Эта планета носила название Мирра, была она изучена хуже Лауры, но во всех справочниках проходила как «условно — безопасная». То есть, среда была комфортной для человеческого существования, случаев столкновения людей с агрессивными местными обитателями зарегистрировано не было, опасных форм растений (если их не есть и не трогать) — тоже. Цвет растительности здесь походил на привычный земной, разве что общий оттенок зелени был пыльным, немного белёсым. А в остальном всё вполне мирно и оптимистично: растения похожи на растения, животные похожи на животных, схожий химический состав не только минералов, но и органики.
Главное, чтобы мужчинам не пришлось применять их оружие против людей, которые могут оказаться самыми опасными обитателями планеты. Потому что… верить в дядю Борю с Василичем я верила, но здорово сомневалась, что они смогут что‑то противопоставить самым настоящим пиратам, если на них наткнуться.
И сейчас мне ничего не оставалось, кроме как занять себя работой и позитивными мыслями. О том, что все пираты в панике улетели, и именно их преследовали полицейские. Или о том, что пираты не лезли к учёным, предпочитая скрывать собственное присутствие. Или, на худой конец, что полицейские уже переловили всех негодяев.
Доверительный разговор с кораблём на тему «что у нас болит» затянулся надолго, но оказался весьма результативным, да ещё в меру оптимистичным. Оказалось, двигатели действительно были живы и подлежали восстановлению. Помимо проблем с «факелами» и камерами наружного обзора, правда, обнаружилось ещё несколько травм разной степени тяжести, но все они были излечимы собственными силами. Не сразу и не вдруг, но поломки выглядели не столь страшными, какими могли бы.
Похоже, гналось за нами что‑то сравнительно небольшое и плохо вооружённое, а первый раз действительно зацепило на излёте.
Теперь оставалось провести ревизию собственных запасов (действительно несколько истощившихся) и понять, с чего надо начинать ремонт. Это не заняло много времени: очевидно, начинать стоило с обшивки, в одном месте державшейся буквально на честном слове, и двигателей. Камеры и несколько малозначимых модулей вполне могли подождать до цивилизации, а ещё пару нужных вещей я решила латать по остаточному принципу. В смысле, если останется, чем.
Так что я спокойно прошествовала в технический отсек (по факту — обыкновенную достаточно небольшую кладовку) и начала готовиться к «бою» за здоровье корабля. Первым делом туго переплела косу, собрала в пучок и повязала обыкновенную косынку: всевозможных средств для фиксации волос существовали тысячи, но ничего удобнее на мой взгляд до сих пор придумано не было. Потом нацепила обвязку индивидуально гравитационного подъёмника, потому что добраться до обшивки по — другому было невозможно, и начала крепить к поясу и рассовывать по карманам всё, что могло понадобиться.
— Ты куда это? — подозрительно поинтересовался братец, засунувший нос в мою каморку.
— Выполнять свои обязанности, — пожав плечами, сообщила я. — Пойду заплатку ставить, у меня как раз одна осталась.
— Может, ты не будешь наружу вылезать? — хмуро уточнил он. — Мало ли!
— Если нас найдут, при желании вскрыть корабль не так сложно, — возразила я. — Так что будем мы сидеть внутри, или нет, это ничего не изменит: всё равно поднять его в воздух сейчас не получится, и убежать мы не сумеем. А если я быстро починю то, что нельзя исправить изнутри, шансы удрать повысятся.
— Ладно, только я с тобой!
— И что ты там будешь делать? — Я в ответ вздохнула. — Вань, давай лучше ты будешь мне помогать, как дядя Боря и просил? Для этого тебе нужно сидеть внутри с терминалом, отвечать на вопросы по ближней связи и отдавать нужные команды оборудованию.
На том и порешили. К сожалению, мои рабочие терминалы за пределами корабля не работали — обшивка мешала, а выводить отдельный канал связи под них конструкторы не стали. И это было очень разумно: большинство поломок можно было исправить изнутри, а внешние работы такого пристального контроля не требовали. Я и сейчас бы прекрасно обошлась без брата, но нужно было его чем‑то занять, чтобы не путался под ногами. Потому что, если на нас вдруг в самом деле нападут бандиты, особой пользы от него всё равно не будет, — он же не взвод спецназа, правда! — а так он хотя бы не будет лезть под руку и даже получит возможность действительно облегчить мне работу.
Ещё оставался, правда, риск встречи с местными неразумными обитателями, от которых Ванька как сторонний наблюдатель мог бы меня предостеречь, но тут я предпочла довериться везению. С мелкого станется ещё раз пошутить, я с перепугу что‑нибудь сломаю, и привет. Нет, навряд ли он решит развлечься подобным образом в сложившейся ситуации, но мне было спокойней в одиночестве.
И я приступила к работе.
…Когда мы сели, — или, вернее, рухнули, — в лес, местное светило находилось около зенита, а сейчас, когда я уже заканчивала с обшивкой, мурлыча себе под нос песенку, ощутимо вечерело. Гибкие ветви свободно стоящих раскидистых огромных деревьев, между которыми корабль казался игрушечным, давно уже расправились, закрыв от нас небо и нас — от него. Анализатор среды, — широкий браслет, плотно обхватывающий руку, — ровно светился зелёным, поэтому дыхательный фильтр лежал в кармане, а я наслаждалась запахами леса. Здесь воздух был тяжеловатый, тёплый, влажный, пах прелостью и сыростью, но это всё равно было приятно. Наверное, если бы не термобельё под комбинезоном, мне бы было жарко или душно, а так я могла работать в своё удовольствие.
За мужчин я не слишком‑то волновалась. До цели им было несколько часов лёту, а некоторое время назад дядя прислал Ваньке сообщение, что они уже выдвигаются в обратный путь. Подробностей он не сообщил, но, надо думать, всё было неплохо, если он рискнул вообще воспользоваться связью.
Оставалось около получаса работы, когда общее благостное настроение и уютное спокойствие лесной тишины было нарушено. Я долго не могла понять, в чём проблема и что не так: никаких тревожных звуков не было, на дурное предчувствие это не походило, на какие‑то более низменные проявления вроде усталости — тоже.
Но потом всё‑таки сумела сформулировать, что меня тревожило. Это было ощущение чьего‑то пристального взгляда. Не враждебно — агрессивного, а… как будто ты делаешь что‑то сложное и важное, но у тебя над душой стоит зевака, с любопытством ловящий взглядом каждое движение. И вроде вреда от него никакого нет, но раздражает.
Поскольку появление подобных наблюдателей было, мягко говоря, неожиданным и нежелательным, я испуганно встрепенулась и заозиралась. Я висела в воздухе на высоте чуть меньше десятка метров сбоку от корабля, поэтому обзор был неплохой. Только как я ни вглядывалась в зеленоватый сумрак, никого и ничего разглядеть не сумела, кроме какой‑то мелкой живности в ветвях. Даже крупных животных поблизости видно не было. Я вообще не помнила, чтобы в описании фауны планеты присутствовал кто‑то крупнее средней собаки. Пожав плечами и поморщившись, — наверное, мерещится всякое с устатку, — обернулась обратно к неоконченной работе. И запнулась взглядом о посторонний объект, висящий буквально в паре метров от меня, над «заплаткой». Вернее, начинавшийся там, а всё остальное располагалось несколько выше и дальше.
