— И правильно делали, — кивнул я, мысленно поставив девчонке большой плюс за знания. — Это работа для ведьмаков. А некромантам гули даже полезны. Кто скажет чем?
На сей раз ответ пришел от Зимовита.
— Они упырей не жрут, — заявил парень.
— Правильно, а почему?
— Ну-у… э-э-э… Потому что ядовитые?
Дорис-Марджет захихикала.
— Абсолютно верно, — кивнул я. — Поэтому некроманту во время массовых эпидемий и во время войн нет нужды нейтрализовывать абсолютно все найденные тела, а только те, на которых нет следов погрызов гулей. Как правило, это личинки на разных стадиях зрелости.
— Н-ну да, — кивнула девушка. — Я как-то читала статью о приручении гулей — дескать, они могут помогать отыскивать личинки. Только эти опыты провалились…
— Потому что гули отдельно от стаи существовать не могут. А два гуля — уже стая. И эта стая в принципе может представлять опасность, потому что, как я уже говорил, гули прекрасно и быстро размножаются. Кроме того, они все-таки отвратительно выглядят, едят только падаль и ужасно воняют.
— А кто тут у вас еще водится? — это опять-таки спросил Зимовит.
— Да так, мелочь всякая. — Я пнул ногой кочку на тропе, и она с шипением укатилась в заросли. — Ламии ползают, оборотни иногда забегают, шишиги…
— Каракоруши,[4] — вставила Марджет.
Это она на моего кота намекает. Интересно, как определила, если даже я сам давно махнул рукой на попытки идентифицировать Зверя?
Между стволами мелькнула белая тень. Скользнула мимо камней, выплыла на тропу…
— Призрак! — хором выдохнули студенты. — Значит, где-то здесь…
— Значит, где-то здесь его могила, — отрезал я. — И ничего больше. Тут есть несколько неупокоенных душ. Мы пытались загнать их на вересковые пустоши, но они каким-то чудом ухитряются просачиваться обратно.
Это было правдой. Нет ничего хуже настырного привидения, которому плевать на традиции и которое ужасно хочет остаться на земле. Можно махнуть рукой — пусть себе бродит! — но от скуки эти сущности скоро начинают проделывать над людьми шутки. Сначала безобидные, потом все более изощренные и злые. Кроме того, им надо чем-то питаться. Духи поглощают эмоции, а самые сильные — страх и любовь. Вот они и пугают всех кого ни попадя.
— А святой водой не пробовали? — блеснула познаниями Марджет.
— Пробовали. Не помогает. Ничего не помогает… Иди, иди отсюда! — махнул рукой в сторону белой тени.
К слову сказать, большинство призраков все-таки чуют, кто перед ними, и на рожон не лезут. Белая тень удалилась с тропы, но продолжала скользить неподалеку. Ей было интересно.
Беседуя, незаметно прошли рощу и, обогнув последний надгробный камень, вышли к храму. Он стоял на берегу реки, на холме. Поблизости деревья росли невысокие и редкие, чтобы не заслонять строение ветвями. Спустился вечер, на том берегу всеми красками полыхал закат. Храм светлым пятном выделялся на его фоне. Он был изваян из белого камня и, казалось, слегка светился.
— Мама дорогая! — всплеснула руками Марджет. — Это же поздний неоклассицизм! Сейчас таких зданий осталось всего не более двух дюжин на всем континенте!
— И что? — ревниво откликнулся я. Как-никак в этих хоромах иногда обитает дух моей жены. — Нам это помешает?
— Нет, но…
— Тогда вперед. Отметимся у «смертников» и пойдем замерять магический фон.
Внутри было пусто и тихо. Небольшой коридор, где сводчатые стены были расписаны от пола и до потолка, вывел в круглый зал, где в центре стояла алебастровая статуя Смерти. У подножия горели лампады, стояли вазы с засохшими цветами и чаши с хлебами и фруктами. Несколько небольших дверок в противоположной стороне вели во внутренние помещения.
Сейчас тут был только один монах. Разувшись, он мыл пол, стараясь ползать так, чтобы не поворачиваться к статуе спиной. Все «смертники» жили в небольших келейках, примыкавших к храму. Это были скорее сараюшки два на три аршина. Там нет ничего, кроме лежанки, жаровни для углей и пары полок для вещей. И всегда половина пустовала — как все люди, монахи простужались и временно переселялись в подсобные помещения, где было намного теплее.
Я кашлянул, привлекая внимание. Монах выпрямился, потирая поясницу.
— Вы кто?
— Згаш Груви, — сделал шаг к свету. — Это со мной. Мы хотели бы…
— Вы пришли к жене? — Лицо «смертника» исказилось. Ревнует! Они до сих пор не могут простить, что богиня сделала выбор на ближайшие сорок-пятьдесят лет. Все эти монахи считают себя женихами Смерти, хранят целомудрие, считая, что нельзя изменять божественной невесте. И тут появляется какой-то выскочка…
— Хотелось бы. — Я невольно бросил взгляд на статую. Ну дай знак, что ты знаешь о моем приходе! — Но — увы! — сегодня у меня практика. Мы со студентами собирались замерить магический фон и уровень эктоплазмы с разных точек, понаблюдать за поведением некоторых местных обитателей… Кто там на сей раз гуляет? Не Печальная Сельма?
— Она самая, — кивнул монах. — Вы бы с нею что-нибудь сделали, а? Ведь спать не дает! Как полнолуние, так прокрадывается в кельи, предлагает всякое… неприличное. А нам-то нельзя!
«Смертник» испустил такой вздох, что стало ясно: с каждым разом предложения Печальной Сельмы все настойчивее и откровеннее, и некоторые уже жалеют о том, что раз и навсегда определились с выбором «невесты».
Невеста! Меня мигом осенило. Это же идея! Анджелин Мас не хочет жениться на предлагаемых ему живых невестах. А тут, можно сказать, мертвая сама навязывается.
— Пошли, ребята!
Бросив последний взгляд на статую — ау, дорогая, я уже ушел! — развернулся и затопал в ночь. Монах за спиной придушенно пискнул: я повернулся спиной к изваянию богини! Студенты тоже напряглись, но послушно затопали следом.
Снаружи уже стемнело. На небе среди серых пятен облаков виднелось несколько звезд, ярких и крупных. Слегка похолодало. Трещали сверчки. Промелькнула летучая мышь. Послышался вой одинокого гуля. Как-то странно, без ветра, зашелестела листва на кустарнике, высаженном вдоль дорожки. Низенькая тень промелькнула сбоку… В общем нормальная ночь на жальнике.
— В общем так, — скомандовал зверским шепотом. — Сперва меряем фон здесь, возле храма. Потом отправляемся в рощу, меряем там, где укажу. Зимовит бегает с приборами, Дорис…
— Марджет! — поправила девушка.
— Ага, Марджет записывает.
— Это дискриминация! — мгновенно завелась ее жертва. — Я имею такое же право…
— Хорошо, будете измерять по очереди. И для начала пройдемся вокруг храма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
