— Достал? — спросил Льнов.
— Как договаривались, — Андрон Витальевич, грузно поднялся, скрипнув креслом, подошел к сейфу. — Индивидуальный заказ. Двуствольный штуцер, четвертый калибр, курки внешние, стволы горизонтально расположенные… — ключи звякнули о дверцу. — Патроны в латунной гильзе, стограммовая литая пуля, начальная скорость пятьсот метров в секунду, и патроны с картечью. Эффективный огонь на расстоянии ста метров… — он хмыкнул. — Льнов, скажи по секрету, на кого ты собираешься охотиться? Мамонтам бошки сносить? Так они вымерли. Этим можно даже гусеницу у танка перешибить, — он вытащил метровый ящик, смахивающий на футляр дорогого музыкального инструмента.
— Ну вот, ты сам ответил, — невозмутимо сказал Льнов.
— Шутишь. Если бы ты заказал снайперскую винтовку, я бы подумал, человеку необходимо для конкретной работы.
— Я бы тогда брал ее не у тебя.
— Логично. Смотри, — он положил футляр перед Льновым, открыл. В бархатных углублениях лежали короткие вороненые стволы, цевье и приклад. — Качество исключительное, но ты сам еще проверь…
Он вернулся к сейфу, вытащил две коробки.
— В каждой по двадцать пять патронов. Ружье, как ты и просил, нигде не зарегистрировано…
За спиной Андрона Витальевича леденяще щелкнул металл.
— Странное дело, Льнов, — голос его дрогнул, — знаю ведь, что не заряжено, а все равно страшно. Но не из-за ружья, а потому что ты его держишь… Ну, берешь? Тогда я закрываю сейф, — он тревожно оглянулся.
— Я еще стволы не смотрел, — Льнов потянул пружинную защелку на футляре, отпустил. Повторно клацнул металл. — Совесть у тебя, Андрон, нечиста. Оттого и боишься.
— Да просто нервы ни к черту, — Андрон Витальевич резко потянулся к водке, отпил прямо из бутылки, — насмотришься всего, наслушаешься, тени будешь собственной бояться.
— Андрон, сам подумай, ну кто бы тебя убивать из дробовика стал? Грохот какой. Пистолет с глушителем — это да, или того проще, в машину тебе что-нибудь подложить.
— Это нормальный киллер сделал бы так.
— А я-то здесь каким боком?
— Не знаю, — Андрон Витальевич смущенно развел руками, выронил крышку от бутылки, наклонился. Рубаха обтянула его согнутую спину, и по ткани вдоль позвоночника выступили широкие потовые дорожки. — Может, ты и научный работник, но ты, правда, страшный какой-то, Льнов. И не пойму почему. В глазах, может, что-то…
— В тайге дичает человек… Стволы в порядке, — Льнов вернул их на место, взялся за приклад.
— Не обращай внимания, это я так… Ладно, кроме этого, что берешь?
— Как всегда, запалы возьму, химикаты, патроны, порох бездымный и дымный.
— Видишь, Льнов, я и без документов верю, что это все для геологической партии.
— Хочешь, будут и документы.
— Нет, это я так, к слову. С ружьем что решил?
— Беру. Сколько просишь?
— Как договаривались. В принципе, можешь и золотом рассчитаться. Как в прошлый раз. Занятное ощущение. Очень так весомо, знаешь… — он глянул в охотничий прищур Льнова и осекся. Глянцевый лоб Андрона Витальевича вдруг сжался жирными складками, выдавливая из всех пор бусины влажного страха. — Или вообще после занесешь, когда тебе удобно будет.
Льнов вынул из кармана пакет малого книжного формата, сорвал бумажную обертку и положил на стол две денежные пачки.
— Даже не пересчитываю, — прибрал деньги Андрон Витальевич. — Потому что у тебя как в банковском хранилище… А теперь куда направляешься, если не секрет?
— В Якутию.
— Ну, Льнов, если что, я алмазами тоже беру, — заискивающе усмехнулся Андрон Витальевич, пряча деньги в сейф. — Пойдем на склад. Там все уже отложено. Единственное, машину во двор к служебному входу подгони, я тебе потихоньку вынесу, — он помялся, — сам понимаешь, чтоб меньше свидетелей было…
4
Заднее сиденье во «Вранглере» отсутствовало. На это место поставили металлические ящики с боеприпасами, сверху лег футляр со штуцером. Льнов прикрыл снаряжение брезентом.
Андрон Витальевич протянул стопку бумаг:
— Мало ли, если гаишники остановят, чтоб у тебя документация в полном порядке была.
Джип выехал со двора. Неожиданно затренькал мобильный.
— Здравствуй, Льнов ты мой прекрасный, — сказал в трубке девичий голос. — Узнал?
Каменное лицо Льнова не отразило эмоций, но ответил он с нежно-восторженным удивлением:
— Лилечка?! Здравствуй, милая!
