, старшины за его спиной уже сговаривались, кого избрать новым гетманом… Наконец Петр позвал посольство в лавру, и 10 сентября 1689 года Мазепа предстал перед молодым Петром.
Украинцам сразу дали понять, что гетман и его войско верно исполняли свой долг, а в преступлениях московских начальников они не повинны. Мазепа приободрился. Он начал с жалоб на трудности своего сана, упомянул о преклонных годах и о якобы нездоровье. Потом он заговорил увереннее и обещал служить царю верой и правдой до последней капли крови. Был у Мазепы и туз в рукаве: он поднес заготовленную челобитную, в которой «сдавал» своего поверженного благодетеля. Мазепа писал, что Голицын вымогал у него деньги и подарки — из конфискованного у Самойловича и из собственного «именьишка». Далее перечислялось: 11 тысяч рублей червонцами и ефимками, серебряной посуды более трех пуд, драгоценностей на 5 тысяч рублей, три коня турецких с убором… «Чародiй» опять сумел выйти сухим из воды.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
