проговорил управляющий.
– Я слышу в твоем голосе неуверенность и склонность к поспешным выводам, – с этими словами Петроний встал и направился к дому. Иосиф подхватил кресло и последовал за патроном. – Лоллий сказал мне, что показывал гостям дом и сад. Наверняка похвастался Вакхом, которого собирается установить. Так что и Корвин и этот молодой провинциал знали, что в саду есть подходящая яма.
У входа в дом Петроний на миг остановился и придержал дверь, пропуская вперед обремененного ношей вольноотпущенника. Немногочисленные слуги разбрелись уже по своим делам и атрий был пуст. Иосиф оставил кресло у входа, подошел к столику, стоящему возле бассейна, и аккуратно снял прикрывавшую его салфетку. Под ней обнаружились вареные яйца, мягкий сыр, маслины и хлеб, над которым взлетело облако прозрачного пара.
– Углубить яму, сбросить туда тело, засыпать его землей, а потом еще смыть грязь. Убийца каждую минуту рисковал, что его могут заметить, – произнес иудей.
– И это может означать только одно. Он не мог допустить, чтобы убитого опознали.
Петроний разломил хлеб и принялся за еду. Сегодня им доставили обычный хлеб из пшеничной муки. Кроме него Габинна выпекал пресные лепешки, хрустящий каппадокийский хлеб и соленый александрийский. А еще делал пироги и пиценские булочки. И пек воздушные парфянские булки, такие легкие, что они не тонули в воде. И, слава Господу, его пекарня располагалась в глубине квартала и была слишком маленькой, чтобы устроить в ней магазин. Иосиф сдал ему одну из принадлежащих дому лавок на четверть дешевле обычной цены в обмен на скидку за ежедневные поставки.
– В таком случае, нам нужно искать Аякса, – сказал Иосиф, присоединяясь к патрону. – Узнаем кем был убитый, проложим путь к убийце.
– Искать человека, который прячется в миллионном городе? – Петроний громко фыркнул. – Это не Иерусалим, где ты знал все закоулки, и даже не Александрия. Раньше Аякс умрет от старости, чем мы его отыщем. Мы не станем тратить время на бесполезные метания по Городу. У префекта для этого больше людей и возможностей. Надеюсь, Лоллий сумеет убедить Тавра в том, что разгуливающий на свободе разбойник опасен для спокойствия мирных горожан.
– А если нет?
– На этот случай у меня есть знакомый ланиста. Четыре года назад я оказал ему небольшую услугу и теперь собираюсь попросить об ответной любезности.
– Я мало знаю Рим, но я слышал, что проще отыскать снег в пустыне, чем совесть у ланисты.
– Из любого правила бывают исключения.
– Хотел бы на него посмотреть.
– Не в этот раз. Ты отправишься к Лоллию и займешься его домочадцами. Попробуешь узнать о связях Аякса вне дома, о том, к кому из гостей он выказывал особенный интерес. Гладиатор прожил там месяц. Какой-нибудь след должен был остаться.
Иосиф не разделял воодушевление всадника. В отличие от Петрония, вольноотпущенник был вполне доволен счастливой монотонностью жизни, в которую он погрузился со времени прибытия в Рим. К тому же Иосифу пока так и не удалось найти арендатора для второй лавки. Ему поступило уже несколько предложений, но управляющий не склонен был спешить. Ведь лучше потерять с честным человеком, чем найти с мошенником.
– Верно ли я понял, господин: твои слова о старой дружбе означают, что нам не приходится ожидать вознаграждения за свои труды? – поинтересовался управляющий.
– Боюсь, регулярные обеды – лучшее на что мы можем рассчитывать, – легкомысленно отозвался Петроний.
– Я так и думал, – Иосиф кивнул. – Хотел бы обратить твое внимание, что после того, как мы вернули долги твоему брату, состояние наших финансов начинает внушать опасения. А ведь нам понадобятся деньги, чтобы привести дом в порядок.
– Кстати, по поводу дома. – Петроний заметно оживился и это не стало для Иосифа сюрпризом. – Я боюсь, в ближайшее время мы оба будем слишком заняты, чтобы заниматься вопросами благоустройства. Ремонт придется отложить.
Кто бы сомневался. Вот она – истинная причина, по которой патрон столь охотно взялся за дело сулившее множество хлопот и полное отсутствие прибыли. Иосиф вздохнул.
– Как угодно, господин. Я отложу встречу с подрядчиком.
*****
За четыре года, проведенные на Востоке Петроний, успел уже отвыкнуть от многолюдства, бестолковости и суеты римских улиц. Среди восточных городов, в которых ему довелось побывать, ни Антиохия, ни даже Александрия не могли потягаться численностью населения с Римом. Но, выстроенная по единому плану, с пересекающимися под прямыми углами широкими улицами и просторными площадями, столица Египта, во всяком случае, в цивилизованной ее части, конечно, была устроена несравнимо разумнее, нежели Рим.
Долгое время наслаждавшийся заслуженным миром, Вечный Город в последние годы превратился в одну огромную стройку. Казалось, некая строительная лихорадка поразила все городские сословия. Ей положил начало сам божественный Цезарь28, который объявил, что, приняв Город кирпичным, хочет оставить его мраморным. Первыми жертвами этой болезни стали друзья Императора29 – Меценат и Агриппа. От них, распространяясь сверху вниз, лихорадка захватила сенаторов, всадников, богатых вольноотпущенников и даже алчных откупщиков.
Тот, кто ворочал миллионами, возводил термы и портики, разбивал сады и строил театры. Но и владелец жалкой лавчонки на Авентине30, харчевни на Субуре или мастерской на Таберноле, стремясь отличиться в глазах Цезаря и сограждан, жертвовал деньги на часовню, посвященную ларам родного квартала, фонтан либо скромную статуэтку на перекрестке. Великолепные храмы, роскошные общественные здания и новые частные дома как будто сами собой вырастали на месте пустырей, ветхих инсул и мусорных свалок. Вся эта огромная стройка требовала множества рабочих рук и поглощала невообразимые количества камня, дерева, черепицы, мрамора, известняка и прочих строительных материалов, которые везли в Рим со всей Италии.
Несмотря на ранние часы улицы уже были заполнены людьми. От Тибуртинских ворот, к центру города, где завершалась отделка нового Форума Августа, тянулись последние грузовые повозки, и двигался поток строительных рабочих. Тут и там у открытых таверн разжигались жаровни, разносчики загружали лотки дешевым съестным, а мелкие торговцы Субуры занимали стратегические посты у открытых дверей своих лавок.
В самом начале пути, выходя с улицы Пекарей на Субуранский взвоз Петроний чуть было не погиб, попав под внезапно выскочившую из-за угла груженую бревнами телегу. Отскочив в последний момент, он увидел, как одноглазый, неровно выбритый возница вместо того, чтобы придержать поводья, напротив, хлестнул лошадей, предоставляя пешеходам самим спасаться от гибели. После этого случая Петроний стал осторожнее и всякий раз, подходя к перекрестку, сбавлял шаг, оглядываясь по сторонам.
Пройдя Субуру, всадник свернул направо. Оставил позади многочисленные соблазны Священной улицы и, пройдя узким неудобным проходом между Капитолием и Квириналом, вышел на Широкую улицу.