— Меня зовут Лилит, — с обидчивым нажимом, будто ввинчивая шуруп, сказала девушка.
— Ну извини, Лилит… — покладисто согласился Льнов. — Вот уж никак не ожидал услышать. Разве я оставлял этот номер? Ах да, ты же предупреждала, что для тебя нет невозможного…
— Не совсем так, Льнов. Я сказала: «Для нас». Поэтому и говорить сейчас буду уже не я… — судя по шороху, трубка перекочевала в другие руки.
— Здравствуйте, — прозвучал мужской голос. — Как видите, нам ничего не стоило вас вычислить. Это, упаси нас христианский боже, — мужчина хмыкнул, — не угроза, просто информация для размышления. Я только предлагаю встретиться и обсудить несколько вопросов.
— Кто вы и зачем нам встречаться?
— Мы? Скажем так — одна организация, надеюсь, вам дружественная, как вы должны были понять из общения с нашей сотрудницей.
— Что вы намерены обсудить?
— Речь идет о деликатной услуге.
— Это какой же?
— Похожей на те, что вы делали в девяностых для «Черного пентакля».
— Не понимаю.
— Напомню. Одолжение покойному Якову Юрьевичу. Записка: «Отдельное спасибо вам за Меня». Некий топор. Продолжать дальше?
— Нет, достаточно.
— Архивы «Пентакля» перешли к нам, и мы располагаем многими данными. Еще раз подчеркиваю, совершенно не в наших целях повредить вам, наоборот, мы предлагаем сотрудничество на выгодной материальной основе… — голос выжидающе умолк.
— Хорошо. Где и когда мы встречаемся?
— Я и не сомневался в таком исходе разговора. Письмо с указанием времени и места уже у вас дома. Единственная и очень важная просьба, даже, если хотите, приказ — не брать с собой оружия! Я чуть позже объясню вам, почему. Только не пытайтесь обмануть. Вас все равно проверят, и тогда могут возникнуть роковые неприятности, о которых мне бы не хотелось говорить, и особенно в момент знакомства.
— С какой стати я должен доверять вам?
— Боюсь, у вас не остается другого выхода. Но успокойтесь. Вам ничего не грозит. Просто и мы хотим подстраховаться. И, кроме того, еще одно важное обстоятельство — с вами будет говорить сама… — он сделал значительную паузу.
— Кто же?
— Княгиня, — проникновенно сказал голос. — Вам оказывают большую честь, подумайте об этом…
После многозначительного молчания связь оборвалась. Льнов бросил мобильник на соседнее кресло.
Через минуту опять раздался звонок:
— Василечек, это мама. Где ты сейчас, сынок? Мы с папой волнуемся. Нигде тебя нет… По этому номеру тоже долго не отвечаешь…
— Ну чего волноваться? Занято было. Я сейчас домой еду.
— Когда у нас хоть появишься?
— Не знаю, обещать не буду.
— Совсем нас с отцом позабыл. На выходные, может? Месяц уже не виделись.
— Хорошо, я постараюсь.
— Ну целую тебя, сыночек, папа тоже. До скорого…
5
Льнов перенес из машины ящики, сложил перед деревянными створками лифта. Сетчатая шахта, похожая на стальной чулок, поднималась вверх до бесконечно высокого в представлениях девятисотого года шестого этажа. Льнов открыл створки, потом чугунную решетку, передвинул груз поглубже в кабину, зашел сам, нажал безликую кнопку, рядом с которой кто-то давно вывел химическим карандашом цифру «6».
Бумажный квадратик был засунут в щель между рассохшейся дверью и медной ручкой, раздолбанной замочной скважиной. Льнов пробежал глазами послание, сунул в карман. Достал стержень с мигающим индикатором. Из стены, прилегающей к дверной раме, вытащил небольшой кусок штукатурки, показалась серебристая поверхность с круглым отверстием. Льнов вложил туда стержень, мелодично пикнувший. Зашумел невидимый механизм, щелкнул замок.
Льнов зашел в квартиру. Изнанка ветхой двери оказалась стальной. Вместо глазка справа спускалась напоминающую перископ трубка с черным окуляром. Рядом на подставке находился небольшой монитор и пульт. Льнов быстро перетащил в коридор ящики, подошел к пульту, нажал кнопку «rew». На мониторе всплыло судорожно текущее вспять изображение, мелькнула чья-то фигура. Льнов отмотал изображение еще чуть назад, нажал «play», глянул на таймер. Посетитель был два часа назад, задолго до разговора. Камера охватывала пространство с лифтом и часть лестничной площадки.
Колонки воспроизвели стук шагов, показался человек, скатывающий по лицу, на манер презерватива, черную вязаную шапочку. Льнов пощелкал зуммом. Видна была только нижняя часть лица, по которой сложно было что-либо решить о человеке.
